Королевские игры - Джейн Фэйзер

Розамунда с сомнением уточнила:

- Простите, сэр Фрэнсис, но как же выйти замуж без приданого?

Она опасалась, что родственник рассердится, однако тот лишь согласно кивнул:

- Да, такая трудность действительно существует. Однако если королева в тебе не разочаруется и одобрит брак, то, вполне возможно, преподнесет свадебный подарок.

- А если не одобрит, то и не преподнесет, - медленно продолжила Розамунда.

Лицо кузена потемнело.

- Если королева не одобрит брак, то брак не состоится. Не позволяй себе даже надеяться, что получишь возможность сделать собственный выбор. Ее величество сама устраивает своих фрейлин. Те, кому удается заслужить милость, остаются при дворе и после замужества, но это, конечно, огромное везение, о котором можно лишь мечтать.

Розамунда спросила себя, кто больше выиграет, если мечта осуществится: она сама или кузен, на которого приходится работать? Почему-то не слишком хотелось до конца своих дней оставаться камеристкой, будь то замужней или незамужней. Но в то же время было ясно, что, попав во дворец, человек фактически становился рабом и уже не мог решать, когда закончится служба.

- Понимаешь меня?

- Понимаю, сэр.

- Хорошо. Как я уже сказал, сейчас королева тобой довольна. А для меня новые рисунки есть?

- Есть несколько, сэр. Боюсь, однако, что они не представляют особого интереса.

- Позволь решить самому. Принеси немедленно. Буду ждать здесь.

Укоряя себя за то, что вздумала возражать господину секретарю, Розамунда поспешила в дортуар и достала из комода стопку набросков. Вернулась спустя несколько минут, увидела, что кузен нетерпеливо барабанит пальцами по инкрустированному столу, и с поклоном отдала листки.

Сэр Фрэнсис принялся рассматривать все по очереди, причем с каждым новым рисунком складка между бровей становилась все глубже. Один рисунок привлек особое внимание. Вельможа долго его изучал, а потом сложил и сунул в нагрудный карман. Остальные вернул и вместо благодарности резко спросил:

- Почему ты не ездила в Гринвич вместе со всеми? Там было немало работы. Во время подобных экскурсий атмосфера неформальная и люди нередко теряют бдительность.

- Плохо себя чувствовала, сэр, и пришлось остаться в постели.

Уолсингем нахмурился:

- Какая жалость! Постарайся, чтобы ничего подобного больше не случилось.

Разве настоящая болезнь приходит по заказу? - хотела возразить Розамунда, однако сдержалась и лаконично пообещала:

- Постараюсь, сэр.

Кузен пробурчал что-то невнятное и повернулся к двери, однако остановился:

- Кстати, леди Уолсингем просила, чтобы ты навестила ее в среду, через три дня. Леди Шроузбури уже дала согласие. Пришлю за тобой паланкин.

- А можно приехать верхом, сэр? Моя лошадь здесь, в королевской конюшне.

Кузен пожал плечами:

- Мне все равно. Томас должен тебя сопровождать. Будь готова к трем часам.

Розамунда сделала реверанс, однако снова не сдержалась:

- Я еще ни разу не видела Томаса при дворе.

- Через три дня увидишь, - не оборачиваясь, пообещал вельможа и ушел.

Розамунда перелистала наброски, пытаясь определить, что именно особенно заинтересовало всемогущего секретаря, однако не смогла вспомнить, какого сюжета не хватает. Она рисовала постоянно, всегда и везде, по памяти и с натуры, в точности выполняя полученное задание. Каждый человек, каждая сцена казались важными и заслуживающими внимания. Судя по всему, так же считал и сэр Фрэнсис.

В это самое время Томас Уолсингем сидел за столом во дворе таверны и беседовал с хозяином. Правда, таверна находилась не в Лондоне, а на севере страны, в деревне Чартли. Третьим в компании был Робин Поули. В одной руке он держал огромную кружку, а в другой - хлыст, которым обмахивал собственные сапоги. Робин внимательно слушал, разговор, однако ничего нового пока не узнал.

- Пиво привозят каждую пятницу, сэр, - сообщил хозяин. - Я забираю полные бочки и отдаю пустые.

- А можно в одной из затычек сделать тайник?

Томас повернулся, чтобы взять со стола свою кружку, и поморщился: едва затянувшийся шрам на боку еще давал о себе знать. К счастью, рана оказалась неглубокой и мало кровоточила, но боль сохранилась до сих пор. Хотелось надеяться, что мерзавец де Вожира не отделался так легко. Было бы замечательно, если бы царапина на его руке воспалилась.

