Самые знаменитые ученые России - Геннадий Прашкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На Международном съезде хирургов в 1897 году знаменитый Рудольф Вирхов от имени собравшихся в Москве ученых обратился к Склифосовскому, избранному Президентом съезда, с такими словами:
«…Мы встретили здесь Президента, авторитет которого признается представителями всех отраслей медицинской науки, человека, который с полным знанием всех требований врачебной практики соединяет в себе также и качество врача души, обладает духом братства и чувством любви ко всