За Пределом - Елена Лобанова

Выяснить, кто первый из смердящего племени был озарен гениальной идеей, не представлялось возможным. Где-то в минувшем времени сплелись воедино сведения о прежнем «большом» мире, населявших его существах, неких старых распрях, а в результате получилась она — история орков, которые раньше были… Светлыми эльфами. Надругательство над их обликом сотворили, конечно же, Темные эльфы — зло этого мира, подлые убийцы и коварные враги. Чтобы вернуться к прежним «славным» временам надо было изничтожить всех Темных, специальными ритуальными способами в особо рассчитываемое время. Способы, в основном, сводились к виду оружия и количеству амулетов. Призывы к уничтожению оригинальностью не отличались и их насчитывалось едва ли больше сотни вообще. В хитрых расчетах Верд ничего не понимал, знал только, что они совпадают с заменой одного вождя клана на другого, после смерти старого. Расчетами занимались орки у себя в степи, которая уже давно не являлась степью в полном смысле этого слова.

Пока Даэрос поднимал селян из оврагов, овинов и межей грозным окриком, а Верд и Свищ переводили для особо непонятливых, Нэрнис думал. Он осознал грандиозность своей задачи по переустройству здешнего общества, оценил предстоящую работу, проникся ненавистью, насколько смог… к оркам смог сильно, пожалел Пелли и представил себе Владыку Тиаласа вот здесь, посреди села… Спокойный Владыка не вписывался в обстановку с такой «историей», а Владыку в ярости он никогда не видел. Поэтому никак не мог решить — как бы тот поступил. А вот как заставить орков чувствовать себя орками… это была не-Светлая задача. От такой задачи внутри что-то бунтовало. Но и оставлять все как есть тоже было нельзя. Если хотя бы один орк попытается заявить, что он из «светлых», то прикончить его будет необходимо. По многим причинам. Да хоть за предательство собственной орочьей истории. По их же прежним законам — за измену клану. Вот так! И это была она — идея. Хотя исполнять орочьи законы — совершенно не эльфийское занятие, Нэрнис понял, что пришла пора пожертвовать собой во имя Светлого дела. Хотя такое дело подавилось бы возмущением, будь оно Светлое.

— Даэр, где там эти заваленные? Пусть селяне их выволокут, если живы. Сейчас я их судить буду! За предательство. — Аль Арвиль был суров и серьезен.

— Нэрьо, поясни, кого они предали? И когда? — Полутемный был перебит на середине разъяснительной речи о том, как следует любить нового повелителя.

— Меня. Черного Властелина. И моих верных слуг — Темных эльфов. Гм. Прости, Даэр, не обижайся. И забыли воинскую честь и славные набеги. Переметнулись на сторону Света… тьфу, какой ужас я несу! И в то время как я их… спасал… Пределом… прости Создатель, и немного задержался, они опустились до уровня… Даэр, как думаешь, до какого они уровня опустились? Хотя, не важно. Не может быть, чтобы поголовно все орки верили в эту чушь. Наверняка есть несогласные. — Нэрнис вопросительно посмотрел на брата.

— Сссветлый, ты — просто чудо! Сейчас, молчи, я сам все скажу. Осудим, раскаются, помилуем. Дальше двигай впереди себя смерчи — идти будем с грохотом. Чтобы все знали, кто идет. То есть грядет. Ты — Могучий Черный Властелин, Возмездие и Справедливая кара. Разнесешь ближайший городишко, и твой вариант истории начнет распространяться как пожар. Вернемся к нашим Темным и будем ждать раскаивающихся. Придут воинственные — заставим раскаяться. Твои Светлые сородичи должны тебе памятник поставить! — Даэрос даже слегка позавидовал, что эта идея не его первого озарила.

— Завтра поставят. Два. Один за уничтожение безумных. Второй — за возрождение истинно орочьей ненависти к Светлым эльфам. Даэр, лучше об этом никому не знать. Что тут… у нас творится — никого не касается. Это наше, Властелинское дело! — И Светлый не шутил.

Селяне оказались сообразительными. Человеческую речь забыли не все. А часть орочьих слов, которая в неё попала, особенной роли не играла. Гневную обвинительную речь в адрес помятых орков они поняли. Орки, как оказалось — тоже. Когда до них дошло, в чем их обвинили, и кто их обвинил, они быстро вспомнили и старые сказки про Властелина, и сомнения в своем эльфийском прошлом. Может быть и врали, но каялись уже на почти внятном наречии. Коряво, но понятно. И вполне естественно: сваливали всю ответственность на вождей, строили из себя жертв и несчастных брошенных Властелином верных подданных. То есть, оказались даже более разумными по части изворотливости, чем их За-Предельные сородичи. После торжественной клятвы служить Великому и Могучему они стали предлагать подарки. Тут вышла заминка, и Верду пришлось перевести и пояснить. Подарок орки преподнести были обязаны — по закону. Старинному.

