Тень в воде - Ингер Фриманссон

– Э… нет.

– Дело в том, что я иногда на него работаю. Окна мою и все такое.

– Ага.

– Хотел проверить, нет ли чего такого.

– Да нет, знаешь, фирма как бы не работает, пока Кевин не вернется.

– Ладно. Хотел просто проверить.

– Дело срочное?

– То есть как?

– Наличка нужна?

– Ну…

– Я тут кое-что подумал. Может, поработаешь со мной в паре?

– Что за работа?

– Поговорим потом. За пивком.

Робин времени даром не терял: они встретились в тот же день. Место встречи выбрал Робин – паб «Клиппет» на улице Хантверкаргатан. Микке достал последние сбережения, пару сотен крон. Не очень-то весело расставаться с последними грошами, но Микке уговорил себя, что это инвестиция, которая даст прибыль – пусть даже в перспективе.

Робин ничуть не изменился, сальная челка все так же падала на лоб, лезла в глаза. Он был худым и невысоким. В школе он носил очки, теперь добавились чахлые усики и козлиная бородка. Микке вспомнил, что семья Робина держала собаку, похожую на юного хозяина – такую же белобрысую. Собака была игривая и веселая, обожала, когда ей бросают мячик, ее звали Прилле – вспомнил вдруг Микке. Наверное, уже околела. А как же иначе, собаки столько не живут.

Но обстановка не располагала к таким расспросам.

Они заказали по «Гиннессу». Робин рассказал, что после школы работал на разных стройках. Труд был изматывающе тяжкий, вставать по утрам приходилось безбожно рано. Но стабильный доход имелся.

– А сейчас я пока свободен. Отпуск, хе-хе. Только подрабатываю иногда. По другой линии, так сказать.

– Ясно.

– Вот о такой подработке я и хотел поговорить. – Робин склонился над столешницей, в нескольких местах прожженной сигаретами, и понизил голос: – Мне нужен компаньон. Не кто попало с улицы, скажу тебе. А тебя я знаю со школы, мы же типа друзья, так?

Микке неопределенно мотнул головой.

– Поэтому я и предложил тебе.

– И что за дело?

Робин откинул челку и уставился на Микке своими круглыми глазками.

– Скрывать не буду. Перевозка. Берешь вещи в одном месте и везешь на склад для временного хранения, так сказать.

– Что за вещи?

– Компьютеры и все такое. У тех, кто затеял ремонт. Ну, ты знаешь – когда дом ремонтируют, перестраивают, лучше, чтоб электронное оборудование было где-нибудь в другом месте. Строительная пыль, вибрации. Понимаешь?

– Кажется, да.

– Так что вещи надо на время перевозить в другое место, на хранение. Вот такие услуги. Но таскать тяжело, нужна помощь. Раньше я работал в паре с одним, но он… нашел другую работу.

– Понятно.

– Ну что, ты в деле?

– Ну да.

Робин достал бумажник. На секунду Микке обрадовался, вообразив, что тот даст аванс. Но нет:

– Давай еще по пиву. Я угощаю. И еще… ты не болтай много. Ну, ты понимаешь.

– Да ну?

– Ну, налоги и все такое.

– Ладно.

– Такие дела. Никому ни слова. Вопросы есть?

– Нет.

– Деньги после, на следующий день. Нормально?

Микке кивнул. Но внутри все как будто немного сжалось.

Первое задание поступило уже назавтра. Робин позвонил и попросил Микке прийти к нему в квартиру на Сурбрунсгатан, которую он переснимал у съемщика. Он открыл дверь, одетый в синий рабочий комбинезон и футболку с потертым фирменным логотипом на спине.

– Переодевайся! – он указал на кучу такой же одежды, лежавшую на стуле в крошечной кухне.

Чуть поколебавшись, Микке снял джинсы. Робин то и дело смотрел на часы, явно нервничая.

– Подошло?

Микке надел синие рабочие штаны. Тесновато, но годится.

Робин оглядел его с ног до головы:

– Ну, блин, ты качок! Качаешься, что ли, правда?

– Нет.

– Не, ну я не критикую. Мышцы – это хорошо, особенно в нашей работе.

Микке взял в руки куртку и прочел:

– «Фракт энд транспорт сервис». Ты там работаешь?

– Да, да. Ну пошли, надо быть на месте в четыре.

У Робина имелся видавший виды автобус «фольксваген». Пол был завален бумагой, гравием, пустыми жестянками из-под снюса[11] и банками из-под кока-колы, а пассажирское сиденье было так продавлено, что в задницу Микке вонзился кусок металлической основы.

Робин взял курс на юг – быстро, но без лихачества.

– Куда едем? – спросил Микке.

– Рённинге.

