Защитник - Матвей Геннадьевич Курилкин

— Что за дурацкие вопросы?! — Вспылил доминус Маркус. Но глянув на заинтересованные лица — мое и доминуса Флавия, снизошел до ответа: — На вас напали и попытались убить тебя, а мою дочь похитить и превратить в безмозглую куклу!

— Неправильно, — покачал я головой. — Мы возвращались с экскурсии на локомобильном заводе. На нас напали какие-то бандиты. Убили охранника. Мы с Акулине едва отбились. Девочка очень напугана, я тоже. Но это не повод показывать слабость и запираться дома. Наоборот, мы должны жить как жили. Возможно, придется добавить охрану на некоторое время — это воспримут нормально.

— Парень дело говорит, — кивнул Флавий. — Ты ведь не думаешь, что на этом все закончится? Если за нас так серьезно взялись Брутусы, да еще и в союзе с чистыми, нам придется очень сильно постараться, чтобы вывернуться. Открытую конфронтацию мы не потянем, сам понимаешь. Не против чистых и ищеек одновременно. Так что придется делать хорошую мину при плохой игре. Если и включаться в конфликт, то так, чтобы на нас не подумали.

— С Брутусами надо в любом случае что-то решать, — буркнул дядя. — Они перешли границы. Вот что, вы следите как там работает наша шустрая служаночка?

— Она не остается без присмотра ни на минуту. Все сообщения читаются до отправки. Ничего, что было бы для нас критичного она не писала… Впрочем, о планируемых перемещениях и наших и детей она докладывала. Сам говорил, что в этом особого секрета нет, так что от нее и не скрывали особо.

Дядя мрачно кивнул.

— Вот через нее и организуйте утечку. Я рвал и метал, велел пройтись частой гребенкой по городскому дну и покарать всех причастных и непричастных. Естественно, что-то в этом духе вы сделаете, тем более городу это не помешает. Расплодилось всякой швали… Нужно подождать, пока Брутусы успокоятся, а потом ударить. Флавий, разработка операции на тебе. Предложишь варианты, выберем самый лучший. И как можно быстрее. Пока они не пришли в себя после неудачи. Сначала будут разбираться, что произошло, потом — кто виноват, а потом начнут снова копать. Причем под нас — в первую очередь. Даже если следов Диего не найдут, подозрения останутся. Не нужно дожидаться, когда они сделают правильные выводы. И последнее — Диего и ты Акулине остаетесь в поместье в ближайшую декаду как минимум. Вы тут с Флавием правильно рассуждали, но я — отец. Имею я право испугаться за своих детей, запаниковать и запереть их дома после происшедшего? Мне кажется, это самая естественная реакция. И очень натуральная, потому что именно эти чувства меня сейчас и обуревают! К слову Аккелия тоже на это время остается дома, так что, надеюсь, скучно вам не будет. Визит к доминусу Криспасу тоже отмечается. Мы предложим ему самому нас навестить, уверен, он с пониманием отнесется к изменению планов, когда узнает о сегодняшнем происшествии. Все, все свободны, Флавий остается — нужно обсудить ближайшие планы.

* * *

Кере нравилось жить в доме Ортесов. Во-первых, ее почти все боялись. Это было приятно и очень увлекательно, чувствовать, как вздрагивают слуги и хозяева, обнаруживая у себя за спиной красивую девушку с холодным взглядом. Большинство даже не догадывается, чем она их так пугает, и от этого становится страшнее. Страх, конечно, не совсем ее чувство, но богине все равно приятно. Не то чтобы от этого пополнялись ее силы, ее просто смешили и забавляли эти приступы иррационального ужаса.

Глава семьи, как и его супруга, отлично понимали, чем их так пугает гостья. Впрочем, их страх был меньше. Скорее опасение, и вполне обоснованное, что богиня беды в доме — это не к добру. При этом они видели, что новообретенный племянник совсем не думает о возможных последствиях для семьи от такого соседства, а обратить его внимание на опасность не хотели. То, что Кера пока гораздо ближе и роднее их племяннику, чем они сами, Ортесы тоже заметили. Порой они обсуждали эту опасность, и для богини их разговоры не были секретом. Ей было любопытно, к какому решению они в результате придут. При этом просвещать родственников мальчишки о сути договора с ним и о том, что опасность от нее они в своих фантазиях сильно преувеличивают Кере даже в голову не пришло.

Сначала она была уверена, что их надолго не хватит. Устанут бояться и предложат мальчишке куда-то переехать. Может быть, даже ссориться с ним не станут, просто объяснят все как есть. Но такая идея даже не обсуждалась. Более того, однажды прозвучала фраза, которая очень сильно удивила непривычную к такому благородству богиню.

— Мы, в отличие от Марии и Винсенте своих богов предали, — сказала как-то Аккелия. — Повторять такое снова я не собираюсь. Если такова будет ее воля, значит, мы этого заслужили. И Акулине она нравится.

— Я тебе больше скажу, сдается мне, наш старшенький и вовсе в нее влюблен. По крайней мере, в переписке он как-то слишком подробно расспрашивает как она устроилась и чем занята.

В конце концов, ситуацию решили отпустить на самотек. Правда, наполнить дом старыми оберегами им это не помешало. И все равно Кера была тронута до глубины души. Смертные добровольно готовы покориться ее воле. Такое случалось считанные разы за все время ее существования, и во всех предыдущих случаях у смертных просто не было сил, чтобы продолжать гнать от себя беду, а здесь… Из уважения к ней и мальчишке. Ну и немного потому что доверяли его уверениям в безопасности гостьи. Чудно, но приятно, что там говорить. И еще неожиданно приятно, что Доменико про нее вспоминает. Она тоже временами вспоминала об этом смертном, и пару раз даже обращалась к своим силам, чтобы проверить, жив ли. Просто так, из любопытства, конечно же.

Нет, Ортесов она не трогала. Даже и не хотелось, слишком необычно и приятно было чувствовать такую власть. Свою жажду крови, боли и отчаяния богиня утоляла во время прогулок. Она предусмотрительно не трогала чистых — незачем раньше времени светиться перед их хозяином. Она вообще никого не убивала, только если кто-то сам нарывался. И то, не для себя даже. Больше для своей подружки-сестрички Евы, которую теперь очень привлекала чужая боль. Давала девочке порезвиться вволю. Ей самой хватало естественных отчаяния и горя. Чистый бог как пылесос высасывал любые эманации, но в столице их было так много, что даже случайных крох хватало, чтобы насытиться. Вечный город жил уже многие сотни лет, и продолжал методично перемалывать жизни своих жителей. Кому-то дарил счастье, но несчастных было многократно больше. Как, впрочем, и везде.

Она не успела всерьез