Серебряная осень (СИ) - Беляев Николай Владимирович

— Вот, смотри, — показал я колдуну на дверь. — Этот номер. Проверь, видно ли что.

Вот так, без конкретики. Чувствую себя по–идиотски, чуть ли не как ведущим какого–нибудь шоу экстрасенсов… а что поделаешь.

Пацан сосредоточился… и вдруг сморщился:

— Тьфу ты, гадость какая–то… как будто чёрный дымок висит вдоль пола, и воняет.

Я повёл носом — не воняет, конечно. Это только колдун чувствует. Скорее всего он чует след мертвяка.

Соколов толкнул ногой дверь — та подалась. Сделал шаг в комнату, заслонился рукавом:

— Точно, воняет… по комнате…

— Сергей, а дверь? — спросила Маша. Молодой колдун нервно обернулся, словно видел Машу впервые:

— Сейчас… Похоже на «стук», который позволяет открывать замки, но… тут замок вообще вышибло. Я не знаю, что это. И тоже чёрная дымка, слабая уже.

Он торопливо выскочил в коридор, в котором оставались мы с Машей.

— Вот тут след, — задумчиво сказал пацан. — Снизу идёт…

На первом этаже, напротив закутка вахтёра, Соколова чуть не вывернуло — он закашлялся и пулей вылетел на улицу, провожаемый удивлённым взглядом бугая. Потом долго стоял, уперевшись руками в колени и пытаясь отдышаться. Когда распрямился — был бледен как простыня:

— Сергей Михалыч… Что это было?

— Раньше не видел такого? — ответил я вопросом на вопрос.

— Н-нет…

— И тут, на улице, не чувствуешь?

Парень поморщился, но, помолчав несколько секунд, помотал головой.

— Вот и никто не видел… И те колдуны, что проверяли это место до тебя — тоже. Просёк фишку? Садись, поехали. Прости, Маш — обещанный шопинг отменяется…

Видно было, что и Семёнова распирает от любопытства, но он сдерживается. Соколов, всё такой же бледный, залез на заднее сиденье рядом с Машей, которая смотрела на него очень заинтересованно.

Заехали в мэрию, забрали в дежурке мой СКС и арбалет Соколова. Семёнов, как оказалось, вообще без длинноствола — и как они на Болото выехали… Торопились, не иначе.

Уже когда мы тряслись по Речному проспекту в сторону КПП у Водоканала, колдун подал голос:

— Сергей Михалыч… Так всё–таки, что такое я видел?

— Просто Сергей, тёзка… Тебе Бурденко вообще вводных не дал?

— Нет. Задание было — просто найти вас и сопроводить в Вокзальный.

— Тему с мертвяком знаешь?

— Только по дороге от Андрея услышал.

М-да… Парня кинули непонятно куда. Причём кинул Бурденко. Интересно, что именно известно нашему дорогому ректору? Он однозначно знает, что Соколов видит не только обычные ауры, но и что–то ещё. Почему видит — вот вопрос… и не исключено, что ректор знает на него ответ.

— Так вот, тёзка… Походу кто–то научился поднимать мёртвое тело и делать из него ходячего мертвеца. Больше того — натравливать на людей. А то место, где тебя чуть не стошнило — там это, скорее всего, и делалось. И, заметь, такая бурная реакция была только у тебя. Колдун безопасников почувствовал след колдовства, и только.

— Ошалеть история, — прокомментировал Семёнов, крутя руль, чтобы избежать совсем уж откровенных ям. — Волк, тебе везёт. То–то за тобой нас послали… Первоисточник. Теперь из Управы неделю не вылезешь, и колдуны будут мозг полоскать.

— А у меня ты что увидел, расскажи? — заинтересованно обернулась к Соколову Маша.

— Понимаете, у вас… — начал было колдун, но Маша бесцеремонно ткнула его кулаком в бок:

— На «ты» давай, мы не старые пердуны!

Ну обласкала Маша… Хотя, у меня после этой поездки седины явно прибавилось. Посмотрелся у Коляна дома в зеркало — слишком уж заметно, цитируя Соколова — словно серебристой пылью волосы обсыпало. Я хоть и не брюнет, но волосы у меня тёмные, седину хорошо видно.

Соколов почти один в один повторил Маше то, что говорил мне тогда, при приёмке бензовозов. Забавно… Парень явно видит какие–то другие ауры помимо обычных. Почему? Он скорее всего не знает сам, просто наверняка до поездки со мной этот вопрос не поднимался. Выходит, вдобавок у него повышенная чувствительность к той тёмной дряни, которой поднимали мертвеца — и, скорее всего, это два аспекта одного и того же умения. Или, скорее, свойства — вряд ли этому можно научиться, Колледж давно бы практиковал.

