Идет охота на волков - Владимир Колычев

И все же Семен смотрел на него если не зло, то уж точно сердито. И еще он завидовал ему. Сам был бы рад охранять Майю, угождать ей во всем. Но у него дела, ему нельзя исчезать из города.

– Ну, и что скажешь? – хмуро спросил он.

– Нормально все, босс! – бодрячком отрапортовал Гарик.

И вдруг озадаченно свел к переносице брови.

– Тут боевики по местному каналу крутят, – издалека начал он.

– И порнушку тоже.

– Да нет, порнушку я не смотрю...

– А чего это ты порнушку не смотришь? – хищно сощурился Семен. – Тебе что, без этого хорошо? С кем?

– Если вы думаете, что я с Майей, так она вчера графин об мою голову разбила... Вот, шишка!.. Да и как вы так можете думать! Я же за вас горой! И даже не думал звонить!

– Куда звонить!

– Так это, Майю вчера по телевизору крутили, в смысле ее фотографию. Ее милиция ищет. Телефон был, ну, куда звонить... У меня даже в мыслях не было.

– Какие мысли? Ты тоже в этом деле по самые уши... И все равно хорошо, что ты такой правильный. Если все ништяк будет, я тебя к себе начальником охраны возьму, вместо Скотча...

– Да я не претендую, но если надо! – снова взбодрился парень.

– Надо. Мне надежные люди нужны... Как там Майя? Брыкается, говоришь?

– Да не то слово. Вчера по башке меня стукнула, сбежать хотела. Но у меня голова крепкая, меня хоть обухом, все равно устою. Догнал, в комнате запер... Позавчера всю ночь орала, как дикая...

– Посуду, говоришь, бьет, – озадачился Семен.

Он вспомнил незабвенного товарища Саахова из «Кавказской пленницы». Там тоже посуду били, и вазу с цветами на голову... Не хотелось бы ему повторить судьбу персонажа и оказаться на скамье подсудимых.

Гарик открыл дверь, и Семен вошел в комнату, где находилась Майя. Она лежала на постели, заложив руки за голову. Увидела его, вскочила, озлобленно показала зубы.

– Все дичаешь? – насмешливо спросил он.

– Что?! – возмущенно протянула она. – Я дичаю?! Да это ты совсем одичал!.. Мразь!

– Я не мразь. Просто я тебя люблю...

– Когда любят, жертвуют собой. Вот и ты пожертвуй. Отвези меня домой.

– А явку с повинной не хочешь?

– Кстати, очень хорошая идея. Тебе даже срок скостят.

– О сроках теперь твой Макс думает, – злорадно скривился он. – Повязали его, дело шьют. Такая вот ситуация...

– Он в тюрьме? – всполошилась Майя.

– Да. А знаешь, кто его сдал?

– Ты, конечно.

– Нет, моя любимая женушка. Они квартиру снимали, он там прятался. А сдала его Катя со зла, потому он не оправдал ее надежд. Она хотела, чтобы он меня убил. И даже сказала, где я тебя прятал... Сука, да?

– Две суки пара! Ты и она!

– Не смешно. Ты лучше спроси, зачем они квартиру снимали?

– Зачем?

– Спросила. Значит, начинаешь догадываться... Роман у них был. Секс, все такое...

– Врешь!

Семен достал из кармана диктофон, поставил его на воспроизведение. И полилась Майе в уши сказка на злобу дня.

– Что это было? – побледнев, спросила она.

– Исповедь грешницы... Вино такое есть, девушка там в серебристом платье. Серебрянку сцарапаешь, и она голая... Так же и Катька моя для Макса разделась. Чтобы он меня убил. Чтобы наш общий с ней бизнес под нее отошел. Ну, и Максу бы досталось...

– Врешь ты все. И Катьку твою я не знаю. И голос ее никогда не слышала. Откуда я знаю, что это она говорила?.. Сам ты все придумал, а какая-нибудь из твоих шлюх озвучила!

Майя злорадно улыбалась, но все же в ее словах не хватало уверенности. Все-таки заронил Семен в ее душу зерно сомнения.

– Шлюха и озвучила, – засмеялся он. – Катька и есть шлюха. А Макс твой – кобель.

– Неправда!

– Ты думаешь, почему он тебя к Чигину ревновал? Потому что сам не без греха!

– Заткнись!

– Я тебе не говорил, но Макс еще пятерых моих парней завалил. И Чугунка, между прочим, тоже... Трупов на нем навалом. Его на пожизненное закроют. Он и сейчас в камере смертников сидит, – на ходу сочинил Семен. – Там никаких свиданий, там полный писец. Все, нет больше Макса. Есть только я! И у тебя по-любому нет выбора – только со мной...

– Ты подлый! – Майя чуть не плакала, осознавая собственное бессилье. – Макс – сильный, а ты – дерьмо!.. Ты его посадил, но все равно выиграл он!

– Да нет, дорогая, победил я! – начал заводиться Семен. – Побеждает тот, кто смеется последним. А смеюсь я! Где Макс? За решеткой! Где я? На свободе! Что у него? Ничего! А у меня – ты! У меня бизнес! И миллионы!..

