Криминальные сенсации (Часть 2) - Гюнтер Продьоль

Создавалось впечатление, что мотивы преступления были заимствованы из расхожего детективного романа, а вся история двойного убийства вышла прямо из-под пера какого-нибудь Эдгара Уоллеса. В этом уголовном деле присутствовал почти весь детективный набор: миллионное наследство, пороки, страсти, "высшее общество" и, конечно же, окруженные таинственным ореолом персоны. Впрочем, самой загадочной фигурой был именно убитый.

До своей смерти 65-летний доктор Праун вел внешне неприметную жизнь обывателя. В Мюнхене, на Линдвурмштрассе, у него был кабинет, где он принимал больных. Круг его пациентов ограничивался всего несколькими сотнями человек, преимущественно представителями низших слоев общества; поэтому не было никаких оснований предполагать, что он обладает таким состоянием, из-за которого его стоило бы убивать. Правда, немного удивляло, что, несмотря на неважное положение дел, он позволял себе держать не только ассистентку за восемьсот марок в месяц, но и секретаря, который, собственно говоря, не имел никакого отношения к медицине и выполнял функции разнорабочего.

Сразу после убийства Прауна неожиданно выяснилось, что он был миллионером. В Пёкинге, расположенном на берегу Штарнбергского озера, на так называемом Министерском холме, он имел комфортабельную виллу, стоившую не менее семисот пятидесяти тысяч марок; в Мюнхене ему принадлежали два больших жилых дома, которые он сдавал внаем; на вилле, в потайном ящике антикварного комода, были найдены акции на сумму, по курсовой стоимости, сто пятьдесят тысяч марок; и наконец, на Средиземноморском побережье Испании он владел крупным земельным участком площадью семьдесят тысяч квадратных метров с прекрасным замком из двадцати пяти комнат. Элегантный "мерседес" и изысканная коллекция произведений искусства дополняли его внушительное наследство.

Откуда могло взяться миллионное состояние у врача, лечащего бедняков? Вскоре выяснилось, что Праун вел двойную жизнь, и его врачебная практика была только ширмой, за которой он занимался какими-то темными делами. Он постоянно разъезжал по свету: бывал в Италии и Швейцарии, регулярно навещал Испанию и Северную Африку. Да и его личная жизнь совсем не соответствовала образу жизни малоимущего врача. Подобно великосветскому бонвивану, он содержал дорогостоящих любовниц из мюнхенского артистического квартала Швабинг, насколько привлекательных, настолько же и прихотливых. Последней такой светской дамой была обвиняемая Вера Брюне.

Свидетели, хорошо знавшие Прауна, на допросах во время следствия сообщили, что в последнее время врач опасался за свою жизнь и всегда носил с собой три пистолета. Одному из близких друзей он даже поручил в случае своей неожиданной смерти отдать его тело на вскрытие.

И вот в пасхальные праздники I960 года случилось то, чего уже многие месяцы боялся Праун и что только два года спустя стало предметом разбирательства в мюнхенском присяжном суде.

Во вторник после Пасхи, 19 апреля I960 года, ассистентка Рената Майер всю первую половину дня напрасно прождала своего шефа в мюнхенском врачебном кабинете. Много раз безрезультатно звонила она в Пёкинг, чтобы узнать, где находится доктор Праун. Наконец, уже после обеда, она связалась с полицией, так как стала опасаться, что Праун попал в автомобильную катастрофу. Пришлось ждать два часа, прежде чем ей сообщили, что о несчастном случае с доктором Прауном сведений не поступало. Она поблагодарила полицейского, говорившего с ней по телефону, и уже собиралась положить трубку, как вдруг он сказал: "Подождите, пожалуйста, у телефона, я соединю вас с уголовной полицией".

Прошло немного времени, и старший инспектор уголовной полиции Котт, представившись, спросил: "Скажите, почему вы решили, что доктор Праун может стать жертвой несчастного случая?"

Позже, на судебном процессе, Рената Майер скажет: "Когда этот старший инспектор говорил со мной, мне показалось, что он что-то знает о докторе. Он задавал такие странные вопросы... Например, знаю ли я, где доктор Праун провел Пасху, договаривался ли он с кем-нибудь о встрече, хорошо ли я знаю круг знакомых доктора Прауна. В общем, все выглядело так, будто он хотел выяснить, что мне известно о повседневной жизни доктора. Это меня еще больше обеспокоило. Я подумала, что полиция что-то знает об исчезновении доктора и хочет от меня это скрыть".

