Вечерня - Эд Макбейн

— Извините меня, — а потом узнала Кареллу.

— Здравствуйте, мистер Карелла, — улыбнулась она. — Я — Алексис О'Доннелл, мы встречались с вами в прошлую субботу.

— Да, припоминаю, — сказал Карелла. — Как поживаете?

— Спасибо, чудесно, — ответила она и, поколебавшись, спросила: — Вы что-нибудь выяснили?

— Немного, — сказал он.

Алексис кивнула, о чем-то на мгновение задумалась, в глазах ее застыла печаль, как и в ту субботу, перед тем, как она расплакалась. На ней была голубая куртка с вышитой золотом школьной эмблемой на левом нагрудном кармане, плиссированная зеленая юбка-шотландка, голубые гольфы, коричневые прогулочные туфли; Карелла понял, что она пришла сюда прямо из школы. Девочка обернулась к Орьелле:

— Надеюсь, я не помешала, духовный отец?..

— Вовсе нет! — оживился Орьелла.

— Но мы не знаем… ребята из КМО… не знаем, что делать с танцами в пятницу вечером.

Она обратилась к Карелле:

— Каждый год в начале июня мы устраиваем большой танцевальный вечер. Мы его наметили задолго до этого.

А потом вновь к отцу Орьелле:

— В прошлую пятницу мы отменили обычные танцы, а сейчас даже не знаем, что делать. Мы не хотим поступать неуважительно к памяти отца Майкла, но он дал Глории чек, и она не знает, отдавать его Кенни или нет — для оркестра на пятницу.

— Какому Кенни? — спросил отец Орьелла.

— Кенни Уолшу, — сказала она. — Он руководитель «Бродяг». Этот оркестр должен играть в пятницу. Он просил задаток в сто долларов, и отец Майкл дал Глории чек, но сейчас мы не знаем, как быть.

Орьелла тихонько хмыкнул и, похоже, надолго задумался над этой проблемой. Потом спросил:

— Отец Майкл занимался подготовкой этих танцев?

— О да! — воскликнула Алексис. — По сути, это его идея: «Танцы Первого июня».

— С какой целью? — спросил Орьелла. — А как использовались доходы?

«Не в бровь, а в глаз! — усмехнулся Карелла. — Интересно, что бы подумал Артур Л. Фарнс, с которым случился припадок из-за менял в храме, что бы он подумал о новом пастыре?»

— Мы покупали корзинки для бедных, — сказала Алексис.

— Какие корзинки?

— Продуктовые корзинки, духовный отец. И разносили утром на Рождество.

— А-а, — удовлетворенно промычал Орьелла и, довольный, кивнул Марселле, та тоже кивнула в ответ.

— В прошлом году мы собрали примерно две тысячи долларов, — сказала Алексис.

— И ты говоришь, эти танцы в первый день июня — инициатива отца Майкла?

— О да, духовный отец. Это началось три года назад.

— В таком случае, я думаю, это будет вечер, достойный его памяти. В честь преданности отца Майкла нуждам его паствы. Отдайте Кенни его чек, — сказал Орьелла. — А я сам приду на танцы и дам свое благословение всем присутствующим.

— Спасибо вам, духовный отец, — сказала Алексис, — я передам Глории.

Она собралась уходить, когда в дверях позади нее появилась Марта Хеннесси. В маленькой канцелярии уже ступить было негде. Во время службы на флоте Хейзу приходилось бывать на очень маленьких кораблях; он был подвержен клаустрофобии.[37]

— Миссис Хеннесси! — обратился он к экономке. — Мы хотели бы осмотреть церковь и надеемся, вы нас проводите.

— С удовольствием, — сказала Марта и, увидев Алексис, добавила: — Здравствуй, дорогая, как дела?

— Спасибо, хорошо, миссис Хеннесси. Еще раз спасибо, духовный отец, увидимся в пятницу! — Она шагнула в маленькую переднюю, которая отделяла офис от остальной части дома священника. Пока Хейз с Кареллой прощались с отцом Орьеллой, она беседовала с миссис Хеннесси и продолжала говорить с ней, когда детективы выходили из канцелярии. Она тотчас обратилась к Карелле, как будто специально ждала его.

— Я вам хочу кое-что сказать.

— Слушаю, — заинтересовался он.

— Мы не могли бы поговорить наедине?

По ее темным глазам он понял, что дело срочное.

— Встретимся в церкви, — сказал он Хейзу и повел Алексис в сад, где убили священника. По-прежнему цвели, испуская аромат, розы. Там, где когда-то на мощеной дорожке мелом был очерчен контур тела священнослужителя, сейчас серели лишь обдуваемые ветром камни. Они подошли к клену и присели на низенькую каменную скамейку, окружавшую его. Ствол дерева позади них был покрыт мхом. По каменным стенам коттеджа взбирался плющ. Совсем как дворик в английской деревне!

