Звуки и знаки - Александр Кондратов

Тем не менее и Ельмслев, и многие другие современные лингвисты полагают, что ответ на вопрос, заданный им в заголовке статьи, должен быть положительным.

Количество слов в словаре неограниченно. Это, говорят математики, открытое множество, в отличие от фонем или категорий грамматики, образующих множество закрытое. Но внутри словаря можно найти закрытые множества, или классы. К ним относятся термины родства или обозначения цветов. Есть и совсем маленькие классы, состоящие всего из двух членов, например, непроизводные прилагательные вроде большой — маленький, длинный — короткий, красивый — безобразный, горячий — холодный и т. п. Как справедливо замечает Ельмслев, структурное описание возможно лишь при условии, что открытые классы удастся свести к закрытым. Для этого необходимо проделать огромную по объему работу.

Такая работа проводится в различных странах мира. С одной стороны, лингвисты стараются разбить все многообразие лексики на Отдельные семантические, то есть смысловые «поля». С другой стороны, делаются попытки описать то или иное конкретное семантическое «поле» в терминах различительных признаков по принципу «да — нет». «Двоичный набор признаков для классификации в последнее время строится для наиболее употребительных слов языка, не связанных с обозначением конкретных вещей, — констатирует советский ученый Вячеслав Всеволодович Иванов. — При изучении небольших подсистем слов с абстрактными значениями выделяются двоичные классификационные признаки, частично совпадающие не только с универсальными грамматическими признаками, но и теми признаками, которые оказываются существенными и для исследования мифологических и ритуальных систем».

В 1941 году, перед самой войной, советский этнограф А. М. Золотарев закончил монументальный труд «Дуальная организация первобытных народов и происхождение дуалистических космогонии». Безвременная кончина оборвала жизнь ученого, и труд его увидел свет лишь в 1964 году. И тем не менее книга его не устарела. Наоборот, она оказалась в русле современных идей, она дала уникальный материал для анализа с помощью различительных признаков не только мифологии первобытных народов, но и самой структуры общества, эту мифологию породившего.

Золотарев обработал тысячи источников и собрал данные о двоичной, дуальной организации самых разнообразных племен и народов. Столь же тщательно собрал он различные мифы и легенды, повествующие о близнецах, о борьбе двух начал в мире. Следы этой дуальности, как показал Золотарев, можно найти не только у народов Австралии и Океании, Африки и Азии, Северной и Центральной Америки, но и в античном мире и на Древнем Востоке.

В обрядах и ритуалах самых разных народов мира можно найти ту же дуальность, те же противопоставления «да — нет». Достаточно назвать противопоставления небесный — земной, святой — грешный, чистый — нечистый, божеский — человеческий, которые есть в любой религии мнра. Источник этого, как показывают материалы Золотарева, — «двоичная» структура общества, деление его на две фратрии, группы и т. п. А это значит, что методы фонологии могут быть применены не только в лингвистике, но и этнографии, истории религии, мифологии, истории первобытного общества.

Но, быть может, и в изучении современного общества эти методы также найдут применение? Некоторые ученые полагают, что и социология может почерпнуть для себя много ценного в фонологии. И советские, и зарубежные ученые не раз высказывали мысль о том, что член коллектива может рассматриваться как «пучок различительных признаков», программ поведения и языковых программ, которые существуют в этом коллективе.

И, естественно, чем меньше этих программ, тем беднее личность, тем менее развито общество. Сравните число каналов связи, в которые включен современный образованный человек с числом каналов, в которые включен бушмен пустыни Калахари или абориген Австралии…

…От анализа фонем, этих атомов языка, от поиска различительных признаков, своеобразных элементарных частиц, составляющих эти атомы, мы перешли к сложнейшим вопросам, связанным с человеком и обществом, в котором он живет. Иными словами, к социолингвистике. А она, разумеется, слишком сложна, интересна, серьезна, чтобы ограничиться рассказом в несколько страниц, да и одного очерка будет мало, здесь нужна целая книга.

Нет, очевидно, не зря роль фонологии в развитии гуманитарных наук сравнивают с ролью ядерной физики в развитии естествознания.

Фонология дает идеи другим наукам и находится в авангарде науки о языке.

Что будет дальше?

