Недотрога в моей постели (СИ) - Невинная Яна

— Вас Николай Дмитриевич попросил разузнать? — спросила я без обиняков, понимая подоплеку вопросов.

«Неужели подозревает что-то?» — мелькнула мысль, и меня прострелило невольным страхом, за который я себя тут же отругала.

— Беспокоятся они о тебе с Людмилой, но я ничего передавать не буду, если ты не захочешь. Сама расскажешь.

— Нечего рассказывать пока, Степан Иванович. Если что, я вам первому по дружбе сообщу. Высадите меня, пожалуйста, у того магазина. Хочу себе на ужин кое-что купить.

Подхватив скрипку и сумку, я быстрым шагом пересекла расстояние от автомобиля до магазина, скрывшись внутри и тут же обернувшись, чтобы удостовериться, что мой надсмотрщик действительно уехал, и с досадным вздохом закатила глаза, узнав мелодию, поставленную на Турка. Надоедливый поклонник буквально меня преследовал, и я знала, что его звонок значит только одно.

Он где-то поблизости. Как обычно, у меня на него началась непроизвольная реакция тела, какой-то странный зуд, когда от нервов краснели участки тела и зудели. Я понимала, что с таким серьезным и, главное, опасным человеком нужно придерживаться вежливого тона, тогда как больше всего хотелось послать куда подальше!

Но я не смела, потому что боялась, что расплачиваться за мою грубость придется Максиму. Он с его горячностью не потерпит поползновений толстяка в мою сторону, а Турок ответит незамедлительно.

Поэтому я держала поклонника на расстоянии, надеясь, что он со временем отстанет, и ничего не говорила Максиму. Боже, как же я соскучилась по нему, хотя мы не виделись всего лишь сутки.

Небольшая командировка, обычное дело, а я уже напридумывала себе всего, хотя Максим не давал никаких поводов. В моем телефоне десятки сообщений от него, которые я перечитываю по несколько раз, тая от каждого слова. А еще разглядывая наши селфи, сделанные за последние два месяца. Такие счастливые влюбленные лица, несмотря на то, что омрачает наш роман. О таком я не могла и мечтать.

Прежде чем Турок обнаружит меня у витрины магазина, пробегаюсь взглядом по последнему сообщению с прикрепленной картинкой. Огромный букет нежных розовых пионов, я почти чувствую их аромат и бархатистость лепестков и почти жалею, что опрометчиво сказала Максиму о своей нелюбви к цветочным ароматам.

Теперь он дарит мне фотографии цветов — каждый день и помногу, в то время как я мечтаю хотя бы об одной живой розочке и чувствую себя при этом капризной фифой.

Вот кто не церемонится, так это Турок! Снова тащит веник, который придется, наверное, выбросить, и какую-то фиолетовую коробку, при виде которой я чувствую себя участников соревнований по закатыванию глаз перед командой «старт».

Вот честно, я не просила ни о чем таком. Когда-то вопрошала высшие силы, почему я, такая бедная-несчастная, ни одного поклонника не имею. Теперь я, будучи в отношениях, получаю внимание аж от трех! Турок, Тони и, внезапно, Слава Бочкин с воплями «вернись, я всё прощу».

— Здравствуйте, Борис Сергеевич, — обронила я, мимолетно взглянув на здоровяка в кожаной куртке, плотоядно оглядывающего мои ноги. Собственно, я настолько потерялась в оверсайз пуховике, что ему нечем было поживиться.

— Таечка, какая удача! А я как раз мимо проезжал, дай, думаю, зайду, вдруг тебя встречу.

На актерский поступать я бы ему точно не советовала, играет еще хуже, чем ухаживает. На самом деле ухаживает хорошо, если бы я отвечала взаимностью. А поскольку его знаки внимания вызывают только раздражение и злость, то никак не хочется подыгрывать ему в дешевом спектакле под названием «Случайная встреча».

— Мне кажется или вы говорили, что живете за городом?

— Говорил, — ничуть не стушевался он, — но здесь у меня дела. И здесь ты живешь. Надеялся встретить. Как видишь, повезло.

И протянул мне охапку красных роз, которую я при всем желании не смогла бы охватить.

— Это тебе, а к чаю макарунс. Никогда не пробовал, вот решил, вдруг ты в гости пригласишь…

— У меня даже столовых приборов нет, по всей квартире коробки расставлены, — я пыталась всеми силами отвертеться, понимая, что вскоре придется отвечать грубо и резко, иначе он не отстанет, ведь пустил в ход тяжелую артиллерию. Я уверена, что следил за мной, иначе как бы узнал, что ночую не у мамы.

