Манкая (СИ) - Шубникова Лариса

Кира захлопнул дверь, Митьку уняли.

— Ну, Ви, молодой человек и бычара. Простите мне мой французский! — бубнил Гойцман-папа, поднимая с пола свою шапку- пирожок, — Вас вместо танка можно выпускать.

Широкова пока не совсем отпустило и поглядывал он плотоядно на дверь, за которой скрылся Кира.

— Правда, Мить, ты, если захочешь, лбом можешь ту дверь снести. Но, не советую, — Дава справился с собой, понимая и ситуацию и то, что его страдания по поводу Юли так и останутся безответными навсегда.

Вероятно, Давид Гойцман привык быть несчастным из — за соседки. Да, он видел объятия, да, ударило больно по его чувствам, но как — то привычно, что ли, обыденно. Дава, стоя сейчас в подъезде, кое — что понял. Дело не в том, что между ним и Юлей стоял Кира, а в том, что Юля его не любит и не полюбит никогда. Понял и решил подумать на досуге обо всем этом нелепии.

Митя стряхнул руки Заварзина.

— Я успокоился. Всё.

— Димитрий, Ви только дел не натворите. Юленьку пощадите, — собственно папаша Гойцман был прав, и Широков понимал это очень чётко, но уж очень бесил его гадючий Киросик.

Соседи распрощались. Заварзин уходил с опаской поглядывая на Митьку, не доверяя его спокойному виду, но все же ушел. А Митя снова топтался у двери мадам Шульц.

— Митя, все в порядке? — Джеки и Юля выпрыгнули из квартиры, — Вы тут собрались дебоширить? Так нужно бабулек позвать. Они от восторга пищать будут!

— Ирина Леонидовна, мне нужно Юле пару слов сказать, — Джеки кивнула понятливо и ушла.

Митя вытянул Юлю на лестничную площадку.

— Честное слово, тебе сложно зайти ко мне? Нужно говорить здесь? Чтобы все видели и слышали, Юль? — а Юлька молчала.

Она уже виноватила себя за то, что стала причиной кошмарной сцены. За то, что из — за нее возник скандал и все соседи оказались втянуты.

— Завтра. Давай поговорим завтра, Митя? Я не могу сейчас… — и снова впала в нехоть, которую можно было назвать спасением для ее собственной психики.

Митька десятым чувством определил, что Юлька в легком шоке и, пересилив себя, решил отпустить любимую девочку.

— Хорошо. Иди и отдохни. Я рядом, только позвони или напиши, Юль. Ты в безопасности, поняла меня? — обнял коротко и поцеловал в лоб.

Юлька, запрограммированная его посылом, послушно развернулась и ушла к Джеки. Митьке ничего не осталось, кроме как потоптаться немного у закрытой двери и пойти к себе. То ли спать, то ли думу думать. Это уже как повезет.

— Юля, оставайся в гостевой спальне. И живи столько, сколько понадобится. И нечего смотреть на меня такими большими глазами! Я всегда рада тебе… И мне приятно знать, что я кому — то нужна, — Ирина не желая напрягать Юлю своим присутствием пошла к себе.

Неизвестно, что Светочка Заварзина налила в ту чашечку китайского фарфора, но уснула москвичка наша сразу. Спала крепко и без сновидений. А что? Вот такая защитная реакция организма!

Глава 18

Хмурым утром последней недели зимы проснулась Юля отдохнувшей телесно, но опустошенной морально. Завтракала с молчаливой Ириной и молчала сама. Но, когда — то же надо было начать говорить, верно? Вот Юля и начала.

— Ириночка Леонидовна, мне нужно одежду хоть какую — нибудь… А я к Кире идти сейчас не хочу. Можете одолжить мне свою куртку? Я на занятия опаздываю.

— У меня есть вариант получше, — Джеки подняла из — за стола и вышла из квартиры.

Звонила в дверь Кирилла долгонько. Он открыл, сонно моргая.

— Я за вещами Юли, — и Кира растерялся.

Вот не думал он, что все так быстро и что совестливая Юля не придет сама, а пришлет вместо себя соседку!

— Пусть придет сама! Я ничего Вам не отдам! — а чему тут удивляться?

У Киры был план! Он прекрасно изучил Юльку за то время, пока назывался ее мужем и в том видел шанс на спасение их брака и собственной приятной, безбедной жизни. Нужно только во всем признаться, повиниться, покаяться и обещать чёртову прорву всего! Лапшу на уши жены он вешать умел превосходно, чем и хотел воспользоваться.

Жаль, что нарвался он на Джеки. Она всегда получала то, что хотела, исключая разве что, печально известный браслет Фиры Собакевич.