Что нам это даёт? Нам — особо ничего, кроме того, что Соколов подтвердил то, что говорил призрак в поезде. Что и требовалось доказать. Хотя остался и ещё один вопрос — наше с Машей «родство», но вот не уверен, что Соколов тут сможет помочь.

А если Маша — моя дочка из параллельного мира? Мысль была настолько интересной, что я даже обернулся, посмотрел на девушку. Нет, это отпадает — Маша о своём отце рассказывала, пусть и вскользь. Будь это я — она бы меня узнала. А так забавно — ни одной родной души, а тут нате — взрослая дочь…

Проехали КПП, где на нас толком и не взглянули — рутина. Машина продолжала трястись по бывшему проспекту, теперь уже вне стены.

Ладно, речь сейчас о Соколове. Суть в том, что он со своим умением–свойством автоматически становится особо ценным кадром. Видеть то, чего не видят другие — это дорогого стоит. Бурденко за него порвёт.

И мы переходим к следущему нюансу. Кто стоит за попыткой похищения меня? Бурденко? Но тогда он не послал бы своего орла за мной. Точнее, послал бы — но не этого юного новичка, пусть и с интересными свойствами, а прожжённого мордоворота лет тридцати с лишним, который прихлопнул бы и меня, и Андрюху где–нибудь на Болоте, не задавая лишних вопросов. Значит, либо не ректор, либо ректор слишком хитёр. Власов? Неприятный тип, но вряд ли пойдёт против Бурденко — потому что ректор, как–никак, самый опытный колдун. Да, он не умеет того, что умеет Соколов, но зато зачительно превосходит его и опытом, и влиянием в обществе.

Но есть один нюанс… Внезапно появившееся тёмное колдовство. Тот, кто его освоит, сможет заткнуть за пояс и Бурденко, и Власова, и ещё половину Колледжа — просто потому, что будет уметь то, что не умеют они. Поэтому Соколов нужен Бурденке как воздух — хотя бы для «раннего обнаружения».

Выстрела я даже не услышал. Андрюха как раз тормознул перед крупной колдобиной, выжал сцепление… Зыкнуло перед глазами, в лобовом стекле появилась дыра, сбоку брызнуло кровью, и водитель, качнувшись назад, повалился лицом на руль.

Глава 25

Мать вашу!

Судя по дыре, стреляли откуда–то спереди, чуть правее. Либо заброшенная трёхэтажка на противоположном конце промзоны, либо стрелок вообще на железнодорожной насыпи. Далеко, метров четыреста, а то и все шестьсот — значит, снайперка. Пуля пробила зачарованное стекло враз, и на таком расстоянии — то есть патрон мощный, наверняка 7.62×54. Что угодно — СВД, СВТ, да даже банальная трёхлинейка… Чёрт.

Это всё пронеслось в мозгу за секунду, а я уже держал руль — лишь бы в канаву не съехать, со стороны промзоны кювет знатный. Удалось — ногу с газа Андрюха снял, когда сцепление выжимал, но вот бросил его, конечно, резко — двигатель заглох почти сразу. А стрелок не дурак — выстрелил как раз когда машина замедлила ход.

Но такое никогда не делают в одиночку. Выстрелил он один раз — значит, либо и правда трёхлинейка, либо суть была в том, чтобы лишить нас водителя, а то и машины… Либо просто задержать.

Кто–то должен быть вблизи, на подхвате. И скорее всего в промзоне — слева река, до неё метров двести поля, густо заросшего кустами. Но смысл не в кустах — эта территория отлично просматривается с гидростанции, а тамошние ребята очень не любят, когда кто–то ныкается рядом с их ограждением. Валить, срочно валить из машины!

— Маша, тёзка, валим, к реке, быстро! — открыв дверцу, я вывалился из машины, стараясь как можно сильнее прижиматься к земле. Долбанулся изо всей силы коленом — да и ладно… Ребята молодцы — выкатились на дорогу молниеносно. Соколов — их–то учат, да и Маша умница. Впрочем, с кем поведёшься — так тебе и надо.

Так, спрятаться за машину — благо корпус у УАЗика высокий… Верхний этаж здания уже не видно — хоть какая–то, но гарантия. Лучше бы в кювет, но это слишком близко к промзоне, а метаться не стоит. Насыпь, на которой может быть стрелок, отсюда видно хорошо, но теперь мы будем двигаться поперёк, а спасительные кусты — вот они, шагов тридцать.