Поздно вечером встревоженная Рената Майер пришла на квартиру к секретарю доктора Хансу-Йоахиму Фогелю, заставила его взять свой "фольксваген" и поехать вместе с ней в Пёкинг. В одиннадцать часов они уже были перед виллой. В гостиной, против ожидания, горел свет. Ассистентка разозлилась:

- Ну это уже ни на что не похоже! Быть дома и не подойти к телефону?! Поехали обратно! Кто знает, с кем он там...

Однако секретарь Фогель решил выяснить все до конца. Он несколько раз позвонил в садовую калитку, а когда никто не отозвался, перелез через забор.

Фогель подошел к террасе, открыл большую двустворчатую дверь, которая совершенно неожиданно оказалась незапертой изнутри, и сразу же почувствовал, как он потом сказал фрау Майер, шедший из дома запах разложения. Он вернулся к забору и предупредил Ренату Майер:

- Оставайся пока здесь, думаю, это не для тебя.

Фогель возвратился на виллу, но уже через две минуты выскочил оттуда и взволнованно проговорил:

- Там случилось что-то ужасное! Прауна и его экономку застрелили! Нам надо вызвать полицию!

Два года спустя, когда Фогелю пришлось рассказывать на суде о том, что он обнаружил на вилле, защитник обвиняемой Веры Брюне спросил его:

- Господин Фогель, значит, вы находились на вилле не более двух минут. Как же вы могли установить за такое короткое время, что в доме двое убитых? Ведь труп фрау Клоо лежал в подвальном помещении. Вы что же, заходили в подвал?

Фогель отрицательно покачал головой:

- Когда я увидел в холле мертвого доктора Прауна, я так испугался, что сразу бросился из дома, чтобы вызвать полицию.

- Тогда я должен напомнить вам показания свидетельницы Майер. Фрау Майер сказала буквально следующее: "Господин Фогель сразу же вернулся назад и сказал мне: "Прауна и его экономку застрелили!" Это так? Вы это говорили?

- Может, и говорил... - уклончиво ответил Фогель.

- Я хотел бы знать это точно, господин свидетель. Говорили ли вы именно эту фразу фрау Майер?

- Ну, если фрау Майер это так хорошо помнит, наверно, так и было, осторожно проговорил наконец Фогель.

Защитник доктор Мозер торжествующе вскочил со стула:

-В таком случае, господин свидетель, объясните мне, пожалуйста, откуда вы узнали, что экономка Эльфрида Клоо тоже мертва?

Секретарь Фогель помедлил с ответом:

- Узнал!.. Бог ты мой, да не знал я этого точно... Я предположил... Если бы она была жива, то уже давно сообщила бы о смерти доктора в полицию. Поэтому и предположил, что ее тоже убили.

- Довольно странное предположение, господин свидетель, - с иронией проговорил доктор Мозер. - Если уж вы такой любитель выдвигать подобные гипотезы, то не легче ли было предположить, что фрау Клоо сама убила доктора и именно поэтому не вызвала полицию?

Фогель с сомнением посмотрел на адвоката:

- А с чего бы это фрау Клоо стала убивать...

- Да потому что она знала об отношениях доктора Прауна и Веры Брюне и, должно быть, боялась после семнадцатилетней совместной жизни с Прауном остаться ни с чем. Разве это не мотив для убийства?

- Возможно, но я об этом... - До конца Фогель предложения не договорил. Он хотел сказать: "Но я об этом ничего не знал", однако тут же вспомнил о своих показаниях во время предварительного следствия. Тогда он рассказывал, как доктор Праун неоднократно жаловался, что экономка устраивает ему сцены ревности из-за Веры Брюне. Поэтому он оборвал фразу и только заметил: Никакого другого объяснения, господин адвокат, я вам дать не могу. Я просто предположил, что фрау Клоо тоже мертва, и все...

В зале суда послышался недовольный ропот. Допрос, который устроил свидетелю защитник, мало интересовал публику, жаждавшую новых пикантных подробностей. Всем хотелось узнать еще что-нибудь эдакое из бурной сексуальной жизни Веры Брюне.

Однако ропот тотчас затих, когда доктор Мозер сказал:

- Тогда я могу объяснить вам это, господин свидетель. Скажите, правда ли, что на определенном этапе предварительного следствия вы сами попали под подозрение в совершении этого двойного убийства?

Фогель молча кивнул и в поисках помощи посмотрел на прокурора.

Почти юный прокурор Рует нерешительно поднялся, как будто хотел еще дождаться следующего вопроса защитника.

Доктор Мозер воспользовался воцарившейся в зале напряженной тишиной и сказал, обращаясь больше к публике, чем к суду:

- Допустим, что это подозрение было небезосновательным. Тогда мы без труда можем объяснить, откуда вы знали о смерти Эльфриды Клоо, даже не видя ее трупа. Ведь убийце известно, где находится его жертва!