Пилот - Андрей Лазарчук

— Это те, кто убил доктора Беруби? — спросила Скалли.

— Вероятно, да.

— Но за что?

— О, Господи. Вы работали, работали — и так ничего и не поняли? Доктор Беруби участвовал в секретнейшем проекте:

— Он проводил опыты над людьми, Скалли, — сказал Малдер. — С помощью этих самых вирусов:

— Мне сказали, что на Земле не может быть такой ДНК и что это внеземная жизнь, — сказала Скалли тихо.

— Да. Именно так, — Г. Г. посмотрел на нее внимательно, покачал головой. — Работы эти ведутся уже многие годы. Сама ткань внеземных организмов появилась у нас в сорок седьмом, но не было технологии. Доктор Беруби был убит потому, что работа его оказалась слишком успешной. Вы находитесь в помещении, где впервые в истории была произведена подсадка инопланетного гена человеку, создан гибрид человека и пришельца. В проекте участвовали шестеро добровольцев, все — смертельно больные. Среди них был и доктор Уильям Секара, близкий друг доктора Беруби.

Меланома, четвертая стадия. С помощью генной терапии он начал быстро выздоравливать, последние тесты показали, что опухолевая ткань практически исчезла. Стали выздоравливать и остальные. Доктор Секара мог вести практически нормальную жизнь — насколько это возможно для человека, наделенного нечеловеческими способностями: дышать в воде, например:

— Так вот как он удрал от погони: А почему, собственно, ему пришлось удирать?

— Доктор Секара не мог остаться в живых ни при каких обстоятельствах. Исследования доктора Беруби — это часть совершенно секретного проекта, которым руководят из ЛосАламоса. Но там их интересует только технология: а чтобы гибрид просто жил среди людей — нет, для них это слишком большая ответственность. Простейший несчастный случай, обращение в «скорую» — и обнаруживается, что у человека совершенно нечеловеческий обмен веществ, что кровь у него зеленого цвета: нет, совершенно невозможно!

— То есть доктора Секара было проще убить, чем содержать, — пояснил Малдер.

— Именно так. Была одна проблема: он был старым другом доктора Беруби, и доктор Беруби мог его предупредить: что, собственно, и произошло.

— Одного я не пойму: — ощущая закипающее бешенство, начала Скалли, но сдержалась и круто повернула руль: — Почему вначале вы дали нам лишь крошки пирожка, а теперь положили кусочек? Потому что он зачерствел?

— Я дал вам всё, что имел тогда, и даю всё, что имею сейчас, — сказал Г. Г., и Скалли ему не поверила. — А главное, я не ожидал от них такой скорости и такого напора: Они уничтожили биологический материал, экспериментатора, изъяли документы. Больше я по этому делу ничего не смогу дать. Постарайтесь свести воедино хотя бы те крупицы, которые вы имеете, и найдите доктора Секара. Без него вы никому ничего не докажете:

Г. Г. повернулся и ушел понуро.

— Я ему не верю, — сказала Скалли.

Малдер помолчал. Потом предложил:

— Сделаем так: ты поедешь в лабораторию и: в общем, ты меня понимаешь? А я попробую поискать этого подводного доктора:

— Как?

— По запаху: Посредством чутья.

7.

Скалли поймала за рукав пробегавшего по коридору лаборанта в синем халате.

— Извините, я ищу доктора Энн Карпентер:

— Не знаю. Спросите вон в той комнате, там всегда знают всё.

Стеклянная дверь без надписи, и за нею — несколько женщин в белых халатах.

— Здравствуйте. Я ищу доктора Карпентер, у нее не отвечает телефон, и в лаборатории:

— Ох, — сказала пожилая негритянка, сидевшая у самой двери. — Мы сами только что узнали. Ужасно, просто ужасно.

— Что?!

— Бедняжка Энн и всё ее семейство: они ехали сегодня утром, и этот грузовик: Погибли все.

Скалли почувствовала, что бледнеет. Ей еще что-то говорили.

Она слышала, понимала — и забывала сразу.

В каком-то смысле Малдер оказался прав. Все, во что она верила, рушилось, рушилось, как карточный домик:

Теперь можно было хотя бы не влезать через окно:

Малдер вошел — и тут же почувствовал тот самый запах.

Затхлый запах давно не чищенного аквариума.

Он посмотрел на пол, будто рассчитывал увидеть мокрые следы. Пол был подозрительно чист.

И тут наверху упало что-то легкое. Совсем легкое: пачка сигарет или пустой бумажный стаканчик.

— Доктор Секара! — позвал Малдер.

Ответа нет. Да он и не надеялся:

Может быть, это и не он, подумал Малдер. Может быть, это мыши. Или не мыши:

Он достал пистолет и, ступая по-индейски, косолапо, но бесшумно — стал подниматься на второй этаж.

Потолочный люк, ведущий на чердак, как раз кончил закрываться. Это было медленное вкрадчивое движение, десятая доля дюйма, и ни звука: просто Малдер как раз смотрел на него, и не было ли это тем самым чутьем?

Вот и все, подумал Секара. Вот и конец пути. Они пришли.

Странно, что пришел один: а может, и не один. Кажется, подъехала еще машина. Со слухом делалось то же, что и со зрением: слух был очень чувствительный, но невнятный. Он слышал звуки, но не различал их.

Человек погони поднялся по лестнице, открыл люк и мягко перелился на чердак. Он был зелено-фиолетовый и как бы бескостный. Секара с сомнением посмотрел на свою руку. Его рука была совсем как раньше, разве что темнее — но ведь и на чердаке темно:

— Доктор Се:

— Мисс Скалли!

— Кто это?

— Не надо дурацких вопросов, вы меня узнали. Где наш друг?

— Не знаю. Правда, не знаю. Что-то случилось?

— Не дай Бог, если он в доме Беруби! Туда поехали чистильщики:

Внизу зазвонил телефон. И тут же замурлыкал в кармане сотовый. Малдер сунул за ним руку:

Хороший удар в челюсть человек начинает чувствовать не сразу, а только когда приходит в себя. Так что этот пропущенный им удар Малдер не назвал бы хорошим: было больно даже в момент короткого полета к стене. Сознание ни на миг не отключалось, и желай он того, противник бы получил пулю тут же, как только возник из мрака. Но Малдер, разумеется, этого не желал, так что он позволил доктору Секара схватит себя за отвороты плаща и приподнять:

Он смог даже улыбнуться ему, хотя щека и занемела.

— Доктор, — сказал он. — Я же хочу только помочь вам: Тут мне кто-то звонит.

Секара смотрел на него в упор, и в сумраке глаза его казались сплошь черными, без белков и радужки. Это не были глаза человека.

— Отпустите же меня, — продолжал Малдер.

Он не врет, понял Секара. Он действительно пришел помочь мне! Надежда, уже оставленная, забытая надежда вспыхнула в нем:

Он разжал руки. И тут же в затылке полыхнуло белое пламя.

Малдер увидел, как изменилось лицо Секара. Переход от отчаяния к надежде — и к величайшему изумлению. Потом он ткнулся Малдеру в плечо. И упал — сразу, как будто был сложен из неровных кубиков.