Евреи, которых не было. Книга 2 - Андрей Буровский

Когда еврей вполне серьезно предлагает провести какой-нибудь жуткий социальный эксперимент или пытается организовать нам какое-нибудь прегнусное «революционное преобразование общества», он, как правило, действует вполне искренне. Он честно считает, что так будет намного лучше, и что сопротивляться этим идеям может только или негодяй, или дурак.

Более того — его предложения если и выглядят как антирусские, вовсе не являются антироссийскими. Очень может быть, еврейская Россия и правда выиграет от этого преобразования, еврейская Россия, чьи знамена не плыли в пороховом дыму под Аустерлицем и Иеной, залпы чьих кораблей не сметали в Черное море укрепления Синопа. Россия, народ которой не говорил по-русски всего лишь двести лет назад.

Вообще было бы крайне интересно написать историю еврейской России, в которой внутренняя история ашкенази плавно переходила бы в историю Российского государства и русского народа. Жаль, что написать такое мне просто не хватит ни ума, ни таланта.

Ну хорошо! Давайте считать, что все сказанное здесь — чистейшей воды оскорбительные бредни, проявление неполноценности, демонстрация идиотизма гоя, лишенного «правильной» матери-еврейки и чуткого руководства раввината. Но если даже это так, факты — упрямая вещь! А факт простой: еврейская интеллигенция цветет одним политическим цветом, хотя и разными оттенками — от бледно-розового до бордового.

И еще одно исключительно важное различие: русская интеллигенция никогда не относилась к самой себе так восторженно, как еврейская и к самой себе, и к русской.

Опыт свидетельствует, что большинство евреев, вообще-то, невысокого мнения о русском народе. Мы до них, что называется, «не дотягиваем»: слишком уж неумны, недостаточно активны и к тому же слишком уж любим всякие глупости: березки там разные, равнины, над которыми несется ветер от Черного моря до Балтики, красные стены Кремля, серо-черные скалы Босфора и прочую патриотическую дребедень. Слишком интересуемся своими предками и своими царями, придаем слишком уж большое значение всяким вооруженным дуракам, которые (нет же сидеть тихо и читать Талмуд!) то зачем-то брали то Измаил, то Берлин, то Париж, а евреям от этого одни неприятности. Для евреев мы недостаточно интеллигентны… Ну вот оно и прозвучало, это слово!

Потому что в нашем народе есть только одно сословие, к которому евреи относятся так же хорошо и с таким же искренним положительным чувством, как ко всему остальному народу большинство их — прохладно. Это — интеллигенция.

Поразительно, сколько хороших слов может сказать еврейский интеллигент об интеллигенции и сколько гадостей тут же наговорить о «народе», в первую очередь о крестьянстве.

«Народа больше нет, — утверждал господин Померанц. — Есть масса, сохраняющая смутную память, что когда-то она была народом и несла в себе Бога, а сейчас совершенно пустая. Окунать в народ — значит окунать в пустоту. Это испытание, которое может выдержать разве святой, а не спасение для слабого» [93, с. 102].

«Не я придумал (это сделала история), что крестьянские нации суть голодные нации, а нации, в которых исчезло крестьянство, — это нации, в которых исчез голод. Я не виноват, что обществу выгоднее большую часть сил тратить на умственную работу, а совсем малую — на обработку земли» [93, с. 128].

Восьмидесятые годы — это время, когда уже была написана «Образованщина», в которой А. И. Солженицын достаточно убедительно показал, что нет больше никакой интеллигенции [94]. Семидесятыми годами датирует В. А. Сендеров время, когда «еще была интеллигенция» [95, с. 17].

Но это позиция двух русских образованных людей, которые хоть и отождествляют самих себя с интеллигенцией, но приходят к выводу: интеллигенции больше нет. Они к интеллигенции относятся по факту рождения и роду занятий, а вовсе не молятся на нее.

И в те же самые годы другой интеллигент, еврейский, никак не может с этим примириться! Даже понимая, что интеллигенция, мягко говоря, не соответствует требованиям, которые он к ней предъявляет, Григорий Соломонович пишет вполне определенно: «Я понимаю, что мой избранный народ (то есть интеллигенция) плох. Но ведь другие еще хуже».

