Отель «У призрака» - Галина Черная

Призрачная дама расхохоталась. В её глазах появился синий отсвет.

– Я вспомнила! Вы критик! Но… вас же убили, и… – В голосе актрисы-ведьмы впервые прорезались нотки страха.

– Да, это я! Я!! – страшным, всё заполняющим голосом взревело привидение. – Та, кто ещё при жизни одной рецензией закрывала целые театры! Резала карьеру бездарных актёришек! Газетной заметкой заставляла стреляться режиссёров, а авторов – пить яд!

– Мама-а…

– Куда?! – рявкнула Дама с портрета, и дёрнувшаяся Жульет замерла в позе конькобежки, так и не дотянувшись до дверной ручки. Вся её ведьмовская сила вмиг испарилась неизвестно куда. А призрак нарочито медленно приближался всё ближе и ближе.

– Мадам критик, не имею чести вас знать, – слабо вмешался я. – Пожалуйста, успокойтесь.

– Между прочим, мадемуазель, – кокетливо подмигнула мне она. – Разумеется, я успокоюсь, как только избавлю мир искусства от ещё одной бездарной актриски.

– Расскажите о себе, – попросил я, лихорадочно пытаясь потянуть время. – Что вас довело до такого состояния?

– А вот это вы у неё спросите. Она знает.

И бедная Жульет, едва не рыдая, заверещала на весь номер:

– Это проклятая старуха Станиславская! Это её я видела в прошлый раз, думала, она лишь поклонница. Но она самый злобный театральный критик прошлого века! Нам про неё ещё на первом курсе театрального института рассказывали.

– Какого института, девочка? – презрительно фыркнула Дама с портрета. – Судя по твоей игре, ты окончила в лучшем случае трёхдневные курсы при каком-нибудь доме культуры в Хрюхрюпинске, а диплом купила в подземном переходе в Парижске.

– Но почему вы так ненавидите актёров? – вновь попытался отвлечь её я, прикидывая в уме, что можно сделать в этой ситуации.

В общем, ничего. Потому что ничто на свете не может отвлечь призрака, если он собирается кого-то убить. И тем не менее в мои служебные обязанности по-прежнему входила защита этой девушки. Хоть она и подлая ведьма…

– Что ты сказал, чёрт в мундире?!

Похоже, мой невинный вопрос вызвал такой всплеск злобы у призрака, что я пожалел о своих словах. Направленной волной агрессии мадемуазель Намазини сшибло с ног, а меня вжало в кровать так, что пружины прогнулись до самого пола. В ушах зазвенело, хрупнули окна, взорвались лампочки на потолке, осыпав нас дождём из мелкого стекла.

– Что тут происходит? – прямо сквозь дверь влетел напуганный хозяин отеля.

Жульет тихо скулила, пытаясь залезть под стол, а я с трудом нашёл силы указать пальцем на грозную виновницу всего бардака.

– Мадам, я видел вас на портрете, но не имею чести знать лично, – вежливо поклонился Вильям. – По какому праву вы громите мой отель? Мы, призраки, должны уважать личную территорию друг друга. Если вы хотите жить здесь, то должны соблюдать законы мирного общежития…

В ответ Станиславская так страшно завизжала, что я едва не оглох. А бедного призрака вообще развеяло в голубой туман.

– Вы что, убили его? – тряся головой, ахнул я. – Это уже слишком! Как сержант полиции, я приказываю вам сдаться и проследовать…

В ответ призрак критика нехорошо улыбнулся, и я понял, что моё горло сдавливают незримые пальцы. Она легко подняла меня к самому потолку, приложив спиной и едва не задев люстру. Я не мог даже кричать, а силы уходили с каждой секундой. Обидно…

Надеяться на помощь актрисы-ведьмы не приходилось. Видимо, она считала, что если Дама с портрета удовлетворится мной, то не станет искать её, и быстро переползла под кровать. Но в тот момент, когда мне уже настал час окончательно примириться со смертью, вдруг раздался стук в дверь и на порог шагнул улыбающийся капрал Флевретти.

– А вам что здесь надо? – свирепо рявкнуло на него привидение. – Вы кто такой, вообще?!

– Мадемуазель, – галантно поклонился мой сослуживец, не сводя с неё восхищённого взгляда. – Нам только что позвонил месье Вильям и сказал, что, кажется, у него в отеле поселился один из самых прекрасных призраков в городе…

Станиславская остолбенела, от удивления даже перестав меня душить.

– Но я вижу, что он ошибся. Не один из… а самый прекрасный призрак! И не в городе, а в целом мире!

Похоже, строгая Дама с портрета не привыкла к комплиментам. Хватка разжалась, я рухнул вниз. Очень удачно во всех смыслах. Во-первых, потому что упал на кровать, а во-вторых, потому что из-под кровати раздался сдавленный вопль боли, что лично я воспринял с мстительной радостью.

