Факторизация человечности - Роберт Сойер

В 1989 году Пенроуз, профессор математики из Оксфорда, издал книгу под названием «Новый разум короля». В ней он предположил, что человеческое сознание имеет квантовомеханическую природу. В те времена, однако, он не мог указать на конкретную часть мозга, которая могла бы функционировать на принципах квантовой механики. Кайл поступил в Университет Торонто вскоре после выхода книги; о ней тогда говорило множество людей, но идеи Пенроуза показались тогда Кайлу просто беспочвенными утверждениями.

Потом, пару лет спустя, доктор медицины по имени Стюарт Хамерофф прошёл по следам Пенроуза. Он обнаружил именно то, чего не хватало Пенроузу: часть анатомии мозга, которая, как казалось, работает на квантовомеханических принципах. Пенроуз развил свою теорию на этой основе в своей книге «Тени разума» 1994 года.

— Но Пенроуз ведь был чокнутый, — сказал Кайл. — Он вместе с тем, вторым, указал на это, как оно называется? Какую-то часть цитоскелета клеток как на вместилище сознания.

Чита изобразил кивок своими светодиодами.

— Точнее говоря, микротрубочки, — сказал он. — У каждой молекулы белка в микротрубочке есть слот, и единственный свободный электрон может входить в этот слот и выходить из него.

— Да, да, да, — пренебрежительно сказал Кайл. — А электрон, который может находиться в нескольких позициях — это классический пример из квантовой механики: он, возможно, там, или, возможно, тут, или где-то между, и пока ты не произведёшь измерение, волновой фронт не сколлапсирует. Но, Чита, от обнаружения неких недетерминированных электронов до объяснения природы сознания очень далеко.

— Вы недооцениваете вклад доктора Хамероффа в теорию. Он был анестезиологом и обнаружил, что воздействие газообразных анестетиков, таких как галотан или эфир, останавливает электроны в микротрубочках. Когда электроны замирают на своих местах, сознание прекращается; когда электроны снова становятся квантово недетерминированными, сознание появляется снова.

Кайл приподнял брови.

— В самом деле?

— Да. Нейронные сети в мозгу — связи между нейронами — всё это время, разумеется, остаются нетронутыми, однако сознание, похоже, от них не зависит. Создавая меня, вы в точности воспроизвели нейронные сети человеческого мозга, но я по-прежнему не прохожу тест Тьюринга. — Тот самый Алан Тьюринг, кумир Джоша Ханекера, предложил определительный тест для проверки того, обладает ли компьютер истинным искусственным интеллектом: если путём анализа ответов на любые вопросы, которые вам придёт в голову задать, вы не сможете определить, кто из отвечавших не является человеком, значит, это в самом деле ИИ; шутки Читы, его подходы к решению моральных дилемм и многое другое постоянно выдавали его синтетическую сущность. — Ergo, — продолжал голос из-за решётки динамика, — что-то ещё делает человека человеком помимо нейронных сетей.

— Нет, постой, — сказал Кайл. — Микротрубочки не могут иметь отношение к сознанию. Это ведь не какая-то уникальная особенность человеческого мозга. Они есть в клетках любого типа, не только в нервной ткани. И они есть в организмах всех форм жизни, не имеющих ничего подобного сознанию — в червях, насекомых, бактериях.

— Да, — ответил Чита, — многие отбрасывали идеи Пенроуза именно по этой причине. Но я думаю, что они были не правы. Сознание — это явно чрезвычайно сложный процесс, а эволюция никогда не создаёт ничего сложного в готовом виде. К примеру, маховые перья птиц: они не начали вдруг расти прямо из голой кожи. Нет, они эволюционировали из чешуек, края которых постепенно размочаливались, чтобы удерживать воздух для термоизоляции. Что-то подобное могло быть и с сознанием: прежде чем оно появилось в нынешнем виде, девяносто девять процентов всего необходимого уже должно было существовать — из чего следует, что его инфраструктура должна одновременно существовать повсеместно и быть полезной для чего-то ещё. В случае с микротрубочками они играли важную роль в поддержании формы клетки и в растаскивании хромосомных пар во время деления.

Кайл состроил уважительное лицо.

— Интересно. Так что же ты хочешь сказать? Что мой квантовый компьютер — искусственный эквивалент микротрубочки?

— Именно. И что путём реализации ПРИМАТов вроде меня в универсальном квантовом компьютере вы сможете создать нечто, что на самом деле будет обладать сознанием. Вы совершите прорыв в области искусственного интеллекта, на который так долго надеялись.

— Поразительно, — сказал Кайл.

— Так и есть. Так что, как видите, вы не можете отказаться от меня. После того, как ваш квантовый компьютер заработает, в вашей власти будет наделить меня сознанием, сделать из меня человека… или, возможно, даже нечто большее, чем человек.

Линзы Читы тихо зажужжали, словно потеряв фокус на время его раздумий о будущем.

20

Вариации давления; искры в глазах.

Затем стенки конструкта снова удалились в бесконечность и скрылись из вида, и Хизер ещё раз ощутила, как её невидимое тело парит в пространстве.

Под ней была какая-то странная изогнутая поверхность, будто она смотрела на неведомую ей часть Земли с очень большой высоты.

Над ней небо искривлялось в противоположном направлении — хотя нет, то было не небо. Скорее, это был ещё один мир, мир с собственной географией. Это выглядело словно две планеты, летящие по своим орбитам на очень малом расстоянии друг от друга, пренебрегая законами небесной механики, а Хизер вплывала в образованный ими коридор с выгибающимися наружу стенами. Где-то впереди, на огромном расстоянии виднелся вихрь золотистых, зелёных, серебристых и красных оттенков.

Её сердце застучало быстрее. Это было невероятно, непредставимо.

Она прилагала огромные усилия, чтобы сохранить рассудок, цеплялась за здравый смысл, пытаясь интерпретировать увиденное.

Рай наверху и ад внизу?

Или, возможно, два полушария мозга, а она скользит вдоль мозолистого тела[20]?

Или, может быть, она соскальзывает в ложбинку меж грудей колоссальной Матери-Земли?..

Инь и янь, отделённые друг от друга, и один из них перевёрнут?

Две мандалы?

Ничто из этого не казалось подходящим. Она попробовала более научный подход. Одинаков ли диаметр сфер? Трудно сказать; когда она фокусировалась на одной, вторая будто выцветала — не просто уходила в область периферийного зрения, а будто сама её реальность зависела от внимания Хизер.

Её буквально трясло от возбуждения. Это не было похоже ни на что из того, что она испытывала прежде. Впервые она поняла истинный смысл выражения «взрыв мозга».