Высшая степень обиды (СИ) - Шатохина Тамара

Вот Виктор ползает с сыновьями по паласу и, таская по нему игрушечную подлодку, командует:

– Торпедист! Первый, второй торпедные аппараты – товсь!

– Есть – первый, второй торпендые аппараты – товсь! Торпендист, – подтверждают, как положено команду и восторженно орут и прыгают мальчишки.

– Тор-пед-ны-е… – спокойно поправляет их отец.

– Ага!!! – толкутся они уже на нем. Лодка улетает в сторону…

Вот мальчишкам по семь лет… Виктор вернулся с дежурства и, обнимаясь втроем в прихожей, они смеются и громко поют:

– Гуляет красотка – подводная лодка,

В глубины ныряет, страну охраняет…

Десять лет…

– Нет нигде такого равенства перед лицом смерти, как на подводной лодке, где все или побеждают, или погибают…

– Магомед Гаджиев сказал, – докладывает Ромка, а Сережка тихо говорит:

– Я не хочу погибать.

– Научись побеждать, это в твоих силах. И ты сам выберешь себе профессию, – обещает отец.

– А я уже выбрал! – говорит Ромка, – я буду лечить коленки. Я уже лечил коленки и у меня хорошо получилось. И не больно было. И не нужно погибать.

– У вас еще океан времени. Я покажу вам лодку, сходим на нее, хотите?

– Да-а…?! – загораются мальчишки...

Я прислонилась к плечу Усольцева и сплю. Мне хорошо и спокойно – он рядом, он здесь. Его рука тяжело лежит на моем боку, и я чувствую себя согретой и защищенной. И вдруг в уши врывается противный звук лодочного ревуна:

– Вау-вау-вау-вааа, вау-вау-вау-вааа… – будит меня знакомое кваканье.

Подорвавшись на постели, я села и прислушалась, не веря своим ушам – откуда здесь это? Подводные лодки, заходя в базу, всегда подают сигнал ревуном. На каждой лодке он настроен по-разному – длинные квакающие звуки и короткие чередуются в разной последовательности. На лодке Усольцева он был именно таким.

– Мау-мау-маааауууу, – раздалось прямо под окном просто… душераздирающе.

– Чтоб тебя…!!! Марта вам мало, сволочи поганые, – откинулась я на подушку и вытерла вспотевший лоб.

Завтракая, я поглядывала на маму. Все было, как всегда – она была совершенно спокойна. Как, впрочем, и вчера вечером. Сегодня я уходила на процедуры, а она в фитнесс-центр на работу. Я не могла решить для себя – нужно это – разговорить ее, или нет? Вздохнула тяжело...

– Начал Усольцев сниться. Это нормально?

– Опять игрища? – уточнила мама.

– Нет… семейное.

– Незакрытые отношения, – кивнула она.

– Закрою – перестанет?

– Нет.

– Хреново.

– Да уж…

Сегодня у меня был массаж воротниковой зоны, ванна минеральная и в том же водном корпусе – ванна жемчужная для ног. Между процедурами я садилась в кресло в одном из многочисленных зимних садиков и, спрятавшись за пальму или фикус, читала «Злой дух Ямбуя». Книгу эту помнила еще с детства, видела фильм, но все равно решила освежить историю в памяти.

Я как раз дошла до того места, где главный герой сидит в засаде возле медвежьей захоронки – человеческого трупа. В этой книге было несколько очень напряженных сцен, но эта… Ночь… медведь-людоед может явиться в любую минуту. Уставшие глаза человека пытаются увидеть хоть что-то в почти непроглядной темноте, уши напряженно ловят малейший звук, руки судорожно стискивают оружие. И тут…! Труп шевелится… приподнимается спиной…

– Зоя!

– А-а! – подскочила я, – Боже… не подходи ко мне так! У меня от мамы, наверное…

– Что ты читаешь? А-а-а… – понимающе кивнул Артем, – помнишь, как в кино за руки меня хватала?

– Да, – уже успокоилась я, – классно сняли – жуть жуткая. Но написано круче.

– Обедать идем?

– Обедать идем, – с облегчением закрыла я книгу.

– Не читай на ночь, – посоветовал он, – кошмары замучают.