— Так я помогу тебе вещи разобрать.

Еще один собрался мне помогать. Нет, это просто невозможно.

— Как раз кое-что обсудим, — подхватив меня под локоть и не спрашивая согласия, Турок собрался было вывести меня из магазина, но я вырвалась из захвата.

— Борис Сергеевич, давайте будем откровенными. Вы тут не случайно оказались, это факт. Я не против иногда общаться, и вы меня очень выручили тогда, но раз за мной следите, то знаете, что у нас с Максимом всё серьезно…

— Серьезно? Койки разные и серьезно? Бывший муженек преследует, а нынешний хахаль не в курсе? Почему я разбираюсь с твоими делами, а не он?

— Не думала, что будете попрекать меня тем случаем, — поджав губы, я побледнела от возмущения, сто раз уже пожалев, что позволила перед зданием суда Турку поговорить с Бочкиным, который не давал прохода после заседания по поводу квартиры. Вот так мои тайны породили новые проблемы. — И мы с Максимом сами разберемся, как и где нам спать.

К горлу подкатила тошнота оттого, что Турок лез в наши с Максимом интимные отношения, каким-то образом узнав, что мы ночуем по разным адресам. То, что касалось только двоих, вдруг выставилось чем-то постыдным и глупым. Мерзкий Турок смеет потешаться над тем, о чем не имеет права даже говорить.

— Нет, не разберетесь, — вдруг твердо заявил он. — Максимка потерял много связей, он сейчас рыпается, но из бизнеса плохо вышел, никто ему не будет помогать, только официальные власти. А что с них толку? Так, трепыханье одно, — он махнул рукой и свирепо на меня посмотрел, меня аж передернуло. — Только я могу выяснить, кто хотел убить Максима. Ты же хочешь, чтобы я помог?

— У Максима есть отец и друзья, все пытаются помочь. Так или иначе. Если ваша помощь подразумевает что-то большее, чем просто благодарность, то извините, нам не по пути.

— За кого ты меня принимаешь! — возмущенно воскликнул Турок, и на нас стали оборачиваться. Покупок мы не делали, а разговаривали прямо посреди торгового зала, создавая затор.

— Короче, если хочешь узнать информацию, важную для сохранения жизни Максимки, то давай зайдем в кафе через дорогу. Посидим спокойно, всё обсудим. Ничего такого.

Переминаясь с ноги на ногу, я размышляла, как быть. Вроде бы поход в кафе по делу ничем мне не грозит, но сколько у меня в жизни было ситуаций, когда я шла на поводу у импульса, доверяла людям и попадала в неприятные ситуации. С другой стороны, иначе я не получу важную информацию. Турок упрям и самоуверен, он ничего не расскажет, если я не пойду ему навстречу.

Взвесив все за и против, я согласно кивнула и пошла впереди него, отказываясь брать в руки коробку и букет, а когда мы зашли в небольшую кофейню, не позволила ему поухаживать за мной.

Сама разделась, заняла место за столиком, сделала заказ чисто для галочки — кофе и пирожное. Подарки Бориса лежали с краю стола, мозоля глаза и раздражая, а напротив сидел он, толстыми пальцами водя по строчкам меню и ведя пространные разговоры о достоинствах того или иного кофе.

Бросив взгляд на часы на руке — подарок Максима, те самые, которые мне так понравились тогда в торговом центре Турка, — я ужаснулась. Двадцать один сорок. Снаружи давно зажглись фонари, освещая прохожих, идущих вдоль окон во всю стену. Мы были словно выставлены на обозрение в этом кафе, и со своего места я видела парковку. Когда на ней остановилась знакомая машина, сердце пропустило удар.

Максим только что кинул мне сообщение.

«Моя сладкая ложится спать?»

Это было началом привычной ежедневной переписки, с каждым разом становящейся всё горячее, но сегодня вместо привычного трепета я почувствовала внутри арктический холод.

Он где-то там, в другом городе, верит мне и думает, что я ложусь спать в своей постели, а это просто какая-то похожая машина… Дрожащими пальцами положив телефона на стол, я вперила пытливый взгляд в своего собеседника. «Наговорились о кофе?» — хотелось мне спросить, вместо этого я вежливо поторопила его.