— Нэрьо, не переживай так. А то ты сейчас что-нибудь бесконтрольное учинишь. Я же вижу. — Даэрос помнил, что у брата есть и такая отрицательная сторона на все его положительные.

— Да я из их поганых лап ничего принять не смогу. Даже если надо. — Нэрнис сверкал глазами из-под слишком грозных бровей и еле держался.

— Ладно, Сульс примет. Тебе и не обязательно делать это лично.

Орк убежал к ближнему уцелевшему дому и вернулся, волоча за руку… орчанку. Сульс, спешился заранее, чтобы принять «дар» и теперь не знал, что делать. Он стал обходить своего мерина боком, пытаясь укрыться за его тощим крупом, споткнулся и упал. Потом подобрал то, обо что споткнулся и Даэрос решил, что нервный художник-оружейник сейчас будет швырять в дарителей чем ни попадя. Такие мелкие жесты были совсем не кстати. Но Сульс осмотрел находку и швырять не стал. Подарок между тем приближался. Орк тащил Нэрнису свою преданность в таком вот виде, а Верд переводил его сбивчивое бормотание.

— Этот предатель, говорит, что Властелину сейчас подарят самую красивую орку…

Орк подтащил «дар» поближе, расслышал слова Верда и закивал:

— Самый красифый, самый! Глаз уский-уский, нос софсем нет, лица мно-о-ого! — И он откинул тряпку, которой орчанка прикрывала лицо.

Нэрнис побледнел.

— Даэр, не могу. Я его сейчас уничтожу!

Даэрос вздохнул. Ситуация была безвыходная. То есть выход был только один. Простейший.

— Пошли вон отсюда. Властелин не в духе. Сейчас убьет всех.

Население разбегалось быстро. Оркам бежать было некуда, и они снова распластались на дороге. Орчанка с визгом унеслась в дом, из которого её вытащили. Наступила почти тишина. Кое-где мычали коровы, скулили собаки, истерично гоготали гуси, но ни людей, ни орков не было слышно. Расти вздохнул за спиной Даэроса: «Вот это, я понимаю. Жисть…». Пелли вцепилась в седло и пыталась осознать, куда катится мир. И зачем она в нем вообще и в этом самом месте — тоже. Сульс попинал крайнего, валявшегося на земле орка, сунул ему под нос свою находку и грозно спросил: «Еще такое есть»? Орк встал на четвереньки, и показал пальцем в сторону дальних домов. Оружейник просительно посмотрел на Даэроса:

— Так я схожу?

— Идите… — Полутемный махнул рукой, его куда больше волновал брат и его состояние. — Только быстро. Нам надо проехать до ближайшего города. А тут и еду взять негде. Взять, наверное, можно — есть нельзя. Пакость. Пелли, пошли к колодцу, наших лошадей там напоим, властелинскому коню в ведре принесем.

Расти сполз с Чалого и увязался за Сульсом. Покопаться в «завоеванной» деревне и найти что-нибудь нужное он хотел даже больше, чем смотреть, чем с «вонявыми» дело кончится.

Даэрос поил Чалого и объяснял Пелли смысл жизни. Черенок ждал своей очереди. Пелли оглядывалась на Нэрниса, который так и застыл в седле как памятник самому себе. Два оставшихся орка рискнули приподняться, но взглянули на «Властелина» и упали обратно.

— Видишь, Пеллиэ, как на Нэрьо повлияла такая работа? А дальше будет только хуже — орков больше, истории длиннее и гаже. Но ты должна была это видеть. — Полутемный был серьезен, как никогда.

— Но чем же я могу помочь? — Пелли чувствовала себя никчемной и несчастной. — Я же ничего не умею…

— Умеешь. У Нэрьо впереди тяжелый период. Будет подчинять орков, внушать им ужас и… обожание. Может озлобиться, слегка, и заиграться… совсем. Он же их совершенно натурально ненавидит. Так что ты можешь очень помочь. Напоминай ему время от времени, кто он есть на самом деле. При такой нервной работе нужен дом и семья. Я — не в счет. Я, наоборот, буду способствовать его… возвышению. Мы, конечно, предполагали, что здесь встретятся сложности. Но не такие. Так что ты его сдерживай. Он о тебе заботится и очень за тебя переживает. Пока мы до города доедем и пока будем в городе, падай в обморок по первому моему сигналу. Плачь, взывай к милосердию — то есть занимайся всем, чем обычно. А дома… дома будешь создавать уют. Отделаем себе комнаты… разведи цветы, накидки с оборочками на все подушки и ещё: сшей Властелину пушистые тапочки. Ничто так не портит их, как домашняя обувь. Я имею в виду, не портит как Властелинов.