Англия: Портрет народа - Джереми Паксман

Да, сэр, здесь прелестей не счесть,

Но где тут спать

И где тут есть?

Гораздо чаще загородный дом скрыт от посторонних глаз, в самом крайнем случае за высокими стенами или изгородью из густого кустарника, причем для придания еще большего уединения зачастую используются складки местности и склоны холмов.

Эта отделенность проявляется и в жизни простого народа. В большинстве стран континентальной Европы жизнь проходит на улице. Именно на улице люди едят, пьют, сочувствуют, флиртуют, смеются и проводят время. У англичан этой жизни на улице противопоставлен задний дворик, общение в котором происходит лишь по приглашению. Мечта англичанина — это частная жизнь, но не одиночество, поэтому каждый хочет иметь свой дом. Если есть выбор между собственным задним двориком и проживанием в общем доме, где можно воспользоваться такими благами, как общий бассейн или площадка для игр, большинство выберет свой клочок земли. Во Франции, Германии и Италии около половины строившегося в 1990-е годы жилья составляли квартиры. В Англии они в лучшем случае составляли 15 процентов. Это отражает то представление, что в конце дня англичанин не останется посидеть на улице и поболтать, скорее он отправится домой и захлопнет за собой дверь.

В октябре 1896 года в германском посольстве в Лондоне появился новый сотрудник. Это был особый атташе, который, помимо дипломатов, занимался изучением политической жизни Англии, вооруженных сил страны и торговли с другими странами. Номинально Герман Мутезиус должен был составлять для прусского Министерства торговли отчеты о том, как англичане организуют подачу газа и электричества в свои города и как прокладывают железные дороги. На самом деле он планировал изучить то, что в его представлении было присуще лишь англичанам. Опытный архитектор, Мутезиус задумал осуществить анализ того, как англичане строят свои дома. Как он писал великому герцогу Сакс-Веймарскому Карлу Александру, «в английской архитектуре нет ничего более уникального, чем строительство дома… ни один народ не относится к его разработке с таким тщанием, потому что ни один народ в такой степени не отождествляет себя с домом». В ответ великий герцог с энтузиазмом предлагал ему продолжать исследования, потому что «такая публикация будет иметь огромную ценность здесь, в Германии. Исторически сложилось, что представление об обыденности и домашнем уюте меньше развито здесь, в нашем не таком удачливом фатерлянде, чем в Англии».

Результаты своих изысканий Мутезиус опубликовал лишь спустя семь лет по возвращении из Лондона в Германию. Трехтомное издание Das englische Haus[27] появилось в Берлине в 1904 и 1905 годах. Хотя между 1908 и 1911 годами вышло второе издание, на английском языке его сокращенный вариант был опубликован лишь в 1979 году: возможно, это свидетельство того, как мало заботит англичан мнение иностранцев об их образе жизни.

Мутезиус относился к Англии с невероятным энтузиазмом. Однако это не был энтузиазм некритичный: города, по его мнению, переполнены «безвкусным спекулятивным жильем, и целые акры заняты никудышными, абсолютно одинаковыми домишками», а в пригородах зачастую полно «тривиальных фасадов, спроектированных без всякого понимания». И все же, несмотря на это, Англия была единственной развитой страной, где большая часть населения по-прежнему жила в домах, а не в квартирах, как в городах континентальной Европы. В результате в стране было во многие сотни раз больше ценных в художественном отношении домов, чем в Германии. Сильнее всего его восхищало в них то, чем он больше всего восхищался в английском характере — их непритязательная естественность. Тот факт, что люди с таким достатком предпочитали жить дома по возможности наиболее комфортно, не поддаваясь одержимости роскошью или стремлению произвести эффект, говорил, по его мнению, о принадлежности англичан к высшей цивилизации.

Хотя Мутезиус не мог не уделить основное внимание творчеству таких архитекторов, как Лютьенс, Бидлейк и Норман Шоу, у него встречаются некоторые проницательные наблюдения относительно того, почему английское домостроение развивалось именно таким образом. Как и многие другие иностранцы, он отмечает важность климата: «сырой воздух Англии и постоянно затянутое тучами небо» заставляли английскую семью искать убежище в доме, в то время как в странах с иным климатом могло возникнуть желание пообщаться и на улице. Гораздо большее значение имели давнишняя английская самодостаточность и независимость мышления — «от протекающей за стенами их домов жизни этим людям нужно сравнительно немного», — и в силу этого дом становится для них идеальным местом обитания. Если добавить присущий им консерватизм, без восторга встречающий любые перемены, то англичанам вполне подходил этот разобщенный стиль жизни: «благодаря ярко выраженному отсутствию общительности, которое так отличает англичанина от жителя континента, он не находит ничего предосудительного в уединенности своего одинокого жилища». Мутезиус верно подметил, что одним из следствий домовладения является то, что англичане в большей степени относятся к своему жилью как к чему-то постоянному: пристанище, откуда тебя могут выселить через несколько недель или месяцев, вряд ли может возбудить интерес к обустройству дома. С таким же успехом можно ожидать, что кого-то заинтересует обустройство или украшение номера в гостинице.

Отчасти дело, конечно, и в классовости. В те времена, когда Мутезиус превозносил гениальность английского дома, миллионы людей жили в прижавшихся друг к другу рядах одинаковых домов, и для них отношение к собственности, которое произвело на него такое впечатление, было недостижимой мечтой. В лучшем случае они могли надеяться на жилье в одном из стандартных домов, подобных тем, что и сейчас можно найти на сохранившейся в Манчестере необычной улочке конца викторианского периода рядом с местом, где располагалась первая в мире механизированная фабрика. Булыжная мостовая теперь скрыта под асфальтом, но в остальном все осталось по большей части таким, каким было построено: две небольшие террасы из красного кирпича друг против друга, то самое жилье, что когда-то можно было встретить в каждом промышленном городке Англии. Самое забавное связано с названием этой улочки — Анита-стрит, потому что ни одной Анита-стрит больше нет во всем Большом Лондоне. Объясняется это тем, что во время строительства эта улочка была для отцов Манчестера показательной, потому что в каждом отдельном доме был самый настоящий внутренний водопровод — неслыханная роскошь для рабочих хлопкопрядильных фабрик[28]. Отцы города очень гордились этим и закрепили свою гордость в названии этих террас: Санитари-стрит — Канализационная улица. Те, кто жил там позже, испытывали неловкость от такого громогласного напоминания всему миру о деятельности их кишечника и настояли, чтобы первая и последние буквы были опущены.