Опасная колея - Юлия Федотова

…В исторических книгах о Кощее Бессмертном повествовалось коротко и глухо, да ещё и с разночтениями. Потребовались усилия, чтобы из разрозненных отрывков составилась более ли менее ясная картина. Получалось так, что на исторический сцене этот персонаж, изначально носивший иное, ныне забытое имя, возник около двух тысячелетий назад, уже будучи колдуном редкой силы. Объявившись где-то в восточных провинциях Римской империи (по некоторым данным, вышедши из варварских северных земель), он очень скоро способствовал её полному упадку и распаду, а сам метил на византийский трон, но попутно вызвал вековую засуху[39] в Великой степи, и был пленён великим и грозным колдуном по имени Яхья из племени кочевников-акациров. Заточение его вышло долгим и тяжким, но кончилось тем, что племя акациров перестало существовать, а пленник-кощей, многократно прирастивший и без того немалые силы, водворился уже на Руси. Точнее, не на Руси даже, а в землях того могучего и славного государства, что, по мнению учёных историков, предшествовало оной. Не то оно называлось Гиперборей, не то Гардарикой — в книгах ясности не было, в головах Ивенского с Удальцевым — тем более. Важно другое: в кратчайший с исторической точки зрения срок от былого великолепия не осталось даже руин, копимые тысячелетиями сакральные знания были начисто позабыты, славный некогда народ разбрёлся по лесам и степям племенами чуть ли не полудикими, а в окрестностях нынешней Ладоги возникло страшное царство Кощеево, свирепствовавшее и в северной Европе, омываемой Западным океаном (сиречь, Балтийское море) и по берегам Дуная, и от Ионического залива до Царьграда. «Дремучие времена», о которых даже внятных летописных свидетельств не осталось, длились сотни лет, до тех пор, пока в шестьдесят четвёртом веке[40] сын какого-то князька по имени Иван, движимый исключительно личными мотивами (злодей по излюбленной привычке своей похитил его невесту), не одолел Бессмертного, добравшись до заветной иглы при содействии, как ни странно, серого волка.

Кощеево царство распалось в одночасье, но ещё сколько-то десятилетий русские земли пребывали в хаосе и междоусобицах, вплоть до Гостомысловых и Рюриковских времён.

Сам Бессмертный тогда, вроде бы, помер, во всяком случае, ещё несколько сотен лет не было о нём ни слуху, ни духу. Но явился, явился опять, уже при Владимире Красно-Солнышко![41] Восстановить свои силы в полной мере он, видно, не успел — больно уж ловко расправился с ним богатырь Иван Годинович. Однако, и это его явление бесследно не прошло. Хоть и смогла Русь устоять, в какой-то мере сохранив государственность, но иго трёхсотлетнее тоже со счетов не спишешь. Вот так-то оно было…

А теперь он явился опять.

— Ох, что-то мне стало страшновато! — пожаловался Роман Григорьевич Удальцеву, и сам пожалел о сказанном — вид у юноши сделался совсем уж бледным. — Даже не знаю, что теперь с этим делать! Если бы хоть одного из нас звали Иваном…

— Зачем? — не понял Удальцев. Он-то, конечно, с радостью поменял бы дурацкого Тита на незатейливого Ивана, но уж Роману Григорьевичу на своё имя грех было жаловаться!

А он и не жаловался вовсе, просто о деле думал.

— Вы разве не заметили: побеждают Бессмертного исключительно одни Иваны!

— Нет, — возразил Удальцев. — Ещё ведь был этот… как его? — он пролистал страницы Карамзина. — Яхья!

— У османов похожее имя как раз Ивану и соответствует. У ак… акациров, надо понимать, тоже. Так что, боюсь, не годимся мы с вами, Тит Ардалионович, на роль кощеевых победителей… Но следствие в любом случае надо продолжать. Верните книги на место, и едем!

И поехали в Сыскное, к Ивану (везёт же некоторым!) Ярополковичу.

— Иван Ярополкович! — прямо с порога, очень торжественно начал Ивенский, изрядно удивив своего юного помощника такой необычной преамбулой. — Ваш почивший коллега Понуров был столь неосторожен, что оставил в свободном доступе свои частные записи и оккультные книги. Поэтому вся ответственность за то, что непосвящённые в нашем с Титом Ардалионовичем лице приобщились к тайным и запретным знаниям и сделали ряд далеко идущих выводов, целиком и полностью ложится на покойника. От вас же мы хотели бы услышать лишь небольшие разъяснения по поводу того, что было нами прочитано и усвоено.

