Полет тапка над Зулкибаром - Марина Добрынина

Вальдор мое предложение без особого восторга воспринял, но поднялся и постучал, а потом так осторожненько на пару ступенек вниз сошел. Боится что ли? В этом мире гномы так страшны? Совсем не такие, как я в книжках читала и себе представляла?

Впрочем, в том, что мои представления далеки от действительности, мне уже не раз приходилось убеждаться, с тех пор как я попала в Зулкибар. Здесь и принц не благородный герой и чернокнижник не коварный злодей. И вот только что я убедилась, что жилище гномов представляла себе в корне неверно! Я думала, что живут гномы в маленьких домиках, под стать их росту, но вот фигушки! Перед нами был огромный домище, с таким крыльцом, что на нем мог бы и слон свободно развернуться. И двор здоровенный такой, почти настоящая площадь, а не двор.

На стук Вальдора среагировали почти сразу. Дверь открылась, и на пороге появился гном. Хоть тут я не ошиблась! Это был классический такой гномище с бородищей, с секирой наперевес, которой он тут же и взмахнул со всей дури. Да, принц-то молодец, что отошел подальше, а то кирдык бы принцу пришел и мне счастья полные штаны с перепугу.

— Здрасти, дяденька гном, а нельзя ли эту штуку убрать, а то я девушка нежная, в обмороки всякие грохаться начну, — проворковала я, видя, что Вальдорчик мой от чего-то дар речи утратил вдруг. Как оказалось, Вальдор дар речи не утратил, это он паузу театральную выдерживал, а потом голос подал:

— Добрый вечер, старейшина Горнорыл.

Я захрюкала от смеха. Ой, мать моя, вот это имечко! А я еще в детстве из-за своего переживала! А тут вон чего — Горнорыл, это звучит гордо, ой не могу, держите меня!

— Чего это девка твоя хрюкает?

— А это она от восторга. Вас так рада видеть, — объяснил Вальдор и так на меня посмотрел, что я веселиться передумала. Ну и гном этот все-таки с секирой, а не с букетом роз нас встречает, так что лучше над ним не ржать.

— Тебе здесь не рады, Вальдор, или память у тебя короткая?

— Знаю что не рады, да вот только выхода у меня нет. Я не мог свою невесту отпустить к Вам одну.

— Невесту? — гном оглядел меня с ног до головы, помахивая секирой, как будто прикидывал, какую часть тела от меня первую отрубать будет. Я послала ему белозубую улыбку.

— Хорошая работа, — одобрил этот хренов Горнорыл. — Искусный маг зубки тебе правил, детка.

— А то! Сам Терин постарался, — вставил свое слово Вальдор. — Они с Дульсинеей, между прочим, друзья и даже больше.

— Темнишь ты что-то, принц, — сделал вывод Горнорыл и, наконец, изволил пригласить нас в дом. — Заходите, послушаю, за каким бесом вас сюда принесло.

Дальше холла гном нас и не подумал вести, там прямо и расселись. Мы с Вальдором на диване рядышком, а Горнорыл в кресле напротив нас развалился и выжидающе уставился.

— Нам нужна водка и табак. Вот, он заплатит, — я решила взять переговоры на себя.

А не тут-то было! Облом!

— Водка и табак не продаются. Такие вещи только дарят, — отрубил Горнорыл, — и я пока не услышал веского довода, почему должен вам эти вещи подарить!

— Это не для нас, для Терина.

Как вовремя я вспомнила, что мне Терин сказать советовал!

— Для Терина? — гном насторожился и посмотрел на нас как на двух гадов и вражин последних. — А с каких это пор принц и его невеста за водкой для заключенных магов бегают? И зачем Терину табак, если он не курит?

— Для меня табак, а водка для него, — объяснила я, не выдержала и заорала, — Горнорыл, растудыть тебя в качель и всеми силами ебическими тебе в печенку, Терин покалеченный лежит, помирает практически, его лечить надо, а ты тут недоверчивое бревно из себя строишь! Тебе что, жопа ты бородатая, водки жалко для хорошего человека?

Смотрю, Вальдор с лица спал. Наверно подумал, что нас сейчас убивать будут. А Горнорыл этот ничего, молчит, на меня таращится, потом хмыкнул как-то непонятно и говорит:

— Ты, девушка, меня сейчас так приласкала, что я теперь до утра обтекать буду.

Тут уже и я решила, что нас сейчас убивать будут. Ох, и дура я! Не могла язык свой придержать! А нет, ни фига! Гном вдруг как загоготал, аж люстра на потолке жалобно висюльками звякнула. Ну, вот и славненько, повеселила я, значит, гномика этого. Я молодец. Гном проржался, вперил в принца тяжелый взгляд и как рявкнет:

— Вальдор!

Принц бедняжка аж подпрыгнул на месте.

— Да, дядя Гонорыл?

Ой, ну я прямо-таки умиляюсь, прямо-таки такой хороший мальчик весь из себя… надо будет ему спасибо сказать, что подвиг такой сейчас совершает — строит из себя мальчика-зайчика.

— А тебе, Вальдор, какой интерес врагу помогать? — спросил Горнорыл.

Я с интересом уставилась на Вальдора. Мне тоже любопытно стало, с какого это перепугу он помогает? До этого я как-то не задумывалась, а сейчас вот тоже ответ хочу знать на этот простой вопрос.

Какой мне интерес? Ну, ты, дядька Горнорыл, и задал мне сейчас вопросец. Если бы я сам знал на него ответ!

— Не знаю, старейшина, — говорю, — не знаю.

А что? Когда вранье не придумывается, лучше уж правду сказать. Однако, вижу, гном поднапрягся весь и, вроде как, секиру свою глазами ищет. Ну, сейчас я ему выдам по первое число.

— Жаль мне его. Не как человека жаль, как врага.

О, тут и Дуся на меня гляделки выпучила. Ты бы уж молчала!

— Я ведь, когда к нему попал, дядя Горнорыл, к смерти уже готовиться начал. Тем более, что пообещал мне он ее. Жестокую и неминучую. Пытки у палача и четвертование.

Слезу, что ли, с глаз смахнуть? Черт, не получается. Ладно, продолжаем.

— А потом ведь как получается, он меня не тронул.

— Подумаешь, не тронул! — фыркает гном, — да волшебник наш давно мирным нравом славится.

Кто? Терин? Мирным нравом? Ну да, а власть он исключительно по доброте душевной захватил.

— Приходит он ко мне как-то и говорит, что потому он не стал палачу меня отдавать заморскому…

— Да какого лешего заморскому?! Я вон слышал, у вас и Вадька очень даже ничего себе специалист.

Я его убью!

— Может, и не заморскому, я плохо помню подробности. — Сухо заявляю я, — Вы долго перебивать меня будете?

А сам на Дусю кошусь. Вот уж зараза. Сидит, косой своей рыжей рот закрыла. Хрюкает потихоньку.

— Продолжай, сынок, не смущайся! — говорит Горнорыл, а я радуюсь. Сынок — это уже хорошо.

— Так вот, — говорю, — не стал он палачу отдавать меня…

Черт, а почему не стал-то? Я ж и сам этого не понимаю! Я бы отдал! Что врать?!!!

— Не стал отдавать, — продолжаю в полной растерянности, — потому… что силой я ему своей понравился, мужественностью… и чувством юмора.

Жаль, что про чувство юмора уже никто не слышит. Потому что эти два ржут в голос, аж заливаются. Вот уж не думал найти среди них такое единение. Ну что такое, в самом деле, а?!