Метанойя. Две стороны Александрины - Наташа Эвс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очнулась я от скрипа качели во дворе соседей. Моя спальня. Прямо передо мной – Костя, он смотрит с душевной болью, но прячет ее.
– Что случилось? Мне стало плохо? Здесь были врачи?
– Уже все позади. После их препарата ты долго спала.
Я вскочила на кровати, пытаясь понять, какой час. Мне нельзя опаздывать на посвящение.
– Как долго я спала? Какой сегодня день?
– Не волнуйся, ты проспала около двух часов, день тот же. – Константин присел рядом и внимательно посмотрел на меня. – Скажи, почему ты задаешь эти вопросы? Тебе куда-то нужно?
Я молча слезла с кровати и принялась расчесывать волосы.
– Саша, ты не хочешь отвечать? Куда ты торопишься? Это место находится за стеной?
– Пока не могу рассказать.
– Я не заслужил твоего доверия?
– Давай завтра об этом поговорим. Завтра я смогу ответить на твои вопросы.
– Завтра может быть поздно, – печально произнес Костя, переживая какую-то внутреннюю боль. – Мне хочется закрыть тебя в этой комнате на ключ, и когда зависимость ослабеет, ты сама поймешь серьезность своего состояния.
– Нельзя так поступать с человеком. – Я наконец развернулась и отложила расческу, внутренне опасаясь остаться запертой на самом деле. – У каждого есть свободная воля, нас наделил этим Бог.
– Ты знаешь о Боге? – удивился Константин.
– Папа рассказывал, когда я маленькая была, еще в воскресную школу ходила по выходным. Отложилось.
– Тогда ты должна знать, с кем воюет Его воинство. От кого защищает нас.
– К чему ты ведешь разговор? Можешь напрямую сказать?
Костя опустил голову и выдохнул:
– Ты меня слушать не будешь, если я начну называть вещи своими именами. Твое состояние мне хорошо знакомо по личному опыту, такая правда вызывает отторжение. Ты вышвырнешь меня из дома, имеешь право. Но я боюсь этого. Самое страшное для меня – упустить тебя.
Я оглядела своего куратора, которого сейчас понимала с трудом. Он был прав в некоторых моментах, скрытен в других и очень чувствителен – в третьих.
– Разве можно вышвырнуть человека, который готов за тебя одну отдать все на свете? Я бы не смогла.
Константин бросил на меня короткий взгляд и снова опустил голову.
– Думал, никто и никогда не увидит меня такого. Я переступил через себя в надежде помочь тебе. Чувствую, что ты ускользаешь, поэтому использовал самое запретное для себя. Хочу, чтобы ты помнила, что на этой стороне тобой тоже дорожат. Пусть твоя память никогда не забудет об этом и в сложный момент напомнит.
– Да. Знать, что ты нужен, что тебя ждут – очень важно. Но если я дорога тебе в каком-то смысле, то ты поздно это открыл. Хотелось бы, чтобы было иначе, такого человека, как ты, мне не доводилось встречать.
– Все же я буду стараться, пусть в одностороннем порядке. Твое спасение стало для меня смыслом в жизни. Я потерял самое ценное когда-то по причине глупой надежды, у меня ничего не осталось, сейчас этого не допущу. – Костя наконец посмотрел мне в глаза. – Ты для меня родственная душа, которую хочу спасти от падения в пропасть, я знаю эту пропасть, и от того мне так тяжело видеть тебя идущей к ней. Не игнорируй мою помощь, пожалуйста.
Мне почему-то стало очень тепло от услышанного, этот парень, случайно вошедший в мою жизнь, словно знал меня изнутри, и общение с ним открывало реальность по-новому.
– Спасибо тебе. Конечно, я прислушаюсь к твоему опыту. Помощь бывает необходима. Жаль, что мы не встретились раньше. Очень жаль. Общение с тобой всегда особенное, и я рада, что мы имеем возможность говорить об этом.
Общество Кости согревало меня, но я чувствовала тягу, которая шла с той стороны стены. Это притяжение побуждало готовиться к переходу в полночь, а для этого необходимо остаться одной. Поэтому пришлось завершить разговор.
– Мне хотелось бы отдохнуть, ты не против…
– Понял. – Константин направился к выходу. – Отдыхай. Не забывай себя, и мои слова держи в сердце.
Растерянно моргая, я закрыла дверь и опустилась на край кровати. После таких разговоров в моем сознании будто наступало просветление. Отчего это? Костя владел гипнозом, внушением, управлением? Но он точно влиял на меня, словно тучи рассеивал, и я видела мир по-новому.
Некоторое время прошло в размышлениях. На улице стемнело, затрещали сверчки, с окна повеяло ночной прохладой – приближалось время торжества, которое устроят в мою честь. Я все обдумаю потом, после, мне нужно это посвящение, мы сообща найдем маму, и наступит время определить себя в жизни. Но это все потом, а сейчас необходимо пройти первую ступень.
Я отыскала в шкафу любимое черное платье, его тонкий нежный материал струился до самого пола, а пояс и горловина были усеяны россыпью сверкающих кристалликов. Постояв у двери, я тихо вышла из спальни и спустилась вниз. У самой стены мне захотелось остановиться и прочувствовать момент грандиозных перемен моей жизни. О посвящении говорят как о чем-то особенном, о чем-то высшем, и это не может быть рядовым действом, от того так стучит мое сердце и волнительно на душе.
Два шага – и не будет возврата. Два шага: один на моей стороне, второй – за стеной. Знаю, там меня уже ждут, много людей собралось, чтобы засвидетельствовать нового члена сообщества их большой семьи.
Вдруг дверь в комнату распахнулась, и ворвался Константин. Увидев меня, он словно ужаснулся, протянул руки и зашептал:
– Саша, иди ко мне, просто подойди на секунду, прошу.
Испугавшись его внезапного появления, я замотала головой:
– Мне нужно туда, очень нужно, это недолго. Ты подожди меня, хорошо?
– Нет, нет, нет, остановись, не сейчас. Зачем тебе идти ночью? Утром, это можно сделать утром.
– Ты не понимаешь, мне нужно именно сейчас, меня ждут…
– Я не понимаю, да, объясни, пойдем, расскажешь. – Костя медленно подобрался ко мне и взял за руку.
– Не могу, сейчас мне нужно быть там, отпусти, они ждут. Я чувствую их…
– Кто тебя ждет? Саша, скажи, зачем?
– Люди ждут! Собрались все члены сообщества, руководители, а я здесь, мне нельзя опаздывать! Отпусти!
Услышав это, Константин изменился в лице.
– Нет там людей! Они не люди! Я не отпущу тебя, давай уйдем, прошу.
– Это мое желание! Ты все испортишь! – Я пыталась освободить свою руку из цепких пальцев враждебно настроенного куратора. – Пожалуйста, только сегодня уйду, потом будет иначе.
