Реквием по пилоту - Андрей Лях

Ныне, спустя более полувека, она именовалась национал-демократической и по численности быстро догоняла правящую либеральную; в кабинете председателя, Дитриха Гесса, висел громадный портрет Кромвеля в полный рост, в парадном облачении, с кортиком и именным оружием. Дни рождения Дж. Дж. партия отмечала митингом и факельным шествием на центральной площади Кинг-Фридрихсплац. Кромвель взирал с мемориальных досок и страниц школьных учебников; молодежь, хлынувшая в партию, щеголяла именно в таком кожаном облачении, которое Дж. Дж. иронически рекомендовал Эрликону, щедро разукрашенном хромированным железом; в память о своем кумире юнцы обесцвечивали прядь волос и носили шнурованные десантные сапоги на подковах, которые уж и вовсе непонятно почему тоже назывались кромвелевскими. Биографии же маршала всевозможных интерпретаций пестрели в каждом киоске.

Одно такое роскошное девятисотстраничное издание с портретом Дж. Дж. в фуражке со шнурами и орлом оттягивало карман потертой летной куртки невысокого юноши, около часа дня вошедшего в стимфальский военный музей.

— Предлагаю послать экскурсию к черту, — произнес голос рядом с ним. — Просто пойдем и посмотрим все подряд.

Биографию велел купить сам Кромвель. «И еще вот такую книгу, — распорядился он в супермаркете и пояснил: — Вечером посмеемся». Очевидно, что посмертная слава маршала волновала мало, но Эрликону все же было любопытно: что же заинтересует Кромвеля в этом хранилище военных реликвий — документы? Какие-нибудь планы или схемы-реконструкции? Пересчитанные варианты хода событий? Дж. Дж. шел от стенда к стенду не спеша, но и нигде не останавливаясь. Ни оружие, ни карты, ни овеянные легендами знамена у него, казалось, никаких чувств не вызывали. Возле целой стены фольмеровских «скорчеров» на кронштейнах он проворчал, ни к кому не обращаясь: «Труха», и Эрлен не понял, что же он имеет в виду.

Наконец, в верхнем зале третьего этажа размером с небольшой стадион — его регулярно арендовали национал-демократы — «торнадо» и «спитфайры» поднимали к потолку, все пространство заполнялось креслами, и с трибуны под гранитной кромвелевской головой Дитрих Гесс произносил свои зажигательные речи. Здесь маршал задержался у фотографии — любительского снимка, увеличенного до исполинских размеров. На фоне серого рассветного неба спиной к зрителю стояли пять фигур в шинелях и фуражках, устремив взгляды куда-то за неразличимый горизонт. Подпись гласила: «Штаб генерала Кромвеля за час до начала второй мировой войны».

— Штаб одиннадцатой бригады, — сказал Дж. Дж. — Кто же это снимал? Слева, конечно, Маккензи… А остальные? Высокий — наверное, Брусницын, рядом — Волхонский… Или нет?

Впервые Эрликон увидел Кромвеля загрустившим.

— Память… Вот уж думал, чего я никогда не забуду…

— И что произошло через час?

— Через час мы начали войну. Высадились на Ригль-19. Вторжение. Пошли.

Сидя в крохотной закусочной за стейком и очередным коктейлем среди наворота искусственной кожи и зеркал, Кромвель сказал:

— Сегодняшний день не в счет, пролетел, в нашем распоряжении осталось двенадцать. Через двенадцать дней мы должны, хоть тресни, выйти на этап. Положение мудреное, хуже не бывает, но возможна же и здесь какая-то догадка! Все думаю, не с ума ли мы спятили, что вцепились в этого «Дассо», как алкаш в «однорукого бандита».

— Бывает, что везет, — заметил Эрлен с набитым ртом. Кромвель с сомнением покачал головой:

— На Реншоу надежда слабая. Уж очень он, знаешь ли, туповат, хотя у него есть свои положительные стороны… Вот что. Доедай и давай-ка сходим к «Грифу» — есть такой аэродромный ресторанчик, поищем там какого-нибудь парня из «Дассо», пусть он нам расскажет ситуацию поподробней. Пиредра обязательно бы так поступил на нашем месте.

«Гриф» оказался вполне приличной гостиницей в двух шагах от космопорта, с длинным залом ресторана, где, судя по всему, царило оживление в любое время суток. В основном здесь собирались пилоты-каботажники, меньше — трассовики, редкие транзитники в Стимфал-Главный и всевозможная техническая обслуга всех компаний — начиная от гигантов типа «Трансгалактик интернешнл лайнз» и кончая загадочными по названию и, очевидно, контрабандистскими по сути «Калгари вояджерс».

Не тратя времени на достопримечательности, друзья пересекли зал и спустились в тихий для этого времени полумрак бара. Тут за стойкой лихо управлялась статная дама, одаренная природой обильно и со вкусом; обилие это было заключено в синюю мужскую рубашку с закатанными рукавами и перехваченную узорными подтяжками. Возраст дамы, перешагнувший за тридцать, исчез как таковой вообще, а пышность волос, оттенок кожи и разрез глаз недвусмысленно утверждали, что кто-то из ее предков некогда охотился на антилопу среди высокотравных африканских равнин.

При виде этого зрелища Кромвель даже приостановился:

— Ах, черт возьми!

Эрликон тоже замедлил шаг, но совсем по другой причине. На всем облике и повадках экзотической барменши лежал отпечаток такого непередаваемого жизненного опыта, а из ее глаз — кстати, таких же восхитительно синих, как у Эрлена, — исходило такое спокойствие и ледяное презрение ко всему сущему, что пилот оробел. В присутствии людей, излучающих подобную несокрушимую уверенность, он неизменно казался себе маленьким и ничтожным и от смущения часто говорил то, что вовсе не следовало.

Кромвель этих опасений никак не разделял.

— Вперед, — сказал он, — вот кто нам поможет. Они припали к стойке, и маршал начал речь, время от времени заставляя Эрликона судорожно и не синхронно открывать рот. Впрочем, сперва Дж. Дж. обошелся вообще без слов.

— М-м-м-м… Мммммм-мм-мм-мммм! — промычал он. — Красавица, тебе никто не говорил, что у тебя не шея, а национальное достояние? Из-за такой шеи может быть еще одна мировая война!

— Все? — спросила дама.

— Нет, не все. Обо всем остальном я бы тоже сказал, но у меня нет слов. Ни у кого нет. Таких слов еще просто не придумали.

— Давай к делу, — сухо предложила дама.

— С такой женщиной и говорить о делах… О Господи, куда катится этот мир. Но ладно, хорошо, давай о деле, — миролюбиво согласился Кромвель и Эрленовой рукой вручил ей четвертную бумажку с портретом Стояна Второго.

— Значит, так. Ищем человека. Из «Дассо». Видимо, инженер или механик. Приехал примерно полгода назад. В чемпионате не участвует и вообще болтается без дела. Расплачивается кредитной карточкой.

Вид у дамы стал еще более отрешенный. Тыльной стороной ладони она постучала по стойке. Эрликон растерялся, но Кромвель тут же вложил в эту ладонь еще червонец.