Фамильная честь Вустеров - Пэлем Вудхауз

     – Эх, Вустер, Вустер, ничего вы не понимаете.

     – А что я должен понимать?

     – Не знаете, что меня на  это толкнул сам лупоглазый Финк-Ноттл. – На лице Спода  появилось тоскующее выражение. –  Я просто должен  свернуть ему шею.

     – И не мечтайте.

     – Ну, вытрясу из него душу.

     – И душу не вытрясете.

     – Он назвал меня напыщенным ослом.

     – Когда Гасси это сказал?

     – В  общем-то он не говорил. Он  написал. Вот,  смотрите. Он вынул  из кармана небольшой блокнот в коричневом кожаном переплете. Вот так сюрприз!

     Мне снова вспомнился  Архимед; короткий рассказ  Дживса о том,  как  он открыл  закон  о  действии  выталкивающей  силы,  произвел на меня  глубокое впечатление, я  словно видел это  собственными глазами. Вот он пробует ногой воду в ванной... входит в нее... ложится. Мысленно я повторял за ним все его движения – намыливал губку, мыл шампунем волосы, потом запел...

     И вдруг,  когда он легко взял высокую ноту,  его голос умолк. Наступила мертвая тишина... Сквозь мыльную пену видно, какой необыкновенный свет горит в его глазах. Губка падает  из  рук,  он  этого не замечает. С уст срывается торжествующий  возглас:  "Ура!  Я  открыл!  Открыл  закон  Архимеда!"  И  он выскакивает из ванной вне себя от счастья.

     Точно такое же действие оказало  на  меня  чудесное появление блокнота. Миг ошеломленного молчания,  потом торжествующий возглас. И я не сомневаюсь, что,  когда я властно  протягивал  руку  к  блокноту, в  моих  глазах  горел необыкновенный свет.

     – Давайте сюда блокнот.

     – Да, Вустер, я очень хочу, чтобы вы прочитали. Тогда вы меня поймете. Он попал  мне в руки  случайно. Я  подумал, что сэру  Уоткину Бассету  будет спокойнее, если я  возьмусь  приглядывать за коровой. В  округе  сейчас то и дело кого-нибудь грабят, – торопливо пояснил он, – а эти  стеклянные двери так  ненадежны.  И поэтому  я...  ээ..  пошёл  в  гостиную,  где размещается коллекция,  и вынул  сливочник  из горки. Меня  удивило,  что внутри  что-то перекатывается. Я открыл крышку и увидел этот блокнот Смотрите, –  он ткнул своим похожим на банан пальцем, – вот что он пишет о том, как я ем спаржу.

     Наверно,  Родерик  Спод  решил,  что  мы  с ним  будем  вместе  читать, переворачивая страницы. Но я сунул блок нот в карман и увидел, как сильно он разочарован.

     – Вы что же, Вустер, хотите забрать блокнот?

     – Да.

     – Но я собирался показать его сэру Уоткину. Там и о нем много.

     – Спод, зачем же понапрасну огорчать сэра Уоткина?

     – Может быть,  вы и  правы.  Тогда  я  снова займусь  дверью, буду  ее высаживать?

     – Ни в коем случае, –  категорически запретил я. – Вы можете сделать только одно: испариться.

     – Испариться?

     – Да, испариться. Оставьте меня, Спод, я хочу побыть один.

     Вот он скрылся за углом, и тогда я сам принялся колотить в дверь.

     – Гасси!

     Ни звука в ответ.

     – Гасси, выходи!

     – Не дождетесь, скорее сдохнете.

     – Да  выходи  ты,  балда,  это   я.   Берти. 

     Но  и  это  на  него  не подействовало.  Позднее  он  мне  объяснил, что ему показалось,  будто  Спод искусно подделывается под мой голос. В конце концов я все-таки убедил Гасси, что это  и  в  самом  деле  друг его детства, он, и никто другой, после чего услышал шум отодвигаемой мебели, дверь открылась,  и  он  осторожно  высунул голову,  точно  улитка, пожелавшая  разведать  обстановку  после  того,  как кончилась гроза.

     Не  буду  описывать в  подробностях  последовавшую  бурную  сцену.  Вы, несомненно, не  раз видели что-то подобное в кино,  когда в последнюю минуту появляется десант американской морской пехоты и спасает осажденный гарнизон. Скажу только, что от радости он чуть ли не скакал вокруг меня, как собака. У него сложилось впечатление,  что  я одержал  победу  над Родериком Сподом  в кулачном бою, и я решил не разубеждать его. Сунув  ему  в  руку  блокнот,  я велел идти к Мадлен и показать ей, а сам вошел в свою комнату.

     Дживс был там, занимался какими-то делами.

     Я  собирался,  как  только увижу его,  выдать  ему  по  первое число за нервотрепку, которую мне пришлось пережить по его милости, когда я беседовал с папашей Бассетом.  Но  сейчас я  лишь  рассиялся самой сердечной  улыбкой, никаких злобных взглядов. Ведь в конце концов его план увенчался  успехом, и вообще сейчас не время сводить счеты. Разве Веллингтон распекал своих солдат после Ватерлоо? Он хлопал их по плечу и ставил выпивку.

