Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России - Стивен Коен

В завершение этого мрачного перечня неудач американского крестового похода следует отметить, что ни одна из значимых и крупных целей, которые американская сторона преследовала в отношениях с Россией, не была реализована в период после 1993 г., — всё лишь с обратным знаком. Нет стратегического «партнёрства»: в 2000 г. в Кремле вычеркнули это слово из пересмотренной доктрины национальной безопасности{202}. Вместо этого мы имеем сейчас наихудшие отношения с момента окончания «холодной войны» в конце 80-х гг. Нет интеграции России в западный мир — напротив, как видится многим в Москве, НАТО создаёт новую разновидность «железного занавеса», а Соединённые Штаты, вовлекая всё новые страны, ведут дело к военной, дипломатической и экономической изоляции России. Настоящих же союзников надо теперь искать на Востоке.

Хуже того: понизился уровень международной безопасности, как мы увидим, намного выше стала ядерная угроза. Политика США и экономический коллапс в России спровоцировали Москву для защиты своей национальной безопасности более, чем когда-либо полагаться на ядерные арсеналы, которые охраняются менее надежно, чем прежде. В 2000 г. правительство Путина даже расширило перечень обстоятельств, при которых оно прибегнет к ядерному оружию{203}.

Между тем у Вашингтона сейчас меньше реального влияния и потому меньше возможностей для подлинного сотрудничества с Москвой по ключевым вопросам безопасности, чем во время некоторых, характеризовавшихся разрядкой фаз холодной войны. (В июне 1999 г. в приштинском аэропорту солдаты России и НАТО были ближе, чем когда-либо, к тому, чтобы открыть друг по другу стрельбу, — ближе к «Третьей мировой войне», как выразился один английский офицер){204}. Любые развёрнутые соглашения об ограничении ядерных и иных вооружений блокируются теперь уверенностью Москвы в том, что Вашингтон вскоре в одностороннем порядке аннулирует Договор об ограничении систем противоракетной обороны 1972 г. и развернёт запрещенные этим договором системы.

Высказываемые с обеих сторон предсказания новой холодной войны могут быть неверны, но отношения Америки и посткоммунистической России всё определённей можно именовать «холодным миром». Это зафиксировано в принятых в Москве в 2000 г. новой доктрине национальной безопасности и военной доктрине: впервые за многие годы Запад рассматривается в качестве источника угрозы, а Соединённые Штаты — в качестве потенциального противника. С российской стороны в основу «холодного мира» легли беспрецедентные и уже упоминавшиеся выше антиамериканские настроения как элиты, так и простых граждан{205}.

Широкое распространение антиамериканских настроений в посткоммунистической России не является наследием холодной войны. Несмотря на ритуальные заклинания советской пропаганды, их, в сущности, не было в те годы. Они прямо связаны с реакцией на политику, проводимую США с начала 90-х гг.{206}. Старт был дан вмешательством Вашингтона в процесс выработки Кремлем экономических решений и проведение «шоковой терапии», которая принесла столь жестокие страдания. Антиамериканские настроения стали углубляться, когда вместо несбывшихся американских обещаний больших иностранных инвестиций бремя российского внешнего долга выросло настолько, что государство перестало платить пенсии и зарплату, чтобы выполнить предъявляемые Западом требования к бюджету. Распространяясь всё дальше, эти настроения усилились после расширения в 1998 г. НАТО на Восток, в чём справедливо увидели нарушение ранее данных американцами обещаний, а после того, как, действуя под началом США, НАТО приступила в 1999 г. к бомбардировкам Югославии, стали практически повсеместными и невиданно ожесточенными.

К тому времени антиамериканские настроения стали столь популярными, а «антизападные чувства так широко распространились», что в своей предвыборной стратегии их в той или иной степени использовали почти все российские политические партии и даже столь поощряемые администрацией Клинтона «либералы». Напуганные и оттеснённые волной национализма, Чубайс и другие «молодые радикальные реформаторы» не только поддержали жестокую путинскую войну в Чечне, но поставили на «ту же антизападную, антиамериканскую карту», которая помогла Путину прийти к власти{207}. С Россией у Соединённых Штатов всё ещё связаны ключевые интересы национальной безопасности, но у них там больше нет сколько-нибудь влиятельных политических друзей. Эти изменения оттеняются той формальной холодностью, с какой Путин приветствовал Клинтона на встрече в верхах в июне 2000 г. и которая так отличалась от атмосферы встреч американского президента с Ельциным.