- Конечно, мастер Уолсингем. - Хозяин сунул руку в карман широких штанов и вытащил небольшую кожаную затычку. - Смотрите, сюда можно спрятать все, что нужно, а чтобы не просочилось пиво, обмазать дегтем. - Он опустил будущий тайник в дождевую бочку и тут же вытащил, чтобы показать, как скатывается вода. - А потом бочки приедут или уедут на моих собственных телегах, и никто ничего не заметит.

- Не то чтобы совсем никто, - усмехнулся Поули. - Ты разговаривал с Политом, Томас?

- Да, сэр Эмиас готов видеть в этом добром человеке почтальона.

- А я готов им стать. - Хозяин таверны поправил шапку. - Как верный слуга ее величества королевы Елизаветы.

- Ты честный парень, - похвалил Томас. - Королева не забудет твоих стараний.

Произнося эти слова, он понимал, что говорит неправду. Елизавета не захочет ни слышать, ни знать о той ловушке, которую готовит кузине Марии шпионская сеть Уолсингема.

Трактирщик встал.

- Не буду мешать джентльменам. Когда потребуюсь, дайте знать, - сказал он и ушел в дом.

- Соль земли, - саркастически заметил Поули.

Томас осушил кружку.

- Без таких, как он, нам не удалось бы сохранить королевство. Помяни мое слово, эта мышеловка положит конец крамоле. Ну а теперь мне пора. Поеду к Политу.

- Ну а я отправлюсь к доброй королеве Марии. - Робин встал из-за стола. - Полит позволил ей по полчаса в день гулять в саду. В стене есть один хитрый кирпич, который можно вынуть. Получается отличное окошко для разговоров. Настоящие любовники. - Он невесело рассмеялся. - Иногда в глубине души я жалею бедняжку: доверчивая душа даже не догадывается, что на каждом шагу ее обманывают, предают и провоцируют те, кому она искренне доверяет.

- Сочувствие неуместно, Поули, - коротко возразил Томас, поправляя шпагу. - Утром я возвращаюсь в Лондон. А ты?

- А мне поручено помочь расшевелить Бабингтона. Уил Крейтон отлично справляется, однако господин секретарь хочет перекрыть все возможные пути к отступлению.

Томас кивнул. Товарищи обменялись рукопожатиями и отправились каждый своей дорогой. Мастер Уолсингем подъехал к внушительным воротам Чартли-Холла, где его, как дорогого гостя, встретил сэр Эмиас Полит, а мастер Поули свернул на узкую тропинку, огибавшую высокий кирпичный забор.

Мария Стюарт прогуливалась по саду в окружении камеристок, а маленький скай-терьер весело носился, опьянев от запаха земли и ощущения свободы. День выдался сухим и теплым, и узница с удовольствием грелась на солнышке в надежде, что тупая боль в суставах, изводившая ее круглый год, отступит хотя бы на время. Прямо на ходу Мария читала вслух книгу псалмов, и хорошо знакомые слова радовали своей предсказуемостью. Однако маршрут прогулки не был выбран произвольно, а определялся конкретной целью: следовало попасть к дальней стене. Фрейлины держались в стороне, тихо переговариваясь на ходу.

- Молюсь, чтобы сегодня надежды госпожи оправдались,.- пробормотала Шарлотта. - Каждый день она приходит к этой стене, и каждый день ее ждет разочарование.

- Сын Божий принесет утешение, - заметила одна из спутниц, осеняя себя крестом.

- Если не он, то больше некому, - ядовито уточнила Шарлотта и остановилась, давая возможность королеве продолжить путь в одиночестве. - Стойте здесь.

Фрейлины послушно замерли, с любопытством наблюдая, как госпожа подошла вплотную к стене.

- Мастер Поули? - прошептала она, не надеясь получить ответ, однако сердце радостно вздрогнуло: один из кирпичей выпал, и на его месте образовалось небольшое окошко.

- Я здесь, мадам. Вы в добром здравии?

- Насколько возможно. Какие новости?

- Слушайте внимательно, мадам. Нам удалось установить надежную связь между вами и вашими сторонниками. Система неуязвима.

Мария наклонилась, стараясь держаться как можно ближе к отверстию в стене, чтобы не пропустить ни слова.

- Каждую пятницу, говорите?

- Без исключений и при любой погоде, мадам. Хозяин таверны - истинный католик и всей душой предан вашему величеству. Он обеспечит бесперебойную передачу писем.

- Моя горничная Барбара выступит посредником: будет вкладывать в тайник мои письма и вынимать присланные. Ее присутствие в кладовке не вызовет подозрений.

Надежда придала голосу Марии энергию. За время долгого заточения иллюзии разбивались одна задругой, и все же кто-нибудь непременно приходил на помощь и предлагал новый план спасения.

- Мой дорогой Томас Морган преданно трудится в Париже ради нашего общего блага. Известно ли ему о новом способе связи?