Битва за Клык - Крис Райт

— Держись ближе, кэрл, — велела она. — Подальше от зверей. Но не мешай им, если последуют за нами.

Фрейя поморщилась, вспомнив, на что они способны. Но не оставалось ничего другого, как приспосабливаться. Важнее всего было то, что ее отряду все еще требовался командир.

— Они пойдут, как и все мы, — промолвила она, глядя, как массивная фигура Альдра присоединилась к строю остальных дредноутов, — на войну.

Кровавые Когти вновь бросились в атаку, перемахивая через валуны и скользя по неровной местности. Впереди несся Бракк, пригнувшись и подныривая под лучи лазерного огня. Несмотря на близость рассвета, было все еще темно, и ведущие к былым Вратам Восхода склоны освещались лишь плазмой, стекавшей с уступов Клыка.

— Устал, брат? — поинтересовался Кулак Хель, набросившись на просперианского солдата и врезав ему так, что человек отлетел метра на три к своим охваченным ужасом собратьям.

— Конечно, — отозвался Красная Шкура, застрелив нескольких смертных, прежде чем завести цепной меч. — Но в остальном все отлично.

Кулак Хель рассмеялся, раздавая удары направо и налево потрескивающим силовым кулаком.

— Не будь меня здесь, — сказал он, нагоняя отступавшего солдата и с ломающей позвоночник мощью вплющивая его в землю, — ты бы по мне скучал.

— Как по болту в заднице, брат мой, — ухмыльнулся Красная Шкура, погружая клинок в тело одной из жертв, прежде чем выдернуть его обратно и отрубить голову другой.

Ни один не признался бы, что он сражается на пределе возможностей. Битва длилась уже несколько часов, кошмарный, перемалывающий все и вся бой, в котором Волки медленно отступали, с мрачной необратимостью оттесняемые к руинам врат. Хотя Когти предпринимали атаку за атакой, каждой волной разбивая врага, землю было не удержать. Слишком много у врага солдат, готовых заполнить образовавшиеся бреши.

И уж точно слишком много десантников-рубрикатов. Пока Стая Бракка расправлялась со смертными противниками, из темноты выныривало все больше сапфировых гигантов, чтобы встретиться с Волками. Их оружие сверкало во тьме.

— Отбросы Предателя! — проревел Кулак Хель, устремляясь к ним, как только увидел ненавистную броню. В голосе его звенела особая ненависть, приберегаемая только для падших братьев.

Красная Шкура мгновенно оказался рядом с братом, и воины вместе набросились на рубриката, выбивая его из равновесия. С треском и грохотом остальные Кровавые Когти вступили в бой, рычанием высвобождая свою ярость.

К ним присоединился Бракк, вздымая силовой меч громадными, сокрушительными взмахами. Волчий гвардеец молчал, как всегда, но, как всегда, господствовал над всем вокруг. Он схлестнулся с десантником-рубрикатом, и их мечи встретились с громким, резонирующим клацаньем. Клинки танцевали, а сами десантники с такой скоростью наносили удары, что со стороны казались расплывчатыми пятнами, рубя и парируя с ошеломительной координацией и силой.

Кулак Хель и Красная Шкура вели атаку, оттесняя десантника-рубриката. Красная Шкура ударил цепным мечом ниже торса, а Кулак Хель тем временем сделал выпад расщепляющим полем. Будь их противник смертным, он бы скончался в то же мгновение. Но предатель парировал мечом цепной клинок, прежде чем уйти от удара в голову. Выровнявшись, он выстрелил в Красную Шкуру из болтера, обрушив на спину и выведя Кровавого Когтя из боя.

Кулак Хель остался один. На долю секунды он увидел маску врага, освещенную вспышками бури. Маска была очень древней. Из линз сочился бледно-зеленый колдовской свет.

Воин внутри этих доспехов сражался уже многие столетия бесстрастно и умело. Что-то ужасающее было в этом безмолвном видении — необратимая порча того, что когда-то было апофеозом человека.

На мгновение Кулак Хель оцепенел, пораженный зрелищем того, во что может превратиться Адептус Астартес. В кошмарных линзах маячило его собственное отражение.

— Малефикарум! — раздался вдруг рядом низкий, резкий голос.

Новая фигура врезалась в десантника-рубриката, обрушив его на землю. Кулак Хель потряс головой, приходя в себя и вспыхивая от стыда.

Эта тварь прикончила бы меня.

Он вновь ринулся в бой. Его спасителем был Бракк. Отделенный от остальных, волчий гвардеец одним клинком оборонялся сразу от троих десантников-предателей, включая того, кто заморозил Кулака Хель. Старый воин сражался, как берсеркер из старинных саг, рассекая врагов смертоносным мечом Даусвъером. Обугленные шкуры хлестали по керамиту. Кулаком свободной руки он раскрошил змеиную маску одного предателя, мечом пронзая руку другого.

