Сын лекаря - М Курилкин

- Парни, - обернулся к друзьям тот, что был одет богаче всех, все еще не оправившись от приступа веселья. - Мы с вами как будто в самом деле в сказку попали! Сама оли Лэтеар, дочь одного из старейшин Миредола почтила нас своим присутствием! Не разделите ли с нами трапезу, прекраснейшая оли Лэтеар? Я вижу, дорога вас утомила!

- Обстоятельства сложились так, что я не могу принять ваше приглашение. Очень спешу. - Спина оли Лэтеар стала еще прямее, хотя казалось это невозможно. И я заметил, как ее рука медленно поползла к поясу.

Предводитель компании вздохнул, изображая искреннее огорчение:

- Друзья! Мне кажется, нами пренебрегают. Вы не находите, что это ужасно невежливо пренебрегать приглашением таких замечательных и благородных молодых людей, как мы?

Друзья с готовностью согласились.

- Как вы считаете, как прекрасная оли Лэтеар может смыть это оскорбление?

- Кровью! - с готовностью отозвался тот, что стоял справа.

- Да при чем здесь кровь, идиот! Хотя, если это будет кровь из прекраснейшей дырки прекраснейшей оли Лэтеар... Ведь я слышал, что она настоящий образец добродетели, как в старые времена! Про нее легенды ходят! Давно у меня целок не было!

Пока Тиритэн говорил, компания начала расходиться в стороны, охватывая девушку полукругом. Я заметил, что она смертельно побледнела, и сорвала с пояса уруми. Это действие вызвало очередной взрыв смеха.

- Вы только гляньте, а ведь я, кажется, был прав! Она и в самом деле целка! И готова защищать свою девственность с оружием в руках! Нет, ну мне сегодня и в самом деле везет! Держите ее! Только мордашку не попортите. Люблю рыженьких.

Подручные Тиритэна выполнили приказ мгновенно, бросившись на девушку с двух сторон. В руках у них тоже были уруми, и мне показалось, что держат они их гораздо увереннее, чем моя "хозяйка". На мою скромную персону внимания никто не обращал. Иштрилл сорвала с пояса уруми, но совсем забыла о цепи, которой мы были скованы. Если бы она была обычной длины, ей бы это не помешало, но поскольку цепь я заблаговременно укоротил, вместо того, чтобы ударить мечом, она только дернула меня за шею. А вот молодые первородные не растерялись - удар по запястью, и меч летит в траву, а девушку уже держат с двух сторон. Я с трудом удержался от того, чтобы выругаться. Оли Лэтеар задергалась в руках насильников, а Тиритэн неторопливо подошел к нам, на ходу развязывая штаны.

- Давайте, парни, разденьте ее. Вам тоже достанется.

После этих слов Иштрилл совсем потеряла голову, что-то закричала и задергалась еще сильнее, а я снова с трудом удержался от того, чтобы выругаться. Зачем так паниковать?

Первородные уже совсем распалились, опрокинули девушку на землю, сорвали с нее штаны. Смотреть на это было до побеления в глазах омерзительно, даже зная, что сейчас это все прекратишь. Когда появились первородные я отошел за спину к девушке, и теперь стоял у нее за головой. На меня с самого начала никто не обращал внимания, а уж теперь, когда все были заняты, и вовсе никто не интересовался, что я делаю. Я достал из сапог кинжалы. Все внимание первородных было сосредоточено на том, чтобы удерживать девушку. Я все делал быстро, но, думаю, даже если бы я совсем не торопился, на меня никто не обратил бы внимания. Я ударил двумя руками одновременно. Тех двоих, что сидели ко мне боком, удерживая оли Лэтеар. Я не чувствовал ни капли сомнения, что убиваю безоружных. Слишком ярко мне помнился один случай из лечебной практики отца - он однажды лечил изнасилованную девушку. Она терпеливо и совершенно бесстрастно выдерживала все процедуры, а потом, когда ее на минуту оставили без присмотра, убила себя, воткнув нож в сердце.

Тиритэн еще не успел приступить, собственно к делу, и потому был недостаточно занят, чтобы не отреагировать на такой неожиданный поворот событий. С возмущенным криком он отпрыгнул назад, но запутался в спущенных штанах и растянулся на спине. Я спокойно подошел к нему, и совершенно без эмоций прикончил. После чего обернулся к Иштрилл. Она все еще не пришла в себя. Судорожно извивалась и хрипела, пытаясь выбраться из под навалившихся на нее мертвецов. Я оттащил трупы, в благодарность мне вцепились ногтями в лицо. Вернее, попытались вцепиться, в последний момент я все-таки успел отдернуть голову, так что отделался только несколькими царапинами на щеке. Нужно было отвесить ей пару пощечин, просто чтобы прекратить истерику и успокоить, но я не сообразил - вместо этого отскочил от нее и отошел подальше. И просто ждал, что же будет дальше, не решаясь что-то сделать. Девушка вскочила, бешено озираясь, бросилась куда-то в непонятном направлении. Я собрался бежать за ней, но она остановилась. Оглянулась, посмотрела еще раз. И вдруг из нее как будто стержень вынули, она повалилась на землю и зарыдала. Я осторожно подошел, погладил по голове. Не знаю, что положено говорить в таких случаях, так что просто бормотал что-то вроде "ну все, все. Все уже. Они мертвы". Оли Лэтеар уткнулась лицом мне в колени и мелко дрожала. Потом немного успокоилась, отодвинулась. Я, наконец, решился:

- Ты бы это, штаны, что ли надела. Холодно же, наверное. Я сейчас принесу.