— Я не хочу никому причинять зла, — сказала взволнованно Алексис.

Карелла ожидал продолжения.

— Но…

Очень важное слово!

Он по-прежнему молчал.

— Это было в воскресенье, на Пасху, — сказала она. — Я шла по городу к кинотеатру на углу Одиннадцатой и Стем-авеню, чтобы увидеться с Глорией. Было около половины третьего, день был, как сейчас помню, очень ветреный…

…юбка хлопала по ногам, длинные белокурые волосы трепал ветер. Они договорились с Глорией встретиться у кино в три, там шел фильм с участием Эдди Мэрфи. И Глория, и Алексис были новичками в частной школе этого района, всего лишь в половине квартала от муниципальной школы, где совсем недавно зарезали заместителя директора, попытавшегося остановить драку. У нее было еще полчаса до встречи, то есть куча времени. И хотя она уже была на утренней мессе, она снова пошла в Святую Екатерину, на этот раз со стороны Десятой улицы. Здесь кто-то нарисовал необычную красную звезду на зеленых воротах сада у дома священника. Дальше она хотела было пойти на север к Стем-авеню, туда, где находится кинотеатр, но вместо этого повернула направо на Калвер и непроизвольно зашла в церковь через высокие входные двери, закрытые, но не запертые…

— Я хотела прочитать еще несколько молитв, ведь была Пасха…

…прошла через западный портик и направилась по проходу к центральному нефу. Церковь была пустынна, каблучки стучали по полированному деревянному полу — сегодня Пасха, она надела модельные кожаные туфельки на невысоких каблучках, — и оказалась посередине церкви — слева от нее поперечный неф церкви, справа — ризница. Прямо — медная полоска ограды алтаря, за которой на огромном распятии — Иисус, из множества ран на боках и груди сочится кровь, и…

…вдруг раздались голоса отца Майкла и кого-то еще…

…они доносились из панельного коридора, который ведет из ризницы к маленькому каменному коттеджу священника. Голоса ее встревожили, потому что никогда раньше ей не приходилось слышать такую злобу в голосе отца Майкла. Она остановилась как вкопанная в центре, на пересечении, застыла в шоке и молчании, а голос священника доносился из коридора, как из воронки, врываясь в церковь, эхом отражаясь от высоких сводов. «Это — шантаж! — кричал он. — Шантаж!»

Она совершенно не знала, что делать. Чувствовала себя провинившимся ребенком, — она уже носит туфли на каблуках, а ей лишь тринадцать лет, — подслушивающим взрослых, который боится, что в следующее мгновение его обнаружат и накажут за проступок — то ли священник, то ли женщина, с которой…

— Женщина?! — вскричал Карелла. — Не мужчина? Это была женщина?

— Да.

— И ты слышала, что он произнес слово «шантаж»?

— Да. А она ответила: «Я делаю это для вашего же блага».

— И что потом?

Алексис стояла в центре креста из дерева и камня, в форме которого была выстроена церковь Святой Екатерины, смотрела на громадную гипсовую фигуру Христа, распятого на дубовом кресте позади алтаря. Опять справа послышался голос священника. Она боялась пошевелить головой, чтобы узнать, откуда идет этот голос. Она боялась, что появится отец Майкл, будет кричать на нее с таким же бешенством, как только что кричал на эту женщину. «Прочь с глаз моих, как ты осмелилась, как ты посмела!», а женщина вдруг расхохоталась. Смех отдавался эхом. И вдруг раздался звук пощечины, плоть ударила плоть. Алексис повернулась и в ужасе побежала. Позади кричали два человека. Она бежала к выходу, каблучки выбивали дробь по деревянному полу, скользили, был момент, она чуть не упала, схватилась за спинку ближайшей скамьи, выпрямилась, снова побежала, она не привыкла к каблучкам, бросилась к распахнутым дверям и столкнулась лицом к лицу с черным человеком, залитым кровью…

— Это Натан Хупер! — сказал Карелла.

— Я вскрикнула, прошмыгнула мимо него, а за ним гнались другие мужчины. Я бежала оттуда изо всех сил.

Она назвала их мужчинами. Да, ей, испуганной, эти здоровяки подростки, конечно, должны были показаться мужчинами. А она не…

— Говорит ли тебе что-нибудь это имя? — спросил он. — Натан Хупер?

— Да, конечно, теперь говорит, я видела его фото в газете, даже видела его по телевизору. Но тогда, когда он был просто… это был большой черный мужчина, кровь заливала лицо, а все, что я хотела сделать, — это сбежать оттуда! У меня в мозгу каким-то жутким образом соединились орущий отец Майкл, кричащая женщина и все эти вопли возле церкви. Никогда в жизни не была так напугана! И эта злоба!