Очерки - Валентин Толстых

А завтра ты встречаешь меня - и все сначала...

Вот ведь как. А ты говоришь - поссорился...

Просто я не желаю их видеть".

После того как соберутся гости, Зилов выскажется гораздо конкретнее. Но это срывание масок с лиц друзей-приятелей будет лишь частностью по сравнению с уже высказанной общей мыслью - приговором. Потому что суть не в легкомыслии Веры, не в бездушной правильности Кузакова, не в лицемерии Кушака или подловатой затаенности Саяпина. Он наконец-то докопался, добрался до главного, основного, - до того, что их, в общем-то разных людей, связало общей нитью и что нашло в нем, в Зилове, наиболее емкое и законченное выражение. Это - равнодушие ("все до лампочки") друг к другу и ко всему на свете, кроме интереса к удовлетворению своих элементарных и сугубо эгоистических потребностей. Люди, заложившие свои души, сдавшие их в ломбард, откуда они никогда уже их не выкупят, не живут, а существуют, не действуют, а суетятся, оживая лишь в момент, когда их задели лично. Но возникающие при этом страдание и боль никого по-настоящему тоже не трогают, потому что это чисто "животные" боль и страдание, наподобие зубной боли или боли от ожога. Вот и весть о его самоубийстве они восприняли, как могли - "пошутили и разошлись"... Что же это такое? И как это возможно?

По-человечески самый значительный из них, Виктор Зилов, ничем не лучше их по существу.

И он это понимает. Наблюдаемое им ежедневное зрелище отсутствия жизни в сочетании с полнейшим довольством собой, какое демонстрируют его друзья-приятели, другого, возможно, могло бы как-то воодушевить: мол, хорошо, что я сам не такой; или: я-то, в отличие от них, сознаю, как дурно и глупо проживаю собственную жизнь, а поэтому у меня еще есть какая-то надежда на выход... В раскаянии Зилова ничего подобного нет. Еще более жестко, чем к своим собратьям по "компании", он относится к себе и судит самого себя. Но этот нравственно возвышающий человека максимализм саморазоблачения и самоосуждения не выручает. Дело зашло слишком далеко, и все оказалось не так просто, как недавно думал Зилов...

"ПУСТОЕ СЕРДЦЕ

БЬЕТСЯ РОВНО..."

Того не приобресть, что сердцем не дано.

Е. А. Баратынский

Да полноте вы, наконец, паясничать, ваши выверты глупые показывать, которые ни к чему никогда не ведут!..

Ф. М, Достоевский

От частого употребления понятие "бездуховность" не становится яснее. Оно, как и понятия "безнравственность", "мещанство", "обывательщина", нуждается в объяснении, конкретизации, наконец, просто в описании (именуя существование или образ жизни какого-то индивида бездуховным, мы нередко затрудняемся внятно пояснить, что конкретно имеется в виду).

До сих пор мы пытались выяснить смысл бездуховности ссылками на внешние обстоятельства, на влияние среды, нравов. Но если верно, что в воспитании и развитии человека немаловажную роль играют и его собственные усилия, то бездуховность, вызываемая определенными внешними причинами, есть одновременно явление личностное, социально-психологическое, и как таковая имеет свою самостоятельную структуру, собственное содержание, подлежащее раскрытию и истолкованию.

Бездуховность многозначна, многоразлична в своих проявлениях и может принять самый неожиданный лик. В "Утиной охоте" она предстает как неспособность ее героев воспринимать целые пласты и сферы человеческого бытия, привольно чувствуя себя именно в атмосфере духовного разобщения, непонимания, неконтактности. Даже близкие, родственные души не могут в этой атмосфере преодолеть трещины обособления, выйти за рамки "кажимости" связей и отношений, в действительности не соединяющих, а разделяющих и отделяющих людей друг от друга.

Внешне все выглядит как будто нормально, но, приглядевшись, убеждаешься, что это всего лишь видимость дружбы, товарищества, любви, семейного союза, родительских или сыновних чувств. Посмотрите, как далеки друг от друга Виктор Зилов и его жена Галина, ведущие между собой "диалоги глухих"; как поверхностна и на поверку отнюдь не бескорыстна дружба его с Саяпиным, спаянная потребностью совместного "отправления" некоторых нужд и интересов, вроде волнующего обоих каждодневного спасения от ничегонеделания, безделья; какой непрочной, поистине мимолетной, оказалась его интимная связь с Верой, державшаяся исключительно на физиологической, сексуальной основе. В атмосфере духовной недостаточности и разобщенности все отношения и связи перевертываются, оборачиваются своей противоположностью, обретают уродливый характер. Доброта наталкивается на эгоизм; уступчивость - на непримиримость; скромность, деликатность - на хамство, агрессивность; искренность - на обман, ложь; внимание, отзывчивость - на равнодушие; простота - на чванливость и высокомерие.

