Герой на подработке. Без царя в голове (СИ) - Тихомирова Елена Владимировна

— Один среди нас есть.

Данрад положил свою тяжёлую ладонь мне на плечо, и я вмиг похолодел.

Он, оказывается, знал! Всё давно понял! Треклятье!

— Полагаю, ты, Странник, поступишься с собственными принципами да поколдуешь для нас всех, как полагается, а?

— Принципами? — нахмурился Браст.

— Да ну нах! С чего ты взял, что он Чёрный? — с возмущением осведомился Данко. — Этот урод та ещё заноза в заднице, но и только. Я его столько лет знаю, а амулета ваще ни разу не видел.

— Верно базаришь, брат. Не Аналитика же к нам подсунули! — сипло усмехнулся Шептун. Он тоже был в Стае очень долго. — Ты уж звиняй, Драконоборец, но не доросла у нас жопа до того, чтоб в неё Аналитика сували.

— А ты скажи-ка нам всем, Странник. Чёрный ты или нет?

Спрашивал Данрад с равнодушием, но я до колик в животе понимал, что он сделает со мной, если я сейчас начну что-либо отрицать. Мой обречённый взгляд столкнулся со взглядом Элдри. Ей было любопытно. Любопытно, а не страшно. Она росла среди убеждений, что Орден зло, но злобу к нему она в себя так и не впитала. Просто не особо сталкивалась с магией и ритуалами Тьмы напрямую. Я вообще ограждал её от любых жизненных мерзостей, как мог. Мне нравилась её чистая улыбка и способность страдать за чужое горе. Она чувствовала, казалось бы, недосягаемые для меня эмоции. Через неё я учился ощущать их сам. И своими убеждениями привил ей способность принимать всех и вся такими, какие они есть.

— Я не прошёл посвящение, как полагается. Чёрные маги не примут меня за своего, — решился на ответ я и снова украдкой посмотрел на Элдри.

Вдруг я ошибся? Вдруг на её лице вот-вот возникнет осуждение?

— И чё с того? А, ядрёна вошь? Знания-то в тебе остались, — усмехнулся Данрад. — Я, мать твою, убеждён, что ты сумеешь удержать от нас нежить подальше!

— Я мог бы, — признание за признанием давались мне нелегко. — Я знаю всё о них. Как создавать, как управлять, как уничтожать. У меня достаточно на то сил, но… мне нельзя использовать тьму. Для меня поставлено ограничение. Иначе неминуемая смерть.

— А-а-а, — протянул задумчиво Данрад. — То-то я всё не мог в башке уложить, что ты мудришь, как Магистр, а сам пшик один. Тогда херово, ребята. Встряли мы!

— Почему? — высказала Элдри. — Если Морьяр научит, то я смогу всё за него сделать.

— Не глупи. Ты же светлая. Те силы, что ты затратишь на уничтожение одного мертвяка, для тёмного мага равны взятию под контроль до двух десятков их.

— Ладно. Этот момент мы продумаем, — решил главарь. — Сейчас лучшего варианта, как идти к Совиному утёсу, я, ядрёна вошь, всё равно не вижу. Нам нужно исчезнуть для глаз Диграстана.

Все стали готовиться ко сну. Я ловил на себе настороженные задумчивые взгляды. Внезапно я стал почти что чужаком. Да ещё и по-прежнему являлся своим, из-за которого всей Стае предстояло терпеть лишения.

… Хотя, видит Тьма, моя вина в том была ой какой мнимой!

Шёпот ветра над головой среди иголок вечнозелёных деревьев убаюкивал. Я ещё услышал, как кто-то роптал на холод вокруг, но сам заснул быстро и крепко. Конечно, погода в этих краях теплом не радовала. За короткие полтора-два месяца лета ни разу не было денька, чтоб, как частенько бывало в Ингшварде, приходилось страдать от солнышка. Большинство в Стае не снимали шерстяных рубах. Но самому мне было комфортно. Точно так же, как я любил жару, я любил и холод. Было в запредельных температурах для меня что-то притягательное. Так что ныне я даже отдал свой плед вечно мёрзнущей Элдри, а сам лишь прикрылся плотнее плащом. Мне и правда было хорошо. Прохладный воздух дарил несравненную свежесть.

…Но кое-кто отнюдь не желал спокойно дышать им.

— Ах вы падлы! — услышал я заставивший меня резво вскочить на ноги рык Данрада.

Сон слетел, едва я открыл глаза. Возле меня стояли четверо, вызвавшихся в первый дозор. Трое из них держали оружие наголо. Ещё один вертел в руках верёвку. Понимание, из-за чего они тут собрались, пришло мгновенно, но шибко умный Косарь ещё и пожелал прояснить:

— Брось, Драконоборец! Если мы его повяжем и сами сдадим, то сам понимаешь. И бабло, и свободу получим.