Девушка вспыхнула и плотно обернулась плащом. Я сходил за ее штанами, отвернулся, чтобы не мешать. Сразу возникли опасения, что это игра, и пока я за ней не слежу, она сбежит, или нападет сзади. Чтобы не мучиться от дурацких мыслей, стал обшаривать покойников - и неплохо на них поживился. Набрал двадцать монет золотом, и целый кошелек серебра. Ни оружия, ни одежды брать не стал, этого у меня было достаточно и так. Я с тоской вспомнил свой замечательный маленький, но очень сильный арбалет. Да и набор метательных ножей, был бы очень полезен. Хорошо бросать не предназначенные для того кинжалы я так и не научился. Оли Лэтеар никуда не убежала. И не напала. Когда я оглянулся, она уже была рядом, с каким-то непонятным выражением на лице смотрела на покойников.

- Если узнают, кто их убил, меня отправят в степи, - неожиданно сказала она.

- Причем здесь ты? - удивился я.

- Это произошло из-за меня, значит, я виновата.

- А ничего, что они сами на тебя напали?

- Семье Тиритэн на это наплевать. И даже если бы им удалось... то, что они задумали, их бы не наказали. У нас это преступлением не считается.

- Почему же тогда ты так сопротивлялась? Мне что-то не показалось, что это обычное дело по твоей реакции.

- Старые традиции уходят. Никто уже не считает соитие чем-то выдающимся. Тех, кто все еще думает по-другому, не понимают и не одобряют.

Я удивленно покачал головой.

- Что ж, тогда мы никому не скажем. Нужно их где-нибудь припрятать. И кровь смыть с твоей одежды.

- Да. Нужно смыть кровь, - все так же вяло ответила девушка. - А тела оставь. Все равно их будут искать. И найдут. Когда отец узнает о происшедшем, он сразу поймет, что произошло. И с кем. У нас редко используют кинжалы в бою.

Понятно. А я как раз прекрасно продемонстрировал, как можно сражаться кинжалами в поместье Лэтеар.

- Почему ты считаешь, что отец тебя выдаст?

- Он это сделает. - Твердо ответила оли Лэтеар и протянула мне ошейник, который так и был пристегнут к ее руке цепью. Я расцепил звенья цепи, так, чтобы длина снова стала обычной, и нацепил ошейник. Объяснять почему, она не стала. Дождалась, когда я застегну ошейник, и молча пошла вперед.

Спустя какое-то время она вдруг заговорила.

- Однажды со мной такое уже было. Моя мать жила в маленьком селении, на самом северном краю леса. Очень уединенное место, время там будто остановилось. Отец был там проездом, и познакомился с матерью. Взял ее в жены. Она воспитывала меня так, как воспитывала ее моя бабка, а ту прабабка и так много поколений. Раньше были другие нравы и традиции, никто не устраивал таких праздников, как ты видел. Никто не пил столько вина, на праздниках устраивали танцы, пели старинные баллады. Если бы тебе довелось это увидеть, ты бы не стал с таким презрением говорить о нас. Мы с матерью и братом долго жили в том селении. Потом отец забрал нас в Миредол. Он вошел в совет, и решил, что здесь нам будет лучше. Мне тогда было двенадцать лет. И уже через дюжину дней, когда я гуляла неподалеку от поместья, на меня напали старшие мальчишки. В детстве я не раз дралась с другими детьми, но эти напали толпой. Они хотели... Хотели меня изнасиловать. Точнее, они вообще не понимали, почему я сопротивляюсь. На мои крики прибежала мать. Она не была воином, не умела сражаться, но она задушила одного из них, а остальные разбежались от испуга. А мать отправили в степь. Одну. Она так и не вернулась, и я не знаю, как она умерла.

Вот, оказывается, почему брат винил Иштрилл в смерти их матери. И вообще, многое становится понятно. И про оли Лэтеар, и про эльфов вообще.

Мы нашли ручей, где тщательно отмыли девушку от крови. До города оставалось совсем немного, и к рассвету стали встречаться жилые деревья. В этот день я впервые увидел эльфийский рынок. Уверен, в Миредол тоже был такой, но когда я там был, мне как-то не довелось его посетить. Мне пришло в голову, что можно было бы запастись припасами еще в Миредоле, тогда нам не пришлось бы заходить в приграничный. И не было бы этого неприятного инцидента с пьяными первородными. Теперь я даже чувствовал некоторую вину перед оли Лэтеар - фактически, теперь из-за меня у нее могут возникнуть серьезные неприятности.