Пусть еще редко и робко, но искусство подмечает и выставляет на суд общественности различные проявления бездуховности в современных условиях. Такие изображения "от обратного", как иногда неточно это определяют, являются самым прямым участием искусства в борьбе за высокую нравственность. Приведем один пример - фильм "Чужие письма", авторам которого удалось обозначить социальный феномен, волнующий ныне многих, кто озабочен состоянием культуры человеческих отношений. Показано это на конкретной истории взаимоотношений учительницы Веры Ивановны и ее ученицы-девятиклассницы Зиночки. Перед нами драматическое столкновение душевного благородства и деликатности с новоявленной, "культурной", формой бездушия и бессердечия, конфликт, недавно еще не известный, возникший в условиях обострения взаимоотношений сфер нравственности и знания, разума и чувств.

Писатель В. Г. Распутин в одном из интервью заметил: "Умные, но холодные книги и холодное образование делают безнравственность более образованной и изощренной - и только"1.

Под холодным образованием и холодными книгами подразумеваются образование и литература, минующие в своем воздействии человеческую душу, сферу чувств. Проблема, однако, шире, ее суть - в месте и роли нравственного начала и фактора в системе обучения и воспитания молодежи в целом. Считая именно нравственное воспитание подлинным воспитанием, драматург В. С. Розов пишет: "...человек может быть и умен, и физически отменно развит, и даже может замечательно работать, но быть невоспитанным. Скажу больше: чем умнее невоспитанный, нравственно ограниченный человек, тем он опаснее, тем изощреннее может быть его ум и в коварных делах". Фильм "Чужие письма" - приглашение подумать как раз на эту тему.

Вглядитесь повнимательнее в эту Зиночку:

в цепкие, все замечающие и "комментирующие"

глаза, в многозначную улыбку, такую кроткую и загадочную, в усвоенные с помощью средств массовой коммуникации стереотипы поведения (например, в то, как она объясняется в любви), в непререкаемость ощущения собственной правоты во всех случаях и при всех обстоятельствах. Зиночка отнюдь не "злой демон", не нагромождение всяческих уродств. Она и привлекательна внешне, и обаятельна в своих причудах, и обладает завидной волей и характером. Без наигрыша и жеманства она способна выразить восхищение тем, что ей нравится. И чужие письма она прочитала тайком не по злому умыслу, а просто из любопытства. Вполне можно поверить в искренность ее удивления, когда такой пустяк (с ее точки зрения) был воспринят Верой Ивановной столь остро и болезненно. Но есть в пестрой смеси всевозможных свойств формирующегося характера (а Зиночка лишь становится как человек, как личность)

нечто такое, что заставляет отнестись к этой девочке с повышенным вниманием.

Беспокойство вызывает то, что можно назвать нравственной неразвитостью человека. Вера Ивановна права, укоряя себя за то, что "пропустила первый урок", на котором следовало бы начать не с азов математики, а с объяснения того, что значит быть человеком и как важно овладеть, пожалуй, самым сложным умением - искусством жать с другими людьми. На пороге самостоятельной жизни Зиночка обнаруживает такую степень нравственной глухоты (к окружающим ее людям, к матери, к брату, своим сверстникам), которую нельзя возместить, восполнить никакой образованностью и усвоенными лишь формально правилами внешней культуры. Будучи уже л этом возрасте начисто лишенной чувства обратной связи - во взаимоотношениях с другими людьми, она предельно замкнута на себе, на своем интересе и своих желаниях, - она вносит в нравы общества дух бессердечия, бездушия. И даже ее стремление говорить в лицо правду и проявляемая сю активность - эти, казалось бы, положительные качества - оборачиваются своей противоположностью. Потому что правда без добра, то есть без понимания других людей, не вобравшая в себя чью-то боль или боль за кого-то, бездушна, бесчеловечна, безнравственна. И отношения с людьми, не пронизанные обоюдной восприимчивостью, отзывчивостью, деликатностью, уважением достоинства личности, тоже нельзя признать духовно полноценными, культурными, человеческими.