— Ах-ах, сколь же непредусмотрителен был мой покойный коллега, что допустил разглашение тайных сведений! — отвечал сыскной маг так внятно и раздельно, будто одресовывал эти слова не Роману Григорьевичу, а кому-то постороннему лицу, находящемуся на изрядном удалении. — Что ж, раз вам всё равно уже известны все наши оккультные тайны, постараюсь, в целях общественной безопасности, внеси некоторую ясность в полученные вами сведения. Спрашивайте, Роман Григорьевич, — последняя фраза была произнесена уже обычным голосом.

— Иван Ярополкович, оба убийства были совершены Кощеем Бессмертным?

— Действительно, далеко идущие выводы, — с несвойственной мрачностью усмехнулся Орлин. — Да, Ромочка, боюсь, вы правы. Хотя безоговорочно утверждать не могу, вдруг кто-то другой на наше счастье… — он вздохнул так, что стало ясно: счастье вряд ли предвидится.

— Хорошо. Если это он — зачем конкретно ему столетняя земля? В справочнике сказано, она имеет созидательно-разрушительное действие…

— Вот именно! Чтобы обрести полную силу по выходе из очередного посмертия, Кощею, как любому из магов и колдунов, нужно своё логово. И особнячок на Ордынке или, там, Кузнецкой, ему не подойдёт. Логово Кощея — черный замок на чёрной горе посередь дикого поля, никак не иначе. Вот вам и созидательное действие землицы.

— А разрушительное? — понизил Голос Роман Григорьевич.

Маг Орлин усмехнулся ещё мрачнее.

— Как там у знакомца моего, Карамзина Николай Михалыча про священную Гиперборею писано? «И через несколько времени сделалась на месте богатых городов величественной Державы пустыня обширная, и скитались по ней одни бедные остатки недавно славного и могучего народа…».

Роман Григорьевич молча кивнул, и прошло не меньше минуты, прежде чем он задал новый вопрос.

— Иван Ярополкович, ведь вашему сословию известно, что Кощей появился вновь. Почему же никто ничего не делает? Страшно же…

— Ах! — маг с досадой махнул рукой. — Да нет сейчас в нашем сословии мага или колдуна. способного противостоять такой силе, просто нет!

— Но если все вместе…

— «Все вместе» наше сословие умеет только в Оккультном собрании заседать, а как до дела доходит — у каждого миллион отговорок. И главная — про героя-одиночку, призванного, так сказать, исторически, на роль истребителя Кощея… Да трусят они, за свою шкуру дрожат. Воцарится Кощей на Руси — а им что? Земля большая, портал открыть недолго — ищи ветра в поле! Нет, мальчики, на нашего брата-чародея в этом деле рассчитывать нельзя… К тому же, надо ещё подумать, как так получилось, что вышел Кощей из посмертия, кто ему в том помог? Кому это было выгодно?

— Британская разведка?! — выпалил осенённый догадкой Удальцев. — Или французы?

— А он разве не сам? Я думал, может, срок ему пришёл ожить… — сказал Ивенский неуверенно.

Орлин помолчал. Подумал. Потом спросил тихо.

— Скажите, мальчики, вам знакомо такое понятие, как филактерия?

Ивенский покачал головой, но Удальцев воскликнул радостно, довольный возможностью блеснуть эрудицией:

— Знакомо! Это маленькая чёрная коробочка из кожи, а внутри — записки из священной книги Торы! Иудеи носят такую на лбу, я сам видел в Велиже, у синагоги…

Сказал — и попал пальцем в небо.

— Речь идёт о магической филактерии, — пояснил Иван Ярополкович. — Отчего Кощея нельзя убить простым оружием, да и само время ему не страшно? Оттого, что он — единственный в нашем мире, кто сохранил тайну создания сложной филактерии. Сам Кощей — это ходячий скелет с остатками мышц, обтянутых сухой кожей. С помощью чар он может придавать своему облику некоторую импозантность, но его истинный вид ужасен. Но главное даже не вид, а содержание, точнее, его отсутствие. Изнутри скелет пуст. У него нет внутренних органов — они извлечены и трансформированы в животных. Два уровня защиты: заяц и утка. Но это ещё не всё. Душу свою Кощей тоже при себе не держит…

— Яйцо и игла? — догадался Роман Григорьевич.

— Именно. Животные — оболочка сложной филактерии, игла — ядро. Вся конструкция заключена в сундук и спрятана в малодоступном месте. Только полное уничтожение ядра филактерии способно отправить её хозяина в абсолютное небытие. Для этого недостаточно просто сломать иглу пополам — нужно расплавить, развеять её на корпускулы, молекулы, или из чего там слагают вещество нынешние учёные. А иначе…

— …Находится заинтересованное лицо, соединяет остатки иглы, постепенно душа обрастает новой плотью и всё начинается сначала!