Микке попытался продолжить разговор, но ответы следовали односложные, так что он умолк. Примерно через полчаса они оказались в районе с аккуратными, ухоженными частными домами. Похоже на Хэссельбю. Микке ощутил внезапный прилив злобы. Он сделал глубокий вдох и почувствовал себя сильным, неуязвимым. Машина медленно двигалась по улицам и в конце концов остановилась перед двухэтажным деревянным домом, облепленным строительными лесами. Во дворе рядами лежали шкафы. У самого входа красовался голубой унитаз с поднятой крышкой.

Робин заглушил двигатель.

– Хочешь отлить – пожалуйста. – Он коротко и натянуто хохотнул, откинув челку. – Пошли.

Они выбрались из машины. Робин взял инструменты и решительно направился к входной двери. Позвонил. Мягкий мелодичный сигнал звонка прогулялся в глубине дома, вернувшись обратно к ним. Они постояли, но никто не открыл.

– Вот черт! – воскликнул Робин. – Они же должны были нас встретить.

– Кто?

– Кто-то из строительной фирмы. И что теперь делать? Я же обещал мужику, который здесь живет, забрать его компьютеры.

По тротуару прошла женщина с маленьким шнауцером. Она остановилась и вопросительно взглянула на них. Робин втянул нижнюю губу. Бородка встала торчком.

– Придется с тыла, – заявил он.

Робин помахал женщине, которая не стала махать в ответ, но дернула пса за поводок и двинулась дальше. Фундамент дома был невысок, и на задней стороне имелось окно. Микке заглянул внутрь. Похоже на офис: письменный стол и разная техника. Микке заметил минимум два компьютера и один принтер.

– Вот это и надо забрать, – сказал Робин, доставая звездообразную отвертку.

Действовал он ловко и быстро. Похоже, и впрямь работал на стройках. За несколько минут Робин отвинтил раму и с помощью Микке снял ее и поставил на землю.

– Это точно нормально? – прошептал Микке.

– Иначе не войти. Молчи и помогай.

Теперь пути назад не было. Об этом Микке думал, когда они возвращались в город. Разумеется, он все понял. Он подозревал с самого начала, но не желал принимать. Взлом. Вот что это за работа.

Во рту ощущался затхлый, кислый привкус, Микке трясло. Они влезли в окно, и, пока Микке отключал компьютеры, цветной принтер и совершенно новый ксерокс, Робин обошел весь дом. Он вернулся с МР3-проигрывателем, цифровой камерой и мобильным телефоном, сложенными в пакет. Выйдя через главный вход, они погрузили вещи в машину, затем спокойно закрыли дверь и поехали домой.

Возвращались они по старому шоссе. Робин расслабился, насвистывал и напевал.

– Ну ты же понимаешь! Такие чувствительные вещи надо держать подальше от строительной пыли. – Он хохотнул и пихнул Микке в бок.

– А номер машины! – прошептал Микке. – Баба, которая нас видела, ну, с собачкой. Вдруг она позвонила в полицию.

Робин засмеялся, обнажив зубы с черными дырками.

– Идиот, ты что, думаешь, я езжу со своими номерами? Сейчас поменяю – заедем только в лес.

Глава 15

Несколько образов намертво врезались в память Жюстины. Первый: Флора и ребенок. Она стояла у окна, подняв младенца, словно собираясь дать ему свою пустую, не знавшую молока грудь.

Это был маленький мальчик, родившийся слишком рано. Синий, худенький мальчик.

Второй образ: отец входит в дом, в руках коробка, самая обычная коробка, в которой когда-то хранились ботинки. Плечи опущены, лицо обратилось в звериную морду с серыми зубами. Она кричит, садится на постели, голос ее тонок и пронзителен, но беззвучен.

Мальчик перестал есть, перестал дышать.

Почти всю беременность Флора давила на нее, стараясь выведать, кто отец. Как будто ее изнасиловали! Девочки ее возраста, мол, слишком незрелы, чтобы интересоваться половой жизнью. И слишком доступны.

Ресницы Флоры, похожие на мушиные лапки, дрожали.

Мы его упечем за решетку поверь! Какой подонок, какой негодяй! Его накажут за то, что он с тобой сделал. Он сгниет в тюрьме.

Насилие?

Все было не так. Но этого никто никогда не поймет.

Он жил на старом хуторе за дубравой у Лёвста. Потом дом сгорел или его снесли. Однажды, когда прошло уже много времени, Жюстина пришла туда и обнаружила только старый муравейник и яблоню, дающую твердые плоды. Это было в июне, белые лепестки снегом ложились на землю.

Никто о нем не знал. Она звала его Охотником, другие имена ее не интересовали. Ей было четырнадцать лет. А ему намного, намного больше.

Чтобы отвадить ее от своего дома, он запирал дверь. Убегал, бродил по берегам. Только кошка лежала на крыльце, греясь на солнце. Жюстина гладила наэлектризованную шерсть, раздумывая, как пробраться внутрь. Проникнув в дом, забиралась в его постель и ждала.