Империя Александра Македонского. Крушение великой державы - Джон Грэйнджер

Ход борьбы между ними в 310–308 гг. до н. э. в основном не известен, но она развернулась в Вавилонии и Месопотамии. С помощью быстрых экспедиций на восток Селевк устранил возможность нападения со стороны Персии и смог также привлечь персидские людские ресурсы. Решающая битва, единственная описанная с какими-либо деталями, продолжалась два дня. В первый день она закончилась ничьей, после чего обе армии разошлись на ночь. Армия Антигона расположилась на отдых, но Селевк оставил своих людей при оружии и атаковал прежде, чем другая армия смогла подготовиться.[446]Селевк смог отбросить силы Антигона из Вавилонии и из большей части Месопотамии, и Антигон был вынужден согласиться на мирное соглашение, условия его неизвестны, но их можно предполагать.

Месопотамия была разделена между ними, они укрепили свои владения. Антигон построил линию городков — Эдесса, Карры, Ихны — в качестве передовых укреплений на жизненно важной переправе через Евфрат у Тапсака, который теперь стали называть просто Зегма — «Мост». Поселения Селевка находились дальше на восток, блокируя пути вдоль Евфрата и через Месопотамскую степь у Нисибиса и Дура-Европоса. Между ними была оставлена обширная область ничьей земли.[447]

К концу 308 г. до н. э. положение Антигона ухудшилось, но стало и более определенным. Он контролировал Малую Азию и Сирию, а также часть Месопотамии. Селевк к этому времени оказался в тупике и снова повернул на восток. Авантюра Птолемея в Греции была успешной только частично: он удерживал Коринф и Сикион, Кипр и несколько пунктов в Малой Азии, но был выбит из Сирии. Кассандр отразил попытку устранить его из Македонии без особых трудностей, с Полиперхоном было покончено.[448]

Селевк вернулся на восток в 307 г. до н. э. и оставался в восточных сатрапиях и Индии следующие четыре года, уверенный, что Антигон будет хранить мир. В результате поражения в двухдневной битве и укреплений, которые они оба построили в Месопотамии, создалось состояние равновесия, и Антигон больше никогда по-настоящему не интересовался этим направлением. Селевку удалось установить свою власть над восточными территориями. Один из сатрапов Сибиртий продержался в Арахозии с 324 г. до н. э. до кампании Селевка.[449]Стасанор из Бактрии и Согдианы, очевидно, имел собственные территориальные амбиции;[450] Селевк, возможно, устранил его. Назначенные им новые сатрапы неизвестны. Известно, что один из полководцев Селевка Демодам вел кампанию вдоль берегов Яксарта;[451] возможно, он был сатрапом Согдианы. Селевк не вызывал такого возмущения, как Антигон, возможно, потому, что вел себя более тактично и умело. Он провел три года или около того, занимаясь организацией и ведением кампаний на востоке, а затем направился в Индию. Предстояло сделать очень много, а бывшие там сатрапы не были способны к этому, очевидно, требовалось определенное руководство из центра вопреки стремлению сатрапов к независимости. Присутствие большой победоносной армии Селевка, несомненно, оказалось решающим фактором.[452]

Птолемей назначил губернатором Киренаики на длительное время македонца по имени Офелл. Тот захотел добиться независимости и вступил в союз с Агафоклом из Сиракуз в ходе кампании против Карфагена. Агафокл был больше чем ровня ему в интригах и предательстве и захватил его армию, в основном состоящую из греческих наемников, в частности афинян.[453]Возможно, Птолемей не пожалел, когда Офелл исчез, но то, что Менелай на Крите и Офелл в Киренаике были назначены на длительное время, говорит о его методах управления.