Всё, что происходило далее, находилось за рамками моего понимания. За каких-то десять – пятнадцать минут Флевретти умудрился так уболтать Станиславскую, что та, не задумываясь, согласилась пройти с ним в участок и дать полные признательные показания. Вот что значит ежедневная практика в Интернете по охмурению самых страшных дамочек!

Пока он сыпал комплиментами, я осторожно пробрался к двери и почти выпал в коридор. В тот же миг в моё плечо вцепились чьи-то руки, а в лицо дохнул пьяный перегар.

– Ты чё эт д-делал в комн-те м-ей дев-шки, а?

– Тихо! – Я зажал рукой рот едва держащегося на ногах Пьера Клошара и оттащил его подальше.

Надеюсь, призрак не услышал этого пьяницу, иначе все старания капрала могут пойти насмарку.

– Вы чё эт делаете? – Он попытался вырваться.

– Говорите тише, – попросил я, отпуская его.

– Чё? – Актёр нервно оправил рубашку и задрал острый подбородок. – Я з-дал те прямой вопрос, полицес-скый, и жду пр-мого от-вета.

– Может, вам вернуться в свою комнату, чтобы проспаться? Или хотите проспаться в участке? – прошипел я в ответ, подталкивая его в нужном направлении.

И тут, к моей искренней радости, в коридоре показался слабый силуэт Вильяма. Он шатался и держался за голову.

– Так вы живы! – чуть не заорал я, на секунду забыв даже о Станиславской.

– Призраки не умирают, – слабо улыбнулся хозяин отеля, присаживаясь на стульчик у стены. – Но мне понадобится время, чтобы вернуться к прежнему состоянию. Эта хулиганка высосала все мои силы…

– Жульет?! Тык… эт… вы там чё, оргию устроили? И опять без меня?! – рассвирепел пьяный актёр, начиная как-то резко трезветь.

Видимо, хорошо знает свою девушку. Хотя такой тип запросто мог и в горячечном бреду решить, что мы встречаемся. Я тоже ещё не полностью освободился от её чар, потому что, только подумав о их возможных отношениях, почувствовал укол ревности.

Но сейчас нельзя злить призрака, а бывший «Люцифер» вновь попёрся в комнату Жульет. Я уже был готов применить силу, если иначе артистическую натуру не унять, как вдруг дверь номера распахнулась и в коридор выплыла смиренная фигура грузной мадемуазель Станиславской. Признаться, до этой секунды слова «смиренная» и «Станиславская» были несопоставимы. Следом устало вышел торжествующий Флевретти. Лицо у него было такое довольное, как у кролика, попавшего в курятник в отсутствие петуха. Мы все уставились на них с отвисшей челюстью…

– Сержант Брадзинский, наша гостья готова дать признательные показания и сесть в тюрьму, – важно начал тощий капрал. – Но я бы на месте прокурора ни за что не осудил эту святую женщину!

– Кхм… неужели?

– Наказать нужно тех, кого она убила, не вынеся страданий, которые они доставляли ей своей бездарной игрой, – закончил он и, с нежностью посмотрев в глаза призрака, с улыбкой поцеловал её руку.

Даже учитывая, что это был лишь воздух, картинка выглядела слишком натуралистично и вызывала приступ тошноты. Но если мы с Вильямом только невольно вздрогнули, то Пьер Клошар не выдержал и всё-таки испачкал пол. Станиславская резко обернулась к нему, влюблённое выражение её лица резко сменилось на гневно-презрительное.

– А-а, ещё один. Но не бойтесь, юноша, вашей жизни ничто не угрожает. Хотя бы потому, что в вас не видно даже бездарного актёра. Вы вообще не актер! Просто полное ничтожество, тьфу на вас!

Знаменитый критик, вновь развернувшись к улыбающемуся Флевретти, с прежним просветлённым выражением лица поплыла с ним к выходу.

«Люцифер» был просто убит. Он упал на колени, стал биться головой об пол и разрыдался. Мне, честно говоря, тоже было неудобно. Ну, быть может, он и не такой талант, как та же Жульет и уж тем более покойный Гаррикасян, но, как бы плохо я ни разбирался в театральном искусстве, парня было жаль…

Резюмируя это непростое дело, скажу, что всё завершилось самым наилучшим образом, в традициях празднеств тринадцатого снега. Я имею в виду, что в эти дни случались всякие чудеса.

Позже капрал признался, что ему позвонили из бара и сообщили о драке с моим участием. Не найдя ни меня, ни шефа, он побежал в кафе. Выяснив там все обстоятельства произошедшего (и приблизительную стоимость причинённого ущерба), он прикинул, что искать меня можно только в одном месте – в отеле «У призрака».