— Кровь Русса! — С воплем Кулак Хель бросился на помощь, чувствуя, как энергия в силовом кулаке пробуждается к жизни.

Он приблизился как раз вовремя, чтобы увидеть, как ударили Бракка, как разлетелась на куски лицевая пластина шлема от близкого выстрела из болтера, а третий десантник-рубрикат пырнул Волка клинком в живот. На гвардейца наваливалось все больше безмолвных предателей, рубя и кроша, словно мясники, столь же бесстрастные в победе, как и в поражении.

— Моркаи!

Кулак Хель вихрем ворвался в этот круг, преисполненный ужасом и скорбью. Волк внутри его безудержно кричал, разинув пасть и зажмурив глаза. В глазах у Кулака Хель все покраснело, вспыхнули острые черные звезды. Он забыл все тренировки, забыл технику, забыл все, кроме накрывавшего с головой безумия. Он только чувствовал, как двигался, рубя врагов с ужасавшей, неестественной скоростью. Видел, как крошатся под ударами десантники-рубрикаты.

Где-то глубоко внутри его губы сложились в улыбку, обнажив желтые зубы.

— Кир!

Прошли секунды, а может быть и минуты. Схватка захватила Когтя, превратив в безумную машину смерти. Он убивал, убивал и убивал.

— Кир!

Звуки боя стихли перед ревом безумия, воплем животной ярости. Он был Волком. А Волк был им. Преграды исчезли.

— Кир!

Перед ним возник новый противник, громадный, словно гора, с пылавшими красными глазами. Кулак Хель приготовился к прыжку, готовый зубами порвать монстру глотку, выкупаться в горячей крови, пить ее и заглушать щемящую боль…

Громадная рука в перчатке сжала его руку с болтером. Пару секунд Кулак Хель еще рвался вперед, объятый жаждой убивать и потерянный в безумстве кровопролития.

— Кир. Брат. Вернись.

Голос звучал спокойно, без криков.

В глазах у Кулака Хель прояснилось. Его держал здоровенный волчий гвардеец в металлически-серой терминаторской броне. Кроваво-красные линзы принадлежали Тромму Россеку, цепной кулак был готов прикончить Кровавого Когтя. Все вокруг них двоих было завалено обломками десантников-рубрикатов. Их броня оказалась иссечена так, словно отряд попал в объятия жесточайшего урагана.

В венах Кулака Хель все еще отчаянно стучала кровь. Ужас был еще таким живым. Волк звал его назад, увлекал в объятия сладкого безумия.

— Кровавый Коготь, он ушел. А теперь мы отступаем. Больше ни один наш воин не погибнет под моим началом.

Голос был исполнен скорби. Отказа он не принимал.

Сколько времени прошло в этой безумной ярости? Кулак Хель взглянул на дисплей в шлеме. Его отряд нес потери. Даже сейчас все больше вражеских сигналов приближалось к их позиции, притянутые бойней.

— Если ты останешься, Волк призовет тебя.

Кулак Хель знал, что это была правда. Он никогда еще не был так близко. Они с Красной Шкурой как-то смеялись по поводу Вульфена, отпуская шуточки о спятивших ревунах, когда поблизости не было жрецов.

Теперь он и сам это увидел. Увидел, во что может превратиться.

Коготь выключил расщепляющее поле вокруг кулака, и энергия погасла. У его ног лежало изрубленное тело Бракка. Кулак Хель стоял над телом гвардейца. Помутнение прошло, и Волк почувствовал себя обессиленным.

Больным.

Он наклонился и высвободил клинок Даусвъер из смертной хватки волчьего гвардейца. На нем не было крови, ибо им воевали против пустых доспехов десантников-предателей. Что ж, хотя бы клинок будет возвращен.

Россек одобрительно кивнул и направился назад, обратно к Вратам. Волки отступали. Дамбы были потеряны.

Объятый потрясением и горем, Кулак Хель повернулся, чтобы присоединиться к волчьему гвардейцу. И в этот момент к нему прыгнул Красная Шкура. Нагрудник Кровавого Когтя был расколот и изрешечен выстрелами из болтера. Дыхание стало влажным и шумным, словно кровь все еще попадала в рот.

Он крепко сжал плечо Кулака Хель и сказал лишь одно слово:

— Брат.

В прошлом после сражений два Кровавых Когтя всегда шутили над всем увиденным и сделанным. Это была их традиция, их дань жизненной энергии, пульсировавшей в генно-измененных венах.

Но не в этот раз. В голосе Красной Шкуры звучало лишь благоговение — потрясенное, смешанное с ужасом благоговение.