Охота. Я и военные преступники - Карла дель Понте

Джинджич объяснил, что Милошевич все еще возглавляет социалистическую партию Сербии и пытается вернуться в политику в качестве главы оппозиции. Джинджич отлично понимал, что его нужно нейтрализовать. Он объяснил, что ему необходима поддержка США. Очень важно было и то, чтобы к концу месяца в страну поступила обещанная экономическая помощь. США поставили экономическую помощь в прямую зависимость от сотрудничества с трибуналом. Но Коштуница затягивал решение этого вопроса. Джинджич объяснил, что принять закон о сотрудничестве так быстро невозможно, следовательно, требование Вашингтона невыполнимо. Он пытался преодолеть сопротивление Коштуницы и добиться чего-либо к концу Марта. Так он мог бы продемонстрировать свою готовность и готовность Сербии к сотрудничеству с трибуналом. Джинджич сообщил мне о попытках Коштуницы и его ставленников, в особенности руководителя его кадровой службы Лиляны Неделькович, сместить его с поста премьера. Джинджич постоянно находился под наблюдением. Его телефоны прослушивались. Он сказал, что в ночь, когда Милошевич отказался от власти, Коштуница заключил с бывшим диктатором некое соглашение, но суть его Джинджичу была неизвестна. Когда я спросила, почему он согласился поддержать Коштуницу на президентских выборах, Джинджич ответил, что не мог поступить по-другому, хотя этот союз иначе, чем мефистофелевским, не назовешь.

А потом Джинджич меня удивил. Он попросил об этой встрече, чтобы предложить план действий. Его стратегия начиналась с принятия закона, который позволил бы сербскому правительству предложить лицам, обвиняемым трибуналом, сдаться добровольно. Блокировать подобное предложение Коштуница не смог бы. Джинджич сказал, что его правительство уже заключило сделку с одним из обвиняемых, Благое Симичем. Симич разыскивался трибуналом по обвинению в преследовании и депортациях, связанных с этническими чистками в северной части Боснии. Босански Шамац. (Впоследствии трибунал приговорил Симича к 15 годам тюремного заключения.) Сербское правительство согласилось выплачивать семье Симича по 500 немецких марок ежемесячно, если он добровольно сдастся трибуналу. Тогда, да и сейчас, я нахожу подобную торговлю отвратительной. Среди наших обвиняемых были люди, которых обвиняли в убийствах тысяч пленных. Начиная с Симича, семьи обвиняемых в убийствах и насилии начали получать деньги от государства, тогда как те, кому удалось выжить, например, женщины Сребреницы, не говоря уже о десятках тысяч сербских беженцев, потерявших собственные дома, с трудом могли прокормить себя. Несмотря на очевидную аморальность подобной практики, она является вполне законной. Сербия может платить, кому захочет. Задача правительства заключалась в том, чтобы задержать обвиняемых и передать их под юрисдикцию трибунала. Я была готова смириться с любыми законными действиями сербского правительства, которые привели бы к задержанию обвиняемых.

Джинджич рассказал, что пытался убедить других обвиняемых сдаться, но к нему прислушались лишь немногие. Он предложил, чтобы трибунал опубликовал все обвинения, в том числе и тайные, для облегчения процедуры арестов, особенно в Боснии, где все были уверены в том, что секретные обвинения существуют. Практика таких обвинений позволяет противникам сотрудничества с трибуналом в Сербии утверждать, что любой серб, который держал в руках оружие, уже является обвиняемым.

Затем мы перешли к вопросу об аресте Слободана Милошевича. В стране должен был быть назначен новый генеральный прокурор, которому предстояло заняться расследованием действий высокопоставленных чиновников его администрации. Милошевича несколько дней допрашивали в связи с обвинениями в Коррупции, злоупотреблении властью, подтасовкой Результатов выборов и попыткой убийства националиста Вука Драшковича, который всегда считал Милошевича коммунистом. Джинджич объяснил: «Все зависит от тех доказательств, которые мы сумеем собрать До 15 марта. Тогда мы потребуем ареста Милошевича.

Конечно, он будет арестован не за те преступления, которые интересуют трибунал. Но нам будет трудно задерживать его долго. Я передам Милошевича Гааге, даже если для этого придется его похитить».

Говорил Джинджич и о Ратко Младиче, который все еще находился в Сербии и получал деньги от югославской армии. Джинджич признался, что в настоящий момент арестовать Младича невозможно, поскольку он пользуется огромной популярностью в армии. Но он пообещал, что со временем обязательно поднимет этот вопрос. Младича можно будет арестовать на границе Сербии и Боснии, чтобы сразу передать его в руки сил НАТО.

Джинджич прекрасно понимал, что нужно делать. Мне не понадобилось снова повторять аргументы, которые я готовила много месяцев. Этот человек был готов отвечать за будущее своей страны. Он знал, что суд над Милошевичем в Белграде — это не выход. В сербской системе правосудия работало множество его сторонников. Я не сомневалась в воле сербского премьера, но будет ли он в состоянии выполнить свои обещания? В некотором отношении Джинджич напомнил мне Джованни Фальконе. Оба любили риск, оба не знали страха. Судья Фальконе стремился защитить закон и порядок в стране, пораженной организованной преступностью. Лидеры мафии были уверены в своей безнаказанности. Политик Джинджич пытался достичь компромисса и выжить в опасной политической среде, выступал против лидеров и их подручных. Эти люди тоже считали себя свободными от уголовного преследования.

Через три дня после встречи с Джинджичем я получила письмо от Генерального секретаря ООН Кофи Аннана. До Нью-Йорка дошли слухи о том, что я просила госсекретаря США поставить финансовую помощь Югославии в зависимость от готовности Белграда сотрудничать с трибуналом. Аннан весьма критически отнесся к моим попыткам добиться выдачи Милошевича. Генеральный секретарь писал:

Уважаемая госпожа дель Понте!

Мое внимание привлекли многочисленные сообщения, появившиеся в прессе в последние недели. Все они связаны с Вашими попытками добиться высылки г-на Милошевича в Гаагу, чтобы он мог предстать перед Международным трибуналом по бывшей Югославии. Я прекрасно понимаю, что, будучи прокурором Международного трибунала, Вы прямо и непосредственно заинтересованы в том, чтобы ордера на арест тех, против кого выдвинуто обвинение, и ордера на высылку их в Гаагу исполнялись государствами, которым эти документы адресованы.

Я понимаю также, что Вы вправе делать публичные заявления относительно обвинений в адрес г-на Милошевича и о попытках Федеративной Республики Югославии уклониться от своих обязательств по исполнении ордера на его арест и передачу в руки Международного трибунала.