     – А, Дживс, вы здесь.

     – Да, сэр.

     – Ну что ж, Дживс, можно начинать складывать вещи.

     – Простите, сэр?

     – Возвращаемся домой. Завтра и уедем.

     – Значит,   сэр,   вы   не  предполагаете   продлить   ваш   визит   в "Тотли-Тауэрс"?

     Я от души рассмеялся.

     – Дживс, не задавайте глупых вопросов. Неужели человек  по доброй воле захочет продлить свой  визит в "Тотли-Тауэрс"?  Меня здесь ничто  больше  не задерживает. Я свой долг выполнил. Завтра  проснемся и сразу в путь. Так что начинайте укладываться, рванем как можно раньше, не будем  терять ни минуты. Ведь это не займет много времени?

     – Нет, сэр. У нас всего два чемодана.

     Он извлек  их  из-под кровати и, открыв  тот,  что побольше,  принялся  укладывать в  него  пиджаки, брюки  и прочее, а я,  расположившись  в кресле, начал вводить  его  в курс последних событий.

     – Так вот, Дживс, ваш план сработал без сучка и задоринки.

     – Чрезвычайно рад это слышать, сэр.

     – Конечно,  этот  ужас  будет  долго  преследовать  меня  по  ночам  в кошмарных снах. Умолчу о том, что это вы меня в  него  втравили, скажу лишь, что  заговор  удался.  Благословение  вылетело  из  дядюшки  как  пробка  из шампанского,  теперь  ничто  не  помешает Стиффи и Пинкеру  предстать  перед алтарем.

     – Чрезвычайно  удачный  поворот  событий, сэр.  Значит,  реакция  сэра Уоткина оказалась именно такой, как мы ожидали?

     – О,  Дживс, такого  мы и  не  ожидали. Вам доводилось наблюдать,  как могучая шхуна становится игрушкой разъяренной стихии?

     – Нет, сэр. Я предпочитаю бывать на побережье в тихие дни.

     – Именно такая злосчастная шхуна возникла в моем  воображении, когда я сообщил, что желаю стать  его племянником, женившись на Стиффи. Он был  ну в точности гибнущий "Геспер". Помните? Он плыл по бурному морю, а  капитан еще взял с собой юную дочь, чтобы одному не скучно было.

     – Да,  сэр. Ее глаза  – цветущий  лен, лицо –  нежнейший рассвет,  а грудь бела, как ландыша цвет.

     – Совершенно  верно. Так вот, я говорил, ветер  перевернул шхуну, и во все щели хлынула вода. А когда  появилась Стиффи и сказала, что это ошибка и что на самом деле жених Растяпа Пинкер, его радости не  было  границ. Он тут же дал  согласие  на  их брак. Так спешил, что даже заикался. Но зачем я все это  рассказываю  вам, Дживс,  только  время  трачу  на  пустяки.  Сейчас вы услышите настоящую  сенсацию.  После  таких  событий  правительства подают в отставку. Я раздобыл блокнот.

     – Неужели, сэр?

     – Да,  это  святая  истина. Я увидел его в руках у Спода, отобрал, и в эту самую минуту Гасси показывает его  мисс Бассет и смывает со своего имени грязь. Не удивлюсь, если они уже заключили друг друга в пылкие объятия.

     – Это ли не цель желанная, сэр.

     – В самую точку, Дживс.

     – Стало быть, вам не о чем больше тревожиться, сэр.

     – Абсолютно не о чем. Я чувствую несказанное облегчение. Будто  у меня на шее висел жернов,  и  вот  я  его  сбросил.  Я  готов петь, танцевать. Не сомневаюсь, что  Мадлен будет довольно  увидеть проклятущий блокнот – и все уладится.

     – Думаю, так и случится, сэр.

     – Ты  должен знать, Берти, – произнес Гасси,  который появился в этот миг  в  дверях, похожий на привидение,  которое  к тому же пропустили  через пресс для отжимания белья, – случилось непоправимое. Свадьбе не бывать.

Глава 11

     Я схватился за голову, чувствуя, что земля уходит из-под ног.

     – Не бывать?

     – Не бывать.

     – Твоей свадьбе?

     – Моей.

     – Не бывать твоей свадьбе?

     – Именно так: не бывать.

     – Ты в своем уме?

     – В своем.

     Не знаю,  как поступила  бы на моем месте Мона  Лиза. Наверное, так же, как я.

     – Дживс, – сказал я. – Бренди.

     – Слушаю, сэр.

     Дживс  улетучился,   дабы   выполнить  миссию  по  оказанию  милосердия ближнему, а я перенес все свое внимание на Гасси, который метался по комнате как слепой, вот-вот начнет рвать на себе волосы.

     – Это невыносимо! – простонал он.  – Для меня жизнь без Мадлен – не жизнь!