Ожерелье богини Кали - Наталья Александрова

Я вскрикнул от страха.

И снова проснулся, на этот раз на самом деле.

Уже рассвело.

Первые розовые лучи солнца пронизывали кружевную листву деревьев. В этой листве шуршали птицы, и они уже начали пробовать голоса в преддверии утреннего концерта.

Я вспомнил вчерашний день, вспомнил ужасное побоище на тропе – неужели это действительно было? Может быть, все это приснилось мне, как приснился огромный питон?

Я приподнял голову, взглянул туда, где во сне (или не во сне?) увидел питона.

Но огромной змеи, конечно, не было. На толстой ветке надо мной лежала Арунья, она смотрела на меня с каким-то странным выражением, в котором были и жаркая ласка, и безнадежность. Впрочем, перехватив мой взгляд, она притушила это странное выражение.

– Молодой сагиб проснулся! – проговорила она ласково. – Поешь, и мы отправимся в путь.

– В путь? – переспросил я. – Ты хочешь сказать – во владения раджи Вашьяруни?

– Я плохо понимаю язык молодого сагиба, – ответила Арунья. – Но я знаю, куда нам нужно идти, и я знаю самую короткую дорогу.

Я подумал, что Арунья действительно плохо понимает мой язык, и решил довериться ей. Тем более что ничего другого мне не оставалось: без нее я не смог бы найти дорогу в джунглях, да просто не выжил бы в них больше часа.

Арунья принесла мне воды и фруктов.

Прежде всего я умылся, затем утолил жажду и немного поел, хотя при воспоминании о вчерашнем побоище еда вставала мне поперек горла.

Затем мы спустились с дерева и пошли вперед.

Арунья находила в джунглях одной ей известные тропинки, и мы продвигались довольно быстро.

По сторонам от нашей тропы то и дело раздавался подозрительный шорох и треск ветвей, словно там крались какие-то живые существа, но Арунья не обращала на эти звуки внимания, и ее спокойствие передавалось мне.

После полудня в ветвях деревьев показалась стайка обезьян. Они какое-то время двигались за нами, издавая громкие гортанные крики и звуки, похожие на смех, но наконец отстали, увлеченные чем-то новым.

Так прошло несколько часов, но джунгли все не кончались, мы не встретили ни одного человека и не увидели возделанной земли.

– Долго ли нам еще идти? – спросил я Арунью, когда мы остановились немного отдохнуть. – Скоро ли мы увидим населенные земли?

– Молодой сагиб может не волноваться, – ответила девушка. – Арунья приведет его куда нужно, и приведет скоро.

Мы сделали небольшой привал и снова пошли вперед.

Солнце понемногу спускалось к горизонту.

Джунгли вокруг нас изменились.

Теперь вместо зеленых, благоухающих растений, покрытых яркими цветами и спелыми плодами, вокруг нашей тропы стояли старые, полузасохшие деревья, чьи стволы были обвиты лианами, душившими их и выпивавшими все соки.

Птичьи голоса смолкли.

Даже шорох и треск не раздавались больше по сторонам тропы.

Вокруг царила странная, подозрительная тишина.

– Мы не сбились с дороги? – спросил я Арунью.

– Молодой сагиб может не беспокоиться, – ответила девушка, – Арунья хорошо знает эту дорогу и приведет молодого сагиба туда, куда нужно!

– Во владения раджи Вашьяруни? – спросил я на всякий случай.

Но Арунья не успела мне ответить: она споткнулась, подвернула ногу и вскрикнула от боли.

Я поспешил ей на помощь, поддержал ее.

Лицо Аруньи было искажено невыносимой болью, на глазах выступили слезы.

– Ты не сможешь дальше идти! – проговорил я, обеспокоенный ее состоянием.

– Не волнуйся, – ответила девушка. – Я смогу идти дальше, если буду опираться на посох. А идти нам осталось совсем немного, солнце еще не сядет, когда мы придем!

С этими словами она отломила ветку от засохшего дерева и пошла дальше, опираясь на нее.

Она немного прихрамывала, но шла быстро, так что я едва за ней поспевал.

Солнце клонилось к закату, и местность вокруг нас изменялась все больше. Деревья по сторонам тропы становились все выше, кроны их смыкались на головокружительной высоте, создавая над нами нечто вроде крыши, точнее, нечто вроде свода огромного собора. Становилось все темнее.

