Концепция лжи - Алексей Бессонов

– А ну-ка за мной! – нахмурясь, приказал Никонов, и Макрицкому не оставалось ничего иного, кроме как рвануть следом за своим полковником.

Почти сразу за дверьми на лестнице толклось немало народу с записывающими видеоголовками, но с верхней площадки было видно еще лучше – посреди холла, окруженный несколькими парнями с характерной внешностью дорогих бодигардов, стоял худощавый мужчина с терапевтической гелевой шапочкой на бритой голове.

– Теперь они меня уже не остановят, – услышал Леон его резкий, немного хриплый голос, – можете поверить… мы защитим свою честь!

– Господин Вайпрехт… вам известно, кто?.. верны ли слухи о том, что… – пихаясь и лягаясь, загомонили представители прессы, но пострадавший депутат – теперь Леон наконец узнал его – одним жестом заставил их умолкнуть.

– Пресс-конференция состоится в самое ближайшее время. Прошу простить, друзья… прошу простить!

И телохранители проложили ему дорогу в толпе.

– Ого, – обернулся к Леону полковник Никонов. – А вот уже серьезно! Кажется, кому-то сегодня крупно не повезет. Ты знаешь, что за спиной у этого Вайпрехта стоят крупнейшие европейские финансисты? Наверняка он не стал бы удирать с проломленным черепом из госпиталя только для того, чтобы произнести очередную пламенную речь! Видимо, все идет к тому, что они тут перегрызутся всерьез. Так, Макрицкий, оставайся здесь, а я помчался в номер докладываться по начальству. С такими новостями, брат, у нас не шутят.

Едва спина Никонова исчезла в прохладном сумраке коридора, как холл вновь загудел, правда, на сей раз уже не столь эмоционально – прибыл, как и следовало ожидать, Уолпол со свитой. Прикрываемый мрачными секретарями, он молча прошествовал к лифтам и вдруг остановился перед распахнувшимися уже дверьми позолоченной кабины:

– Нас ждут тяжелые дни, господа! – глухо произнес он, приподняв вялую, будто тряпичную руку. – Но истина, я уверен, восторжествует, равно как и здравый смысл!

Леон хмыкнул. События развивались явно не по сценарию, но что бы все это могло значить? Понимая, что больше ничего интересного не случится, Макрицкий быстро, пока коридор второго этажа не запрудили люди из холла, добрался до свободного лифта и рванул на самый верх. Пока не началась пресс-конференция загадочного калеки Вайпрехта, ему нужно было поговорить с Каплером.

К счастью, немец обнаружился именно там, где и полагал найти его Макрицкий, то есть в баре. Очевидно, он тоже прибыл на конференцию в свите вышестоящих начальников, коим и полагалось бегать с докладами.

В баре стоял такой рев, что Леон на некоторое время ощутил нехарактерный для него приступ дезориентации в пространстве. То и дело мимо него пробегали какие-то отчаянно жестикулирующие люди с коннекторами на шеях, в углу балкона, пытаясь перекричать всю эту какофонию, с десяток репортеров интервьюировали распаренного дядьку в мундире генерала французских ВКС, и лишь двое, а именно Каплер и давешний индус Сингх, сидящие за столиком возле стойки, сохраняли в этом бедламе хладнокровие.

– Я так и знал, что ты придешь сюда, – заявил Каплер, скептически почесывая ухо. – На свете осталось так мало нормальных людей, что теперь они инстинктивно стремятся держаться ближе друг к другу. Как там рожа у сэра Маколея?

– Тухлая у него рожа, – сообщил Леон. – Интересно, а что ж там такого приволок с собой этот самый Вайпрехт?

– Ну, вариантов тут два – либо банкиры поручили ему сообщить, что им вконец надоело смотреть на пароксизмы нашего парламента, и они заключили все-таки секретный протокол о сотрудничестве в космосе, либо он привез какой-то жуткий компромат. Однако, я и не думал, что у него такая крепкая башка! Судя по опубликованным бюллетеням, нарки едва не высадили ему последние остатки мозгов, ан нет – вот, пожалуйста!

На шее у Леона задергался служебный коннектер, и он поспешно нашарил кнопку ответа.

– Пресс-конференция ровно в три, – заговорил в ухе Никонов. – Синий зал! Там по расписанию выступление Уолпола, но вместо него срочно поставили этого Вайпрехта. Учти, будет давка! Меня не ищи, я уже забил себе место в первых рядах, но сам пролезь обязательно, понял? Отчет потом будем писать вместе, это приказ Валентин Андреича.

– Слушаюсь! – отрапортовал Макрицкий.

… Синий зал размещался в левом крыле отеля, плавно огибающем спортивно-развлекательный комплекс с несколькими бассейнами, искусственными пляжами и уютными ресторанчиками под навесами, стилизованными а-ля пальмовый лист. Сейчас, конечно, все это хозяйство пустовало, так как лишних людей в «Альгамбре» быть не могло, а участники конференции вряд ли решились бы загорать на деньги налогоплательщиков под взором сотен видеоголовок прессы. Леон прибыл ко входу в зал за десять минут до начала, ловко миновал несколько репортерских групп, прижимающих к стенам озабоченных, а потому немногословных брюссельских чинуш, и без особых проблем занял место в предпоследнем ряду. Основная толпа, на треть состоящая из распаренных журналистов, повалила уже после него – гомоня и оттаптывая друг дружке конечности. Неожиданно в зале погас верхний свет, и пробирающиеся меж рядов люди ориентировались теперь лишь благодаря неярким плафонам, вмонтированным в ступени боковых лестниц. Шума стало еще больше. Рядом с Макрицким плюхнулся какой-то чрезвычайно тучный тип в пестрой рубашке с надувными короткими рукавчиками и немедленно забормотал в свой коннектер по-португальски.

«Надо было взять хоть бутылку минералки, – обреченно подумал Леон. – А то одурею даже невзирая на кондеры!»

На сцене вспыхнул яркий свет. За длинным столом, покрытым тяжелой зеленой скатертью, гордо восседал депутат Вайпрехт, несколько знакомых Макрицкому физиономий из правых фракций Европарламента, а также парочка весьма надутых от сознания собственной значимости региональных министров – кажется, француз и итальянец, известные своей дружбой с промышленниками. Слева, в переднем ряду мелькнула вдруг макушка Никонова. Очевидно, полковник шустро сориентировался в ситуации и договорился с кем надо.

Итальянский министр прокашлялся и обвел взглядом передние ряды. Прямо напротив него во втором ряду сидел сгорбившийся Маколей Уолпол. Неподалеку от него виднелся Стойков – где находились остальные бонзы, Макрицкий разглядеть не успел.

– Дорогие дамы и господа! Мы собрали вас для того, чтобы…

Мозг Леона еще успел уловить некий невнятный щелчок, раздавшийся, похоже, где-то прямо над сценой, но в следующий миг все вокруг наполнилось чудовищным грохотом, Макрицкого буквально выбило из уютного мягкого кресла, и наступила тишина. Впрочем, она была недолгой, потому что вскоре до майора Макрицкого стал доноситься сперва тихий, затем все более раздражающий его вой. Казалось, что сам он находится в воде, и где-то поодаль верещат свихнувшиеся дельфины.