Все мы родом из родительского дома. Записки психоаналитика - Дональд Вудс Винникотт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В детстве у меня были мыши. Если рождались мышата, я брал их в руки, поэтому мама-мышь их съедала, а потом рожала опять. Кошки тоже могут так делать. Не думаю, что так поступают и собаки, но их одомашнивали на протяжении миллионов лет. Моя мышь решала свою проблему по-своему, как бы говоря: «Мне не нужны противозачаточные таблетки. Ведь если я решу, что моим детям не подходят данные условия жизни, или если этот мальчик испортил их, взяв в руки, я просто съем старых и рожу новых». Все просто. Не уверен, но нечто подобное происходило в племенах австралийских аборигенов[18]. Так они решали проблему перенаселения – ели детей не потому, что их не любили. Я говорю о том, что если условия жизни не позволяют иметь много детей, находится тот или иной выход из положения. В нашем мире он тоже есть. Одно время люди массово умирали от дизентерии и других болезней, но сейчас врачи говорят: «Вы не умрете от дизентерии, малярии и другого заболевания». И проблема контроля над ростом народонаселения должна решаться иначе. Мы не можем больше полагаться на волю Божию, хотя все равно случаются войны, в которых люди убивают друг друга.
С разумной точки зрения это очень сложный вопрос: от каких детей избавляться? В каком возрасте ребенок становится существом разумным? Многие считают, что с момента рождения. Поэтому младенцев нельзя убивать. Тогда поговорим о периоде, предшествующем рождению: «Мы не убиваем жизнеспособных детей». Затем мы спрашиваем у докторов: «На каком сроке ребенок жизнеспособен?» Они говорят, что если весит столько-то – четыре фунта, три фунта, два с половиной и т. д. Мы консультируемся с врачами на предмет, что есть убийство, а что нет, и принимаем решение: «Хорошо, мы приняли решение – аборт».
В настоящий момент я консультирую одну девушку. Она счастлива в браке, но ее мужа призвали на Восток, и она не смогла с этим справиться. Я не удивился, когда она позвонила мне и сказала: «Я беременна, но не люблю этого мужчину и не хочу разрушать свой брак. Мне очень страшно». Я не смог связаться с отцом ребенка, и мне пришлось одобрить идею аборта. Всем стало легче от того, что фактически решение принял я. Девушка дождалась мужа, у них родилось двое детей, и брак не пострадал от случайной любовной интрижки, которой девушке не удалось противостоять.
Все выглядит вполне разумно. Но что же девушка? Она винит себя за это убийство неродившегося младенца, но готова это принять. Значит, дело не только в логике? Это все равно убийство. Мы говорим о чем-то очень важном и значительном.
Я вспоминаю еще одну восемнадцатилетнюю девушку, которая работала волонтером в психиатрической клинике. Эта клиника уделяла особое внимание юным пациентам. С благой целью сотрудники познакомили девушку с юношей, страдающим шизофренией. Она действительно очень помогла ему, но только забеременела. Мать девушки посчитала действия сотрудников клиники безответственными, запретила дочери посещать ее и оказывать какую-либо помощь. Мы решили: «Девушка должна как можно скорее избавиться от ребенка». Я все организовал, но врачи сказали: «Подумайте». Девушка вернулась бы через два месяца, определившись насчет ребенка, но делать аборт по всем параметрам было бы поздно. Ей пришлось бы вынашивать нежеланное дитя, а ребенку, которого никто не хотел, предстояло бы жить в жестоком мире. Это ужасная проблема. Я быстро проиграл данный вариант в уме, и в итоге девушка избавилась от ребенка, не успев к нему привязаться. Сейчас с ней все хорошо, она не переживает по этому поводу и собирается замуж за того шизофренического больного. Они планируют со временем иметь детей.
Давайте не забывать об эмоциональной и фантазийной стороне вопроса, однако придерживаясь логики. Я убежден в правильности объективного подхода, но не следует упускать из виду бессознательную фантазию. Хотя это и не популярная точка зрения. Как правило, люди ее не признают. Разум советует делать выбор в пользу противозачаточных средств, и мир готов следовать ему. Я же предлагаю не соглашаться с этим положением вещей и иначе взглянуть на проблему противозачаточных таблеток, которые я называю «тихим убийством». В моем стихотворении отражена суть конфликта, который нельзя разрешить, но это подвело меня к неожиданному выводу. Речь идет о воображении, образном восприятии противозачаточной таблетки как тихого убийцы детей. Такое не может не затронуть чувства людей.
Данная тема для меня не нова, так как я имею дело с проблемами детей. Возьмем самого младшего ребенка в семье. Я обнаружил, что он – или она – является своеобразным убийцей всех следующих детей. Многие из них испытывают сильное чувство вины из-за этого. Мы часто сталкиваемся с подобным как частью фантазийной жизни детей.
Вам может показаться, что я имею в виду следующее: «Хорошо, мы собираемся доказать, что противозачаточные средства убивают детей, и примем решение от них отказаться». Но я говорю не об этом. Моя мысль такова: «Естественно, иногда нам приходится совершить убийство, и мы делаем это с пониманием». Не потому, что ненавидим их. Мы убиваем детей, потому что не в состоянии обеспечить им необходимые условия для роста и развития, вынуждены прибегать к примитивным инстинктам разрушения по отношению к объекту. Кроме ненависти, отношение к объекту включает и разрушение.
Моя проблема заключается в том, что я не могу обсуждать тему и не вовлекаться эмоционально. Прошлой ночью мне приснились два сна. Первый – я на конференции, что-то вроде психоаналитической конференции в Риме в прошлом году. Там было много народу: мужчины, женщины, дети и даже моя семья в полном составе. Все шло хорошо, но вдруг мимо стремительно прошла чья-то дочь. Она пересекла сцену, говоря по телефону с гостиницей: «Мама потеряла свою сумку! – затем обратилась к присутствующим: – Поймите, она должна ее найти, и мы все должны помочь ей искать!» Все кинулись на поиски. Никакой конференции – все ищут сумку.
Нам приходится кое с чем примириться, если мы имеем в виду образное значение, связанное с применением противозачаточных средств. К сожалению, это связано с фантазией женщины об утрате своей женственности.
Другой сон был скорее мужским. Он показался мне интересным, потому что в нем присутствовал самый прекрасный белый объект, и
