«Звезды», покорившие миллионы сердец - Серафима Чеботарь

У себя дома Бернар тоже не жила «как положено». В комнатах ее особняка обитали четыре собаки, удав, обезьяна, какаду, гепард и белоснежный волкодав – последних двух Сара приобрела на деньги, вырученные от продажи ее картин в Англии. Как-то раз она вмешалась на улице в драку с неким господином, который, по ее мнению, слишком жестоко обращался со своей собакой, а в одну из холодных зим на две тысячи франков купила хлеба, чтобы накормить голодных парижских воробьев. Недоброжелатели не раз говорили, что Сара постоянно провоцирует прессу, поскольку лишь с помощью скандалов может заманить публику на свои спектакли – даже случившийся в ее доме пожар объявили провокацией. А уж сколько было сказано по поводу ее знаменитого гроба, который будто бы всюду сопровождал актрису! Сплетни на его счет с удовольствием множила сама Бернар: по одной ее версии, этот гроб предназначался для ее младшей сестры Режины, умершей молодой, – но он не подошел по размеру, девать его было некуда, а выбросить жалко. По другой – она сама еще в детстве попросила мать купить ей гроб, поскольку здоровье у нее было слабое, а «лежать в каком-нибудь уродце» ей совсем не хотелось. Говорили, что Бернар нередко спит в нем, принимает гостей и даже занимается любовью, проверяя таким образом крепость нервов и чувств своих новых возлюбленных! Сара также рассказывала, что нередко разучивает в нем свои трагические роли – будто бы такое неожиданное место вдохновляет ее, помогая прочувствовать всю глубину образов ее умирающих героинь…

Так это или нет, но вершиной мастерства Сары Бернар действительно считались сцены смерти. Финальная сцена в ее коронном спектакле «Дама с камелиями» Дюма-сына так потрясала зрителей, что они своими рыданиями заглушали собственные овации, а Сара нередко от переживаний падала за кулисами в обморок. В этой роли Сара умирала более трех тысяч раз! После премьеры своей драмы «Эрнани» потрясенный Гюго написал ей письмо: «Мадам! Вы были очаровательны в своем величии. Вы взволновали меня, старого бойца. Я заплакал. Дарю Вам слезу, которую Вы исторгли из моей груди, и преклоняюсь перед Вами». К письму был приложен браслет с бриллиантовой подвеской-каплей.

Сейчас трудно себе представить, какое воздействие оказывала на зрителей игра Сары Бернар, но современники в один голос говорили, что оно было необычайной силы. Каждый спектакль заканчивался триумфом, и каждый раз овации были сильнее, чем в прошлый раз. Сара была властительницей дум, повелительницей и объектом поклонения зрителей по всему свету, и это не могло на нее не повлиять. Биограф Сары Корнелия Скиннер, современница актрисы, писала в своей книге, что первые успехи опьянили Сару на всю жизнь: «Она осознала, что является величайшей актрисой эпохи, и ей это показалось таким же само собой разумеющимся фактом, как и то, что королева Виктория владеет английской короной». Она привыкла, что с ней считаются, и не задумываясь предъявляла свои требования и забирала назад обещания. В 1880 году она – после триумфальных гастролей в Англии, где сам Оскар Уайльд усыпал ее путь охапками лилий, – разрывает контракт с Comedie-Francaise. Дирекция потребовала огромную неустойку и все равно жаловалась на то, что ее уход нанес им огромные убытки, но все же без Сары Бернар им жилось не в пример спокойнее. Но газеты восприняли уход Бернар как предательство, и на нее вылился поток обвинений, конец которому положил Эмиль Золя, заявивший: «Вы говорите, что у нее нет никакого таланта. Так зачем же вы восемь лет одуряли ее фимиамом похвал… Вы портите женщин, а потом убиваете их!»

А Бернар собрала труппу и поехала с гастрольным турне по Америке, и теперь уже действительно весь мир лежал у ее ног. За 205 дней она дала 162 представления, репетируя во время переездов. Когда ей сообщили, что шум вокруг ее имени в Нью-Йорке оказался гораздо больше, чем ажиотаж по поводу посещения этого города правителем Бразилии, Сара спокойно ответила: «Ах, это был всего лишь один из императоров!»

В 1881 году она впервые оказалась в России – потом она еще дважды приедет сюда. «Московские ведомости» писали: «Великие мира осыпали эту сказочную принцессу почестями, каких, вероятно, и во сне не снилось ни Микеланджело, ни Бетховену…» Здесь, кроме ожидаемых триумфов, случилось и нечто совершенно неожиданное: Сара Бернар влюбилась. В Санкт-Петербурге она познакомилась с дипломатом Жаком Аристидисом Дамала, по происхождению греком, моложе Сары на девять лет. Дамала был очень красив, обаятелен и умел нравиться женщинам – даже слишком хорошо умел. Современники говорили об этом капризном и избалованном красавце, что он – нечто среднее между Казановой и маркизом де Сад. Дамала нравилось не только покорять женщин, но и чувствовать свою власть над ними, к тому же он был азартным картежником и наркоманом, а деньги на свои дорогостоящие увлечения получал от очарованных им дам. Трудно объяснить, чем он привлек Сару; но она оказалась настолько влюблена, что даже согласилась выйти за него замуж. Дамала немедленно – «ради жены» – бросил службу, и Сара зачислила его в состав собственной труппы, назначив большое жалованье. Несмотря на то, что талантом драматического актера Дамала совершенно не обладал, Бернар поручала ему ответственные роли, а он в ответ изменял ей с молоденькими актрисами и не стеснялся рассказывать об этом Саре, да еще при посторонних: он получал большое удовольствие, унижая свою знаменитую супругу. Она оплачивала его долги, пыталась излечить от наркомании – даже как-то прилюдно избила зонтиком аптекаря, поставлявшего ее мужу кокаин и морфий. Но брак, обреченный с самого начала, не прожил и года. Однако Сара продолжала опекать бывшего супруга до самой его смерти, случившейся в 1889 году.

Неудачное замужество поколебало и без того расшатанную психику актрисы. От любого несчастья она знала только один рецепт – работа. Сара работала день и ночь, не оставляя себе времени ни на сомнения, ни на отдых. Постоянные гастроли, спектакли, триумфы следовали один за другим. Бернар объехала всю Америку, Европу и Азию, была в Австралии и даже на Сандвичевых островах! Ее спектакли не нуждались в переводе – критики справедливо отмечали, что зрители понимали бы великую актрису, даже если б она говорила по-китайски. Она получала баснословные гонорары, которые, правда, не задерживались в ее карманах – экстравагантный образ жизни Сары Бернар и ее щедрая натура требовали больших расходов. Светские приемы, где гостей угощали самыми роскошными блюдами (сама Сара ела очень мало), подарки членам труппы и благотворительность, которой Сара занималась втихомолку, влетали ей в копеечку. К тому же сын Морис пристрастился к игре и проигрывал немалые суммы – говорят, что Бернар столько лет продержалась на сцене, потому что ей постоянно были нужны деньги.