Короче, в посткоммунистической России администрация Клинтона совершила историческую ошибку. За это большинство историков осудит её весьма сурово, что некоторые из нас уже и делают. В счёт ей должны быть поставлены не только те возможности, которые были попросту упущены, но и политически безрассудное и даже аморальное политическое поведение, которое способствовало утверждению в сегодняшней России системы, напоминающей «чудище Франкенштейна»{208}. В результате «переходного периода» 90-х гг. пробудились дремлющие демоны национальной истории; терзая её политическую жизнь и представляя опасность для всех нас, они грозят стать ещё одним «проклятым вопросом» предстоящих десятилетий.

В вину правительству Соединённых Штатов, которое с энтузиазмом поддерживали многие журналисты и учёные, следует поставить активное поощрение ельцинского режима; именно он позволил маленькой клике тесно с ним связанных хищников разграбить и поделить между собой всё самое ценное из созданного Россией в XX веке. Этот процесс продолжился и в первые месяцы правления Путина, в то время как большинство населения проживало в нищете, а миллионы преждевременно уходили из жизни из-за недостатка самых необходимых средств существования. Обвинение установит, что выступая от имени американских интересов и ценностей, Белый Дом поощрял и аплодировал кремлёвским «реформаторам», чья «отвратительная этика» характеризуется «тем же пренебрежением и презрением к “массам”, которое было свойственно их коммунистическим предшественникам». В 2000 г. группа бывших советских диссидентов, в том числе вдова Андрея Сахарова, уже сформулировала свой вердикт, обвинив Вашингтон в том, что он поддерживал Ельцина, «несмотря на антидемократические и преступные действия его администрации… А ныне та же политика проводится в отношении Путина»{209}.

История также отметит, что президент Соединённых Штатов дважды поддержал или во всяком случае не осудил военные преступления, совершенные Кремлём против своих же граждан в Чечне. Он уподобил их войне Линкольна против сепаратизма и рабства — а затем, говоря о разрушении Грозного, использовал термин освобождение{210}. История придёт к выводу, что, способствуя дестабилизации ядерной державы, эти решения и действия, по свидетельству директора ЦРУ самой администрации Клинтона, привели Соединённые Штаты к ситуации «большего риска, чем когда-либо в прошлом»{211}.

В это обвинительное заключение, возможно, придётся включить и обвинение в должностных преступлениях. Сотни миллиардов неправедно нажитых долларов, которые во многом благодаря разработанной в США и проводимой в Москве политике начиная с 1992 г. утекали из России на Запад, могли привести к коррупции в различных учреждениях Америки, далеко выходящей за рамки нескольких получивших известность банковских преступлений. На эту возможность уже указывал ряд наблюдателей, но ни один из них с такой убедительностью и полнотой, как недавно ушедший в отставку главный специалист ЦРУ по России, который, по-видимому, знает больше, чем может рассказать{212}.

Указав на то, что эти суммы могли пойти на покупку влияния на «нашу политику в отношении России», он задаётся вопросом: «Что знали и что думали в Вашингтоне, когда этот грабеж шёл уже полным ходом? Поведение США в этой истории… представляет собой либо одну из самых дорого обошедшихся ошибок в современной истории, либо является чем-то большим, напоминающим соучастие… Трудно уйти от подозрения, что огромные капиталы американских инвестиционных фондов не повлияли на поведение правительства США и МВФ». Под вопрос, следовательно, может быть поставлен «способ ведения бизнеса и возможность злоупотреблений самого правительства». Проведение всестороннего расследования на высшем уровне настоятельно необходимо{213}, но если всё окажется именно так, то, значит, администрация Клинтона упустила не только имевшуюся в России возможность установления демократии, процветания, стратегического партнерства и ядерной стабильности, но и поставила под вопрос репутацию Америки и честность её намерений.