Основной проблемой Птолемея был недостаток греческих и македонских воинов. Он похитил военно-морской флот империи в 315 г. до н. э., захватил или набрал 8000 из воинов Деметрия после Газы и энергично набирал воинов в основных областях поставки наемников — в старой Греции и Анатолии. Эти люди стоили дорого, но он контролировал одну из богатейших стран мира, а импортируя греков для службы в местной административной системе Египта, он мог установить бюрократический режим, который позволял ему систематически облагать большими налогами египетское население. Он делал жесты в сторону египетских политических и религиозных ожиданий, почитая местных жрецов, раздавая дары на строительство и ремонт храмов, но его внимание было сфокусировано почти постоянно на внешних угрозах и на потребности быть готовым ответить на эти угрозы. Он всегда должен был балансировать потребности страны с необходимостью сильной обороны, потребность в людских ресурсах греков для гражданской и военной службы с наследием индивидуального македонского правления, которое он принес с собой, и с благополучием египетского населения, чей труд поддерживал всю структуру. Для вербовки в основном в наличии были греки, а также представители таких народов, как карийцы и писидийцы, которые были эллинизированы этой службой, но его столицей был македонский город Александрия. Город всегда назывался Александрия Египетская — македонское творение рядом с Египтом, но не часть его.[454]

Птолемей оказался осторожным и умным человеком, который медленно и осознанно укреплял свою власть над Египтом посредством разработанной системы управления и создавал передовые оборонительные позиции для его защиты. Эта политика сделала почти невозможным для кого бы то ни было восстановить единство империи Александра. Он не собирался обнародовать решения, означающие разрушение империи Александра, но его действия приводят к заключению, что он намеревался установить независимое правление по меньшей мере с 320 г. до н. э. Он был одной из тех скал, о которые разбились попытки Антигона возродить объединенную империю.

Другим основным препятствием к восстановлению единства империи был Кассандр. Как и Птолемей, он ставил собственные амбиции выше имперского наследия Александра и собственного отца Антипатра. Правление его отца настроило македонцев принять Кассандра, хотя в действительности они хотели, чтобы правила старая царская семья. Кассандр годами сохранял жизнь Александру IV, но в конце концов приказал тайно убить его и его мать. Устранение царской семьи оставило македонцев с Кассандром, пусть даже и без энтузиазма, но по меньшей мере он хотя бы был женат на последней представительнице старой семьи, дочери Филиппа Фессалонике, и поэтому Аргеады продолжились бы в их детях.

Кассандр правил как традиционный царь Македонии, перемещаясь по царству, отправляя правосудие и во время войны лично командуя македонским ополчением. Его политика по необходимости была оборонительной, поскольку внутренние силы Македонии были серьезно уменьшены в результате наборов Александра, и у Кассандра не было доступа к районам вербовки, доступным его врагам, не было у него также и денег на армию большего размера. Его политика в Греции была аналогична политике его отца и в большей степени опиралась на военную силу, чем это считали необходимым Филипп или Александр. Нет признаков серьезного расширения Македонского государства, нет и улучшения системы управления. Фессалия и старые внутренние царства были интегрированы с самой Македонией.[455]

Таким образом, и Птолемей и Кассандр оба основывались на доставшемся им от прошлого наследстве, организуя и управляя своими землями. У Птолемея была страна с древними традициями царской власти, которая отправлялась посредством бюрократической системы, предназначенной для взимания налогов. Птолемей воспринял эту систему и приспособил к своим потребностям, заполнил ее привезенными греками, и все это находилось под защитой дорогостоящей греко-македонской армии. Птолемей, что кажется свойственным его осторожной, прагматичной политике, взял систему, которая уже существовала, повысил ее эффективность и наполнил ее людьми, которым он мог доверять. При всем внешнем умиротворении местного египетского населения, он совершенно очевидно чувствовал, что не может полагаться на местных жителей или доверять им.[456] Аналогично Кассандр, возможно не принимая осознанного решения, воспринял старую Македонскую систему. В конце концов никаких серьезных причин менять ее не было, поскольку старая система со всей очевидностью работала.

Это Антигону приходилось разрабатывать новую административную систему. Он был единственным из троих, кто правил географически протяженными территориями без установившейся традиционной или единой системы управления, за исключением того, что до сих пор они были частями нежестко управлявшейся Персидской империи. Антигон стремился расширить свою территорию и в то же время вынужден был постоянно остерегаться нападений, поэтому ему приходилось править в гораздо более регламентированной, возможно более деспотичной манере. Такой огромной территорией невозможно было управлять методами Македонского царства. Его земли были очень большими и значительно различались и географически и по составу населения, поэтому не подходили и бюрократические методы Египта.