Разделяй и Властвуй (СИ) - Дмитриева

— Доброе утро, — обратилась Лукреция, подходя ближе к койке.

Дарио лежал на животе. Удивительно, но после огнестрельного ранения он выглядел лениво-расслабленно. Хотя, может, дело было в обезболивающих, которые ему наверняка давали.

— Привет, — поздоровался он. Кажется, даже попытался улыбнуться, от чего Лукреция почувствовала себя лучше и увереннее.

— Спасибо, что оградил меня от пуль, — садясь на край койки, серьезно поблагодарила Лукреция. — Как себя чувствуешь? Если тебе что-то надо, то говори.

— Это моя работа, — усмехнулся Дарио. Его интонация прозвучала нарочито важно, от чего Лукреция улыбнулась шире.

— Как пафосно, — иронично заметила она.

— После твоей галереи иначе нельзя, — в том же тоне ответил Дарио.

— Рада, что ты в хорошем настроении, — серьезнее ответила Лукреция.

— Спасибо, что все нормально сообщила дяде и тете. — Из голоса Дарио пропала вся веселость, изменился даже взгляд. Лукреция кивнула, мол, иначе и быть не могло.

— Хотела принести тебе десерт. Но и погода для него не та, и тебе, наверное, такое не стоит есть сейчас. Да и вряд ли ты имел в виду граниту в общепринятом смысле, — тоже серьезнее заговорила Лукреция и мягче продолжила, увидев, что ее слова заставили Дарио нахмуриться: — Я уже поняла, что не стоит лезть тебе в душу. Не пытаюсь. Но если могу чем-то здесь помочь, то сделаю это. Ты мне понравился. Как человек. И я хочу что-то для тебя сделать.

Дарио тяжело вздохнул. Лежа на животе, в перевязке, немного бледный, он казался рыбой, выброшенной на сушу. И если после вопроса казалось, что он был готов тратить последние силы, чтобы вернуться в море и избежать этого разговора, то потом его порыв пропал.

— То, что я хочу, мне может дать только Марко. — Интонация Дарио прозвучала почти отчаянно. Кажется, он не видел смысла увиливать сейчас от ответа, а, может, в глубине души даже хотел выговориться. Отпустить это. — Жизнь, которую я променял на месть. Но он дал мне второй шанс.

Лукреция понимающе кивнула. Второй шанс. Звучит довольно пафосно, но сколько смысла для таких людей, обычных грешников, как они.

— Я познакомился с женщиной, — продолжил Дарио. — Она была готова принять мое прошлое, но не хотела подобного будущего со мной. Ее можно понять.

Отчаянная интонация сменилась немного горькой. Дарио смотрел мягче, наверное, ожидал ответа, но Лукреция не могла подобрать для него достойных слов, чтобы поддержать его.

— Надеюсь, что у тебя все сложится, — искренне пожелала Лукреция и теплее улыбнулась.

Дарио хотел самое невозможное из списка всевозможных желаний — свободу. Таким, как он, ее довольно сложно получить. Прошлое всегда настигает, враги дают о себе знать, война не заканчивается. Ты как фигура на доске, игрушка, которую может заменить лишь рука, которая тобой управляет.

Лукреция быстро смекнула, что Дарио рассказал ей не из сентиментальных соображений. Или не только из-за них. Но ему было глупо не воспользоваться ситуаций, говоря с тем, кто мог оказать на Марко хоть крупицу давления. Кого бы он выслушал. И если от нее что-то будет зависеть, то она несомненно внесет свою лепту в обретение его свободы.

Слова, которые она не произнесла. Но которые Дарио наверняка услышал. Его «спасибо» прозвучало в разы благодарнее, чем ее за спасение жизни.

— Надеюсь, что все сложится и у тебя, — мягче произнес Дарио.

Лукреция коснулась его руки и несильно сжала ладонь. Если Дарио бежал от войн Неаполя, то она, держась с Марко под руку, погружалась в их самый эпицентр, принимая его прошлое, настоящее и их будущее.

11

Сандра выбыла из игры. И, зная, что без мощной поддержки никто не стал бы предпринимать что-то в том же духе, Марко приготовился нанести удар. Чтобы одним днем решить все проблемы и взять город под свой контроль.

Пока его люди и люди Монтенелли наносили удар по Лучиано и цыганам, Марко ехал домой. Его главной целью было решить проблемы с Витторио. Убедиться, что тот все еще в состоянии сделать то, что от него требуется. Отыграть свою роль. Стать мэром. Его мэром.

Оказавшись дома, Марко направился к себе в кабинет, но вдруг затормозил около окна. Солнце садилось, окрашивая небо в красно-розовые цвета. Заставляя верить, что Неаполь действительно пылает в огне.

Марко лишний раз убедился, что Неаполь — это не просто город. Он — живое существо, которое было способно на чувства. Которое принимало или отвергало что-то. Которое имело свое мнение на все. Которое могло стать твоим союзником или злейшим врагом. С которым стоило считаться.

Мысль была иррациональна. И, наблюдая за закатом, Марко усмехнулся, подумав, что Лукреции она бы понравилась. Что она бы смогла чем-то ее дополнить. Взглянуть глубже. Так, что, услышав ее, он снова взглянет в окно и увидит, что Неаполь действительно ожил.

И Марко понял, что действительно этого желал.

Но сейчас ему было не до этого. Забрав из сейфа запись с Витторио и Лукреций, Марко поехал в больницу, зная, что встретится там с ними двумя.

Направляясь туда, продолжая смотреть на улицы Неаполя после захода солнца, Марко подумал о том, о чем думал уже много раз. Но сегодня ему показалось необычайно странно и удивительно, что он один из немногих, кто действительно знал, что происходило на улицах города. Кто этим управлял.

Мимо проходили люди. Проезжая в машине, Марко видел их буквально секунды. Большинство из них даже не догадывались, что город находился в состоянии гражданской войны.

Неаполь — чудовище. Многоликое. Обманчивое. Или, может, милосердное к некоторым своим жителям, которые заслужили его благосклонность. Которые приняли его страшную сторону. Не лезли в темные времена. В нужное время закрывали глаза. И не задавали лишних вопросов. Взамен он дал жить им свою жизнь. Не помогал с ней, но и не усложнял.

Впереди показалась больница. Марко отпустил мысли, настраиваясь на серьезный разговор. Чтобы кандидат стал мэром, ему надо проявить себя в трудные времена. И, к счастью, трудные времена и хаос в Неаполе сейчас полностью под контролем Марко.

Все нужные нити наконец крепко закрепились на его пальцах. И Марко мог легко этим управлять.

Он уверенно направился в больницу, в реанимационное отделение. К вечеру в там остался в основном персонал и малая часть небезразличных посетителей. В числе которых был и Витторио.

Он сидел на скамье, склонив голову. Казалось, что в его теле не было костей. Что он лоскутная кукла, которую сшили из старой застиранной ткани, потерявшей цвет. Бледный. Сломанный. Испуганный. Ничего общего с тем молодым чиновником, которого Марко присмотрел и продвигал.

— Тебе пора наводить