Летопись Аляски - Сергей Марков

Юконский миссионер патер Барнум, старожил Аляски, уверял, что золото близ мыса Ном находили и лет за пять до этого времени. Как бы то ни было, а несколько искателей золота переселились с Клондайка в бухту Головнина и начали там счастливые разведки от бухты Головнина до порта Кларенс, вдоль Рыбной реки. Пастух оленьих стад и какой-то китолов с корабля «Аляска» нашли россыпи на Анвиль-Крике близ мыса Ном и в устье Змеиной реки. Прииски возникли вскоре также на севере от Коцебузунда, на притоке Юкона – Коюкуке и в долине реки Сушитны.

Летом 1899 года к мысу Ном шли и плыли новые и новые искатели счастья. К осени пять тысяч человек рылись в песке золотоносных ключей. Какой-то Джон Гуммель, еле держась на ногах от цинги, еще нашел в себе силы поставить свою золотую колыбель на морском берегу Нома. Он нашел там самородки. С того часа «бич» – береговая полоса – была покрыта тысячами старателей. На мысе Ном уже шумел новый город, где на зимовку остались более двух тысяч первых его жителей. Весной в ближайшие порты Головнина и Кларенс прибыли новые поселенцы. Рядом с дикой тундрой, на берегу моря, светился яркими огнями город Ном. На его главной улице Фронт-стрит возвышались трехэтажные дома, светили газовые фонари. Из дверей игорных домов, шантанов лились звуки хриплой музыки.

Русские и американцы, шведы и англичане, китайцы, негры, греки, эскимосы, чукчи, японцы, индейцы встречались на деревянных мостовых Нома. Они сидели также на завалинках русских изб Михайловского редута, дожидаясь очереди на подачу деловых депеш, ибо ближний телеграф находился там. Уполномоченный Аляскинской компании в Михайловском редуте, русский родом, не знал, где разместить ему нежданных гостей, которые толпами приходили в селение. В Номе были базары, где продавались лучшие ездовые собаки Чукотки. Продавалось и покупалось все только на чистое золото. Золотым песком рассчитывались в ресторанах, гостиницах, на железной дороге.

Да, это была первая железная дорога на Аляске. Ее построила знаменитая «Компания Дикого Гуся».

В одной миле от Нома стоял новый мост, переброшенный через реку. Железная дорога начиналась сразу за этим мостом. Шпалы были положены прямо па землю тундры, без всякой насыпи; все было сшито на живую нитку. Кричали паровозы, с хлюпаньем уходили в оттаявшую землю шпалы, скрипели колеса вагонов, и первые поезда ползли от моста к Анвиль-Крику.

На берегу этого ключа стоял самый богатый прииск бывшего оленьего пастуха из Лапландии мистера Линдерблюма. Русский путешественник И. Акифьев рассказывает, что тундра Анвиль-Крика давала невероятный золотой урожай – из пуда породы намывали три золотника благородного металла. В 1900 году Анвиль-Крик дал золота на один миллион восемьсот тысяч долларов. Так богатели «Тундровая компания», «Компания Дикого Гуся» и еще десятки старательских обществ с самыми прихотливыми названиями. Золото промывали в лотках, в колыбелях, даже в чашках. Вслед за И. Акифьевым золотой Ном был посещен Д. Ивановым и другими русскими путешественниками. Они видели много русских в Номе и его окрестностях. В городе в 1900 году жило уже двадцать тысяч человек. Электрический свет спорил здесь с огнями северного сияния, которое горело над тундрой уже в августе. Лаяли свирепые чукотские собаки, скрипели подъемные краны, свистели паровозы, кабацкая музыка раздавалась на улицах этого удивительного города.

«Знаю только, что в нижнем течении Юкона собралось очень много русских...» – писал тогда Джек Лондон.

Русские в Аляске и в Калифорнии после 1867 года объединялись вокруг православных церквей. Церковные общины, приходы сплачивали русских, креолов, алеутов и индейцев. Деятельность русской церкви не была стеснена правительством Соединенных Штатов. Общность религии служила целям объединения, и поэтому об этом надо рассказать.

Уже в 1870 году в Сан-Франциско было учреждено русское епископство. Благодаря церкви уклад жизни на Аляске и в Калифорнии, быт потомков первых русских поселенцев Нового Света изменялся мало. Индеец, поющий русскую песню «Как по морю, морю синему» или повторяющий молитву на церковнославянском языке, не редкость на Аляске не только в XIX, но и в XX веке. Особой приверженностью к русским обычаям и верованиям отличались аляскинские креолы. Из их среды вышло очень много священников, дьяконов, церковных служителей. На Аляске существовали три духовные миссии – Юконская, или Квихпакская, Нушагакская и Кенайская. В последние годы XIX века в Сан-Франциско был выстроен русский кафедральный собор и учреждено духовное правление. В то время только в Уналашкинском и Ситкинском округах числилось тринадцать тысяч православных. История русского миссионерства на Аляске и в Калифорнии создавалась далеко от Америки – в кельях ученых монахов Валаамского монастыря; они писали историю религиозной жизни в Русской Америке.