– Я не твоя, – мотнула она головой.

– Это тебе так кажется. Ты уже моя и никуда от меня не денешься. Так что выбирай, или со мной, или... – Семен показал глазами в землю.

– Что, убьешь? – презрительно, но со страхом в глазах скривилась она.

– Убью. И тебя. И себя...

– Тогда начни с себя.

– Лучше я начну с чистого листа. Вместе с тобой. Не было никакого Макса...

– И ты не насиловал меня, да?.. Будь ты проклят!

– А я и так проклят. Ты – мое проклятье... Вот, это в знак нашего примирения.

Семен достал из кармана красивый перстень с бриллиантом – в футляре, с магазинной пломбой. Протянул его Майе.

Сначала она отдернула руку, как будто перстень мог ужалить подобно змее. Потом все же интерес пересилил эмоции. Она взяла перстень, завороженно покрутила его в руках.

Семен решил, что на этом на сегодня пора ставить точку. Сейчас он мог уйти не просто, а красиво... Он повернулся к Майе спиной, но, взявшись за ручку двери, почувствовал несильный тычок между лопаток. Это Майя швырнула в него перстень. Что это – каприз объезженной кобылицы или демонстрация силы духа? Он решил, что первое. И вышел из комнаты в надежде, что скоро Майя окончательно сдастся на милость победителя.

Часть третья

Глава 20

Обычному зэку должно быть западло, когда начальник зоны по-приятельски жмет ему руку. Братва заклюет, если узнает. Но Максим не был обычным зэком. И срок мотал в колонии, где сидели бывшие менты. Порядки здесь тюремные, все по понятиям, жаргон в ходу, но все же воровские законы здесь не в почете. Тем более хозяину было за что его благодарить. Из года в год бригада Максима перевыполняла производственный план, а это дорогого стоило.

– Жаль терять таких людей, – с улыбкой сказал полковник. – Но что заслужил, то заслужил. Документы суд уже принял, а право на условно-досрочное ты имеешь...

Максим кивнул. Это раньше тяжкая статья не давала права на условно-досрочное освобождение. Но времена изменились. Да и глупо было мотать все десять лет из-за каких-то подонков...

Жмайлов предупреждал его, что Кафтанов будет давить на суд и на следствие. Так оно и оказалось. Первое время он не подавал признаков жизни, копил силы. А потом началось. Сначала один адвокат отказался от Максима, потом другой. И для судьи он вдруг оказался врагом номер один.

Спасибо Жмайлову. Он держался стойко и, как ни пытался Кафтанов надавить на него, продолжал гнуть свою линию – Скородумов повинен в убийстве только одного бандита. Синчук за все время, что тянулось следствие, так и не объявился, поэтому четыре трупа благополучно были списаны на него. А Чугунок со своей четверкой исчез бесследно, и даже Кафтанов не смог найти их трупы. Хотя вроде бы пытался.

И все равно Семен добился своего. Покупал он судью или нет, но тот вручил Максиму букет из десяти лет лишения свободы. Семь из них он уже отсидел и теперь запросто мог выйти на свободу на треть раньше установленного срока.

– Можешь идти, – махнул рукой полковник. Но вдруг передумал. – Хотя нет, еще момент. Замену себе подготовь, чтобы такой же строгий бугор был... Есть на примете?

– Да, Колонтайцев. Мужик что надо.

– Ну и отлично... Да, как там твой земляк поживает, не обижают?

– Мой земляк?! – удивленно повел бровью Максим.

Начальник их колонии отличался тем, что вникал в каждую мелочь. Не его это, казалось бы, дело – бригадиров пестовать. Для этого есть зам по производству, но нет, Борис Яковлевич лез в каждую щель. Более того, он обладал отличной памятью и знал по фамилии чуть ли не каждого заключенного. Лично с каждым новичком разговаривал, знал, кто и откуда прибыл, за что сел... Казалось, ему не нужны были заместители – ни по производству, ни по оперативной части.

– Ну, как же, в начале недели этап по отрядам раскидали. Он к вам в отряд попал. Лихачев, кажется, его фамилия, или Лихарев...

Полковник полез было в ящик стола, но, махнув рукой, закрыл его обратно.

– Сам там разберешься...

– Да я-то разберусь, – Максим озадаченно потер подбородок.

Странно, новички обычно первым делом начинают искать земляков или хотя бы коллег по работе – спецназовцев, оперативников, следователей, гаишников. А Максим был в отряде авторитетной личностью, и новичок, пожалуй, был ты только рад примкнуть к нему по принципу землячества. Но ничего этого не было.

Борис Яковлевич слегка ошибся. Фамилия новичка была ни Лихачев и не Лихарев, а Лиханов. Работал он в другой бригаде, но поселили его в одно с Максимом общежитие.

Максим представлял его в образе тихого, степенного мужика в возрасте, но, как оказалось, это был молодой человек лет двадцати пяти. Его нежелание искать земляков можно было бы объяснить замкнутостью, скрытным характером. Но парень оказался балагуром.