Трудно сказать, что здесь характернее: само использованное слово «избранный народ» или полная убежденность в том, что «все остальные еще хуже». Воистину прав, тысячу раз прав Г. Честертон: одни люди пользуются умом, другие ему поклоняются.

Так же точно восторгаются интеллигенцией и братья Аркадий и Борис Стругацкие. Собственно, вне интеллигенции они и не видят вообще никаких людей, с которыми возможно нормальное человеческое общение. В любой книге А. и Б. Стругацких действуют отвратительные бюрократы, тупые простолюдины, нелепые вояки-фашисты, омерзительные сотрудники спецслужб и гадостные политиканы. А вот интеллигенция описана так, что диву даешься: как ее еще не взяли живой на небо?!

Что характерно — нельзя назвать ведь ни одного русского автора, который отозвался бы об интеллигенции так же восторженно, прямо-таки с обожанием.

Мало сказать, что образованные евреи ценили или любили русскую интеллигенцию. Нет, этого мало сказать! Евреи хотели принадлежать к интеллигенции, войти в интеллигенцию, считали самих себя природными интеллигентами. Были даже евреи, которые не в шутку обижались, когда весь еврейский народ отказывались поголовно признавать интеллигенцией!

Заметим: в этих претензиях много такого, что русский интеллигент или вообще не воспримет, или сочтет невероятным преувеличением. Претензии на изгойство, на демонстративное чайльд-гарольдовское отвержение «серой массы» и «убогих маленьких людей» совершенно не в духе русской интеллигенции. Скорее в ее духе поиски, чем бы она могла быть полезна «народу». Поиск этот можно считать очень наивным, само переживание «долга перед народом» и попытки его отдать — нелепыми, но в любом случае духовный поиск идет именно в этом направлении.

Вот для иудаизма претензия на исключительность, обособленность, «отделенность» очень даже естественна. В конце концов, представители еврейской России не виноваты, что обособленность от остальных сословий русского народа интеллигенции чужда, а слово «отдельный» сразу будит в памяти русского человека нехорошее воспоминание про опричнину.

В этом месте самые основы душ еврея и русского различны.

Существует по крайней мере три серьезных причины, по которым еврейская интеллигенция любит русскую интеллигенцию и сама хочет быть интеллигенцией. И по которым она не любит остальных сословий остального русского народа.

1. При всем своем новаторстве, своей революционности, своей готовности «все поделить» интеллигенция очень консервативна, даже реакционна. Она готова бесконечно и кардинально менять форму, но цепляется за главное, за суть: за феодальное отношение к жизни, за образ мира, типичный для традиционного общества.

Русская интеллигенция — это не класс, не слой специалистов. Это средневековое сословие, из которого выходят специалисты, но которое не сводится к специалистам. То есть для того, чтобы войти в интеллигенцию, вовсе не нужно быть очень уж квалифицированным человеком и обладать высокими личностными качествами. Достаточно быть «своим» идейно.

А кроме того, отношение к книге, как священному предмету, к знанию, как к священной ценности, к учению, как процессу восхождения к святости очень типично для иудаизма. Это отношение легко может переноситься со священных книг иудаизма на любые другие книги, с обучения Талмуду на любое другое учение… Что и происходит у части евреев в середине-конце XIX века в России.

Так русская интеллигенция и еврейская обретают очень важную точку соприкосновения. И при этом и дворянство, и духовенство традиционно не любят евреев и не пускают их в свою среду, а вот интеллигенция — пускает и легко смешивается с евреями.

Это, кстати, тоже типичный средневековый и даже древневосточный принцип — «жениться только на своих». Интеллигенты готовы к брачным отношениям — и тем самым демонстрируют на языке времен Моисея: «мы свои».

2. Интеллигенция осознает себя не народом, а чем-то, находящимся вне народа. Классическая формула «интеллигенция и народ» очень понятна евреям и находит у них полное сочувствие.

3. Интеллигенция настроена оппозиционно к царскому правительству.

Комментарии тут не нужны.

Буду рад, если читатель сможет меня дополнить, но вот по крайней мере три причины, по которым евреи так пылко относятся к интеллигенции. При прохладном, в лучшем случае, отношении ко всему остальному русскому народу.

Глава 6

Приключения Швондера в России

Растет по чердакам и погребам

Российское духовное величие.