— Да, мать твою? — главарь оглядел остальных проснувшихся соратников. — Все слышали этого говнюка? Кто ещё так же считает? Может, я, рвать его мать, ни хрена и не прав?! Давайте-давайте! Говорите.

— Вообще-то, — почесав затылок, осторожно начал Брюзга — самый молодой из нас, — есть в этом толк. Я денег и баб хочу, а не паршиветь в снегах Северного Беспредела.

— Кто ещё? — вроде как смягчился Данрад. — Будет вас больше половины, так действительно назад повернём.

— Я, — робко пискнул Ухо.

— И я. Я, наверное, тоже. Ладно бы человеком наш маг был, как все мы. А то он это. Нелюдь оказался, — Святоша несколько раз кряду быстро выпучил глаза. — Чёрный.

— Ещё кто? А то чуток не набирается. Один кто всего и остался.

На этот раз все промолчали.

— А ты, Данко? — обратился вожак к лучнику, устало потирающему лоб. — Странник тебе всегда не по нутру был.

— И до сих пор бесючит он меня сволочь разэтакая! Дашь добро пристрелить — так и на труп плюну. Но вот посреди ночи своего вязать, — единственный глаз лучника выражал презрение, — это же каким хером быть надо? Сучьи дети они! Крысы все, как один.

— Да какие мы крысы?! — возмутился Косарь. — На опасное дело, между прочим, пошли. Мага скрутить — не хухры-мухры. А там ещё и своей головой рисковать, чтоб вознаграждением виселица не стала. За всех вас откат брать взялись! А вы-то выблядки тупорылые. Хлебала бы лучше свои закрыли! Тьфу, дебилы все как один!

— Что ты сказал? — едко переспросил Данрад.

Косарь испуганно сглотнул слюну, но вожак ему улыбнулся и, казалось бы, похвалил.

— Ты сказал то, что в башке у тебя сидит. И это верняк. Коли приказ был дерьмо, то так и надо, ядрёна вошь, говорить! Слышите меня, ребята? Так и надо я сказал!

— Ага. Я сказал, что думаю, — приободрился Косарь.

— Матёрый, давай-ка сюда с моей кобылы флягу, — Браст послушно отцепил объёмный сосуд. — Вот тебе моя уважуха за твою отвагу, Косарь. На. Пей!

Данрад бросил свои топоры на землю и поднёс флягу. Косарь неуверенно принял её и сделал осторожный глоток. Но потом, видимо, вспомнил, что главарь перед сном пил из фляги сам, и буквально-таки присосался к содержимому.

— Давай. Ни хера ты не накосяпорил, Косарь, так что пей. Пей за тупорылого дебила Данрада и его говённую Стаю!

Благоразумие заставило Косаря прекратить хлебать вино. До него наконец‑то дошло, что он всё-таки совершил ошибку, начав критиковать нашего главаря и его отряд не только в лицо, но и в столь смачных выражениях.

— Что же ты остановился? Вино прокисло или, быть может, закуси не хватает? — деланно дружелюбно предположил Данрад. — Так у меня есть идея…

В два удара Косарь оказался стонущим куском мяса под ногами.

— А ну жри моё вино вместе с землёй, падаль! — он наступил на хребет попытавшегося было подняться Косаря и сломал ему позвоночник. — Наслаждайся, когда тебя выблядок угощает!

Не будь дураками, трое компаньонов главного идиота ринулись было наутёк.

— Данко. Сокол, — вместо приказа назвал имена главарь. И парой мгновений позже воздух разрезало знакомое «фьють».

— А я не стал меж лопаток стрелять. Пусть помучаются, — поглядев на Сокола, с усмешкой произнёс Данко, сумевший воссоздать один из легендарных трюков — выпустить одним выстрелом аж две стрелы, попавшие в разные цели.

— Да добей их, — великодушно махнул рукой Данрад и повернулся лицом к ещё трём недовольных его решением. — Нам и этих хватит.

— Нет! Нет! — заистерил Ухо и рванул со всех ног. Стрела не дала ему уйти далеко.

— Жалко, — вздохнул Браст. — Хороший был лазутчик.

— Ещё найдётся, — отрешённо пожал плечами Данко, но я ощутил груз его души. Такая ноша приводила к безразличному отчаянию. А в шаге от оного уже маячила смерть.

— С этими что? — спросил Лис, который вместе с Шептуном успел разоружить Святошу и Брюзгу. — Куда их девать?