Неожиданно джунгли впереди расступились, и мы вышли на просторную поляну, посреди которой возвышался огромный полуразрушенный храм.

Стены этого храма покрывала удивительная резьба: дикие звери и ужасные демоны скалили страшные зубы, между ними извивались каменные змеи. И вся эта резьба была увита буйно разросшимися лианами.

– Вот мы и пришли, – проговорила Арунья, остановившись перед храмом.

– Куда мы пришли? – спросил я удивленно и испуганно. – Ты говорила, что мы придем во владения раджи Вашьяруни, придем к людям, где нам окажут помощь и гостеприимство, а вместо этого ты привела меня к какому-то заброшенному храму!

– Это не заброшенный храм, – ответила Арунья. – Это дом моей Великой Черной Матери. И здесь нам окажут и помощь, и гостеприимство!

С этими словами она отбросила посох и, ничуть не хромая, пошла ко входу в храм.

Я понял, что Арунья обманула меня. Она сделала вид, что подвернула ногу, чтобы я не задавал ей лишних вопросов, и обманом привела меня к храму богини Кали.

Арунья вошла в высокий проем в каменной стене. Я не хотел входить за ней в этот ужасный храм – но также боялся остаться в одиночестве среди темнеющих, враждебных джунглей.

Преодолев себя, я вошел в храм вслед за Аруньей.

Я оказался в огромном помещении, больше любого собора, в котором мне доводилось бывать. Своды этого помещения терялись в огромной вышине.

Впереди, возле западной стены храма, возвышалась огромная бронзовая статуя.

Это была богиня, обнаженная богиня с четырьмя руками, с черным свирепым лицом, пылающими глазами и ожерельем из человеческих черепов на шее.

Перед статуей стоял каменный алтарь, забрызганный чем-то темным. Подойдя ближе, я догадался, что это – засохшая человеческая кровь.

И к этому алтарю подошла Арунья.

Опустившись перед алтарем на колени, она нараспев заговорила на своем наречии.

Само собой, это был не английский, но и не хинди – должно быть, один из многочисленных языков местных племен, родной язык моей коварной спутницы.

Арунья повторяла какие-то слова и низко кланялась своей кровожадной богине, должно быть, униженно просила ее о чем-то, о какой-то великой милости.

Вдруг я заметил на полу храма, в нескольких шагах от девушки, небольшую ярко-зеленую змею. Извиваясь, это создание подползало к ногам Аруньи.

Я вспомнил, что как-то во время похода один из сипаев показал мне такую змею и сказал, что она чрезвычайно опасна, яд ее страшнее, чем яд королевской кобры.

Увидев такое опасное создание, я схватил с земли большой камень и уже размахнулся для удара, но Арунья тут же вскочила, схватила меня за руку и громко воскликнула:

– Что ты делаешь, молодой сагиб! Остановись!

– Я хотел спасти твою жизнь, – проговорил я удивленно. – Это опасная змея, ее укус смертелен! Если бы она укусила тебя, ты не прожила бы и минуты!

– Эта змея – посланец Великой Черной Матери, – отвечала Арунья. – Раз богиня послала ее ко мне – значит, такова ее воля! Убить посланца богини – это дурное дело, дурной знак!

Я неохотно опустил камень. Зеленая змея не двигалась, как будто ожидала окончания нашего разговора. Теперь же она поползла в дальний угол храма.

Арунья взволнованно проговорила несколько слов на своем таинственном языке, словно благодарила за что-то свою богиню, и последовала за змеей.

Змея доползла до угла и исчезла среди камней, поросших густым вьюнком.

Арунья опустилась на колени, раздвинула зеленые листья.

Перед ней оказалось темное отверстие в стене.

Девушка запустила в это отверстие руку.

Я хотел остановить ее – ведь там, в этом углублении, вполне могла затаиться та самая смертоносная змея.

Но Арунья не слушала меня.

Она пошарила рукой в тайнике и что-то вынула оттуда.

Поднявшись на ноги, она повернулась к свету и показала мне свою находку.

Это было ожерелье, составленное из нескольких десятков крупных алмазов. Каждому из этих камней была придана форма гладко отполированного человеческого черепа. В глазницы этих алмазных черепов были вставлены крошечные рубины.