— Раков, ты не только отдашь мне вещи Юли, но и сам их соберешь. Аккуратно. Сейчас. Либо твоя родная Пенза будет встречать тебя наново. И твой ребенок будет рад видеть папашу после долгой разлуки. Уяснил? — Кира уяснил.

Она все знала и могла рассказать Юле, а это не по его, Кириному, плану! Он сам должен говорить об этом с женой и виниться и каяться. Ну и собрал и отдал.

— Документы, — скомандовала мадам Шульц, и получила папку с Юлиными бумагами, а еще ее сумку и зарядное устройство для телефона, — А теперь неси сумку к моей двери. Или прикажешь мне самой?

Мысленно он проклял властную соседку трижды, но сумку отнес.

Юлька ни слова не сказала, увидев свои вещи. Просто оделась и ушла. Заставила себя доковылять до студии, где ждала группа уже вполне себе адаптированных детишек.

— Юлия Викторовна, Вы заболели? — одна из мамочек тревожилась о ней.

— Добрый день. Все в порядке. Небольшой упадок сил, обычный для этого времени года. А если учесть какая погода стоит, то… — мамаша закивала, полностью подтверждая слова психолога.

Дети, послушные как никогда, уселись за столики и Юля, отвлекшись от своих проблем, стала заниматься их проблемами.

Любимое дело. Это может стать спасением от многих бед и переживаний. Если бы Митя задал ей, Юльке, еще раз тот самый вопрос — «Чего ты хочешь?», Юлька бы ответила чётко- хочу работать на своей работе. Звучит дико и нескладно, но факт есть факт. Ей крупно повезло найти свое дело и любить его и «работать» его!

Вот она и работала, а детки откликались на ее искренность, заинтересованность в них и их мыслях. Правда, надолго ее не хватило. Фоном все время шли мысли о Мите, о Кире… Юлька «упустила» настроение группы и конец занятия получился скомканным. С испугом поняла москвичка наша, что из — за всех ее метаний, страдают ее изгои. И вот тут ее по настоящему накрыло, напугало и накошмарило ее собственное психологическое здоровье! Сознание приплюсовало сюда ее некрасивый (по ее мнению) моральный облик и добавило чувство вины перед Митей, которого она (снова по ее мнению) втянула в свою жизнь и…соблазнила!!

Вероятно, узнав о таких мыслях, Джеки бы смеялась в голос. Ну, какое соблазнение? О чем вы? Сдается, что и бабушки Собакевич хихикали бы. Но, Юлька уверилась, что она есмь грех и порок, а Митя всего лишь жертва.

Вторая группа занималась ни шатко ни валко, и Юле стало понятно, все пропало! Она не может. Ни-че-го! Заниматься с детьми не может, принять решение не может. Вот так и пошла она домой, напоминая самой себе, как когда — то Митьке, старушку. Кстати, Митя писал все время, а Юлька только и могла, что отвечать коротко — да, нет, или смайлик.

А на лестнице ждал ее…Кира.

— Юленька, подожди! Нам нужно поговорить! Я обещаю, что ничего дурного не скажу, просто выслушай меня, — Юлька шарахнулась от него, но Кира знал на что надавить, — В память о наших пяти годах, умоляю!

И ведь угадал! Проняло нашу виноватую соблазнительницу. Да и самой Юле было понятно, что разговора не избежать, ибо, как и говорилось ранее, не по — людски все это.

Зашли в ее квартиру, спокойно уселись в гостиной на диван и Кира начал.

— Я все понимаю, Юль. Я вел себя ужасно, и у меня нет никаких оправданий. Я виноват, я очень виноват перед тобой! Всю ночь я не спал и думал, и вот что я понял, Юленька… Я люблю тебя и так было всегда. А самое страшное, что так и будет. Я кроме тебя никого и никогда не любил… А теперь я расскажу тебе все о себе, ничего не скрою, потому, что хочу быть честным с тобой до конца!

И рассказал ей хитрый муж все о себе. И о Пензе, и о ребенке, и об алиментах… Однако, рассказывал он сам, потому и добавил горечи и героизму в свои приключения! Вроде как бросил ребенка, а слегка приукрасил, мол, не факт, что его он, но алименты все равно платит. И Раков-Раевский появился потому, что хотелось соответствовать Юленьке, потому, как она для него наивысшее из существ и наилюбимейшее. Не хотелось ударить в грязь лицом. А про любовниц… Наплел несусветное! Мол, перенял модель поведения от блудливого отца и Юля, как психолог, просто обязана его понять и простить! А далее половину часа заняла пламенная речь о его невыносимой, прямо таки адской любви к Юле! Потом долгие извинения, каяния и обещание, что пересмотрит всю свою жизнь. И ради жены готов на все! Будет делать так, как она скажет и никак иначе! Закончил речь уже знакомой Юле фразой.