В дом русского епископа на Пауэль-стрит в Сан-Франциско часто приходили диковинные проповедники. Епископ Алеутский и Аляскинский Николай (М. З. Зиоров) принимал у себя церковного служителя Кожевникова. Одежда его была покрыта пятнами масла, ибо Кожевников служил машинистом на юконском пароходе.

Епископ Николай в 1893 году совершил большую поездку по Аляске. Из его отчета мы узнаем много любопытных подробностей о русской жизни в Новом Свете.

Епископ пишет о церкви на Уналашке, в которой в то время хранился ценный архив, о кладбище, где похоронено много русских людей, живших на острове со времен Баранова, об уналашкинской школе. Сто русских и креолов жили тогда на острове Св. Георгия (Прибыловы острова), где на лужайке, покрытой ярко-зеленым мхом, стояла церковь. Шум морских волн заглушал звон ее колоколов. Охотник за морскими львами и котиками креол Иннокентий Лестеньков отправлял службу в этом храме. Престарелый Василий Шаяшников, представитель известного рода на Прибыловых островах, был священником на острове Павла. В Михайловском редуте, где еще не были сняты с лафетов четыре русские пушки, тоже стояла под зеленой крышей русская церковь; в ней служил юконский пароходный машинист. В те годы эскимос Йоэ – художник и повар зарисовал вид Михайловского редута с его церковью, складами и мачтой, на вершине которой развевался звездный флаг.

В Михайловске, как и в других местах Аляски, жили иезуиты, представители моравских братьев, шведские миссионеры и англиканские священники. Но первенство всюду оставалось за русской церковью. Квихпакская миссия в селении Икогмют на Юконе имела более пяти тысяч прихожан. Уже после продажи Аляски была построена церковь с тремя куполами в селе Бельковском, которое посетил епископ. Мы ни разу не говорили ранее об этом селе: оно было основано в XIX веке па южном конце материка Аляски, и в 1893 году в селе Бельковском и в его округе жило до пятисот человек.

На Кадьяке, как узнал епископ Николай, жило более полутора тысяч прихожан большой церкви. В Ситке, как тогда уже называлась бывшая русская аляскинская столица, к приходу было приписано тысяча двести русских, креолов, индейцев и алеутов. Здесь возвышался собор архистратига Михаила, названный так в честь покровителя города, с великолепным убранством и знаменитой иконой кисти Венецианова.

В Ситкинском архиерейском доме хранился дар Баранова – дорогое Евангелие. На церковной колокольне была размещена библиотека Иннокентия Вениаминова, много потрудившегося над историей Аляски. К северо-востоку от Ситки лежал остров Килисну, где американцы добывали лес и держали фабрику рыбных консервов. На острове также жили русские, у которых была своя часовня Андрея Первозванного.

Новый город Джуно – он вскоре превратился в столицу американской Аляски – был расположен в виде подковы на берегу залива, близ входа в фиорд Чилькат. Вокруг Джуно поднимались высокие, крутые горы, зеленели хвойные леса. В окрестностях нового города находились богатейшие золотые промыслы, а на острове Дуглас рядом с Джуно помещалось самое крупное во всем мире предприятие по добыче золота из кварцевой породы, с особыми дробильными установками. Индейцы Дугласа еще в 1890 году просили русского епископа в Сан-Франциско о крещении их, а Московское миссионерское общество дало деньги на постройку храма в Джуно.

Любопытны черты духовного быта в Сан-Франциско. Нужно перо Лескова, чтобы описать хотя бы историю вражды епископа Владимира с Русселем-Судзиловским. Доктор Н. К. Руссель-Судзиловский, русский революционер, бежавший в Сан-Франциско, президент «Греко-Славянского благотворительного общества» в Калифорнии, будущий президент сената на Гавайских островах, чем-то не понравился епископу Владимиру. Ничтоже сумняшеся епископ предал «злочестивого нигилиста» Судзиловского анафеме в соборе Сан-Франциско – наравне с Отрепьевым и Ванькой-Каином. Правда, потом синод по телеграфу снял анафему с доктора Русселя, но все же он был проклят с церковного амвона перед лицом всех русских калифорнийцев. Опасным нигилистом считался также П. А. Тверской-Деменс (Дементьев), живший в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе и знаменитый тем, что построил город Санкт-Петербург-Флоридский на Мексиканском заливе и Трансфлоридскую железную дорогу. Епископы всея Аляски и Алеутских островов преследовали как расстригу и нигилиста даже и Агапия Гончаренко. И тем не менее в то время Русская церковь выполнила большую роль на Аляске, поскольку в ее руках находилось все дело народного просвещения. В миссионерских школах обучались грамоте тысячи обитателей Аляски, причем для аборигенов начальное обучение было обязательным. Стихи Пушкина и Некрасова читали на Юконе. О том, как любили на Аляске русскую книгу, дает представление такой случай.