Термин фонема был предложен в конце прошлого столетия замечательным русским ученым Иваном Александровичем Бодуэном де Куртенэ. Не удивляйтесь странной фамилии: в жилах Ивана Александровича текла кровь крестоносца, провозглашенного в начале XII века «иерусалимским королем». В мемуарах Виктора Шкловского «Жили-были» Бодуэну де Куртенэ посвящены прекрасные строки как человеку и как ученому, и мы не будем их повторять. В нашей стране в двух томах изданы избранные труды Бодуэна де Куртенэ. Имя его пользуется почетом и уважением во всем мире — и прежде всего как основоположника фонологии.

Правда, в начале нашего столетия только русская школа Бодуэна де Куртенэ, включая его лучшего ученика Л. В. Щербу, принимала учение о фонеме как о своеобразном атоме языка. Лишь после первой мировой войны это учение получает отклик за рубежом и дальнейшее развитие.

Самый ценный вклад в современную фонологию внесли профессора Н. С. Трубецкой и Р. О. Якобсон. Учение о фонеме начинает распространяться во всем мире. После второй мировой войны, говоря словами известного советского лингвиста П. С. Кузнецова, «уже почти не остается ученых, которые бы считали нецелесообразным включение в том или ином виде понятия фонемы в число основных лингвистических понятий».

Сам термин фонема служит образцом для построения других моделей языка, изучающих не звуки, а другие, более высокие и сложные уровни его иерархии. Бо-дуэн де Куртенэ ввел термин морфема, образовав его от греческого слова морфе, то есть форма. Морфемы — это своеобразные атомы значения, минимальные значащие единицы языка (корни слов, приставки, окончания, суффиксы). Вслед за фонемой и морфемой появляются термины сема, семема, семантема. Ими обозначают атомы смысла (вспомните семантические множители, о которых рассказывал очерк «МП, ЯП, ИЯ»). В научной литературе наших дней можно встретить термины сонема, лексема, интонема, графема, граммема, кинема, тонема, номема, пиктема, релатема и многие, многие другие емы, что образованы по аналогии со словом «фонема». Только служат они для описания других элементарных единиц языков и систем знаков- атомов грамматики, лексики, графики, интонации, жестикуляции, гона и т. д.

А сама фонология, дав толчок к развитию самых разных областей языкознания, почила на лаврах? Разумеется, нет. Здесь еще много спорного и нерешенного, начиная с описания конкретных языков с помощью различительных признаков и кончая самими различительными признаками, их универсальностью.

Ни в одном из языков мира, которые описывались с помощью различительных признаков, не встречаются вместе все эти признаки. Например, система фонем русского языка требует одиннадцати признаков, система индийского языка пали — десяти, а для описания языков Полинезии, где согласных звуков очень мало, достаточно пяти-семи различительных признаков… Но, быть может, в джунглях Новой Гвинеи или Амазонии отыщется язык, который включает все двенадцать признаков? Или даже потребует для своего описания еще одну, тринадцатую пару противопоставлений?

Кстати сказать, многие лингвисты полагают, что двенадцати признаков мало для того, чтобы описать языки, даже хорошо известные. И предлагают увеличить число различительных признаков до пятнадцати и даже более. Система того или иного языка начинает описываться с помощью так называемой объемной фонологии — связи между признаками, образующими каждую фонему, изображаются не на плоскости, а в пространстве трех измерений, стереометрически. Допускаются и более сложные, четырехмерные или пятимерные модели, которые могут описать более сложные соотношения фонем и их признаков.

Но главное не в том, чтобы отыскать новый различительный признак или построить точную модель фонем конкретного языка в двух, трех или нескольких измерениях. Мы начали наш рассказ о фонологии со сравнения. Фонемы — это атомы языка, из которых складываются молекулы слов и смыслов. С помощью различительных признаков, своеобразных элементарных частиц, удалось построить подобие таблицы Менделеева, только не химической, а фонологической.

Как известно, ядерная физика до сих пор не имеет общей теории поля. Огромное число элементарных частиц, открытых в наше время, не поддается классификации и группировке. Некоторые физики предлагают понятие кварка, которое, по их мнению является еще более базисным, элементарным, чем классические элементарные частицы…