А я вспомнила свой прошлый сон и… пускай лучше кошмары. Лучше медведь-людоед, чем Усольцев. Лучше страх, чем тягучая серая тоска…

В кафе я заказала все те же зразы, но заплатила за них сама. Очевидно, одновременно с этим я посылала некие невербальные сигналы, потому что Артем не стал протестовать. Он выглядел уставшим и измотанным, и я впервые подумала о том, что мы с ним в неравном положении – он работает, да еще и занимается мною, а я исключительно отдыхаю. Что делать в такой ситуации, я не знала. Нужно бы его отблагодарить каким-то образом… дать тот самый совет, например.

– Сегодня раздаю советы бесплатно, – предложила я.

– Я сказал, не подумав, Зоя. Но раз уж обещал…

– Не нужно, Тема, не заставляй себя – ты выглядишь уставшим.

– Я не спал… – угрюмо протянул он, – Зоэ звонила вечером, просит развод.

– Сочувствую, – сказала я, немного помолчав и призналась: – У меня тоже развалилось.

– Причина?

– Он.

Артем отодвинул пустую тарелку и внимательно посмотрел на меня:

– Советы это хорошо… Плохо, когда с ними уже поздно, – отстраненно заметил он и будто решился:

– Я долго любил тебя... любил и ненавидел. Это как одержимость – трудно избавиться. Называл ее Зоей ночью… нечаянно и до сих пор не знаю – поняла она разницу или нет? Она тогда воспринималась, как обуза. Хорошо было только в постели, все остальное – хреново. Трудная учеба, быт, где она не очень… медики немного засранцы, – признался он, – во всяком случае – почти все мои знакомые. Потом младенец Катя и ее нужды, подработка санитаром, потом медбратом в частном порядке… Я почти не говорил с ней – не было времени и сил, предлагал уехать… вел себя, как скотина.

– А она?

– А я не знаю – что ей нужно было? Убей – не знаю! Сто раз могла уехать и доучиться, они там постоянно повышают свой уровень и бесплатно. Я знаю про кубинскую медицину, и ты тоже знаешь – одна из лучших в мире, если не самая… Понятия не имею – зачем она здесь сидит? Она очень хороший специалист-невролог, сейчас работает в частной клинике, имеет свои наработки, статьи…

– Не думаешь, что она осталась из-за тебя? – осторожно спросила я.

– Думаю-думаю… само собой, смотри, – легко рассмеялся Артем, доставая из портмоне фото очень красивой темнокожей женщины: – У меня только одна версия – сбежала оттуда от кого-то, воспользовалась этим «по обмену». Звучит, как в дурном сериале, но дальше мозг отказывается... Я спрашивал прямо, но она только улыбалась и молчала. Так что…

– Темка, ты дурак? – прошептала я, – такая женщина могла остаться с любым, а выбрала тебя – санитара и медбрата на подработке.

– Я тогда был легкой добычей, может, ей нужно было срочно решаться на что-то. Она старше на три года, еще немного и нужно было уезжать.

– И поэтому она родила тебе дочку.

– Хорошая причина выйти замуж и возможность получить наше гражданство.

– Такая радость в нем? Когда врач на Кубе самая уважаемая профессия еще со времен Че Гевары и в медицину вкладывается половина всех валютных поступлений от внешней торговли? И жить она мечтала не на цветущем тропическом острове – своей Родине, а в нашем северном Болоте, – фигела я от ситуации, – раньше она не просила развода?

– Просто поставила в известность пять лет назад, что переезжает в Москву. Кате предложила выбирать, и она осталась в своей школе – там друзья. Потом заскучала и переехала в Москву к матери.

– Ну, так дай ей развод, если просит, – не понимала я, – раз все у вас было так плохо.

– В постели все было отлично. Я не изменял ей – в голову не приходило, – нервно стучал пальцами по столику Артем.

– А сейчас? – насторожилась я.

– А что, собственно – сейчас? Она уехала и мне что – поститься всю оставшуюся? – возмутился он, – это даже не связи, так…

– Любви нет, тебя все устраивает – разводись, – выдала я окончательный вердикт.

Артем молчал и смотрел на меня… странно. Потом вздохнул и признался:

– Мне нужен другой совет, Зоя – как все исправить? Мне нужна эта женщина. Все есть… оказывается.

– Так скажи ей это.

– Уже поздно. Я уверен, что за эти годы… смотри! – подсовывал он мне опять фотографию своей Зоэ.

– Тема… ты состоялся в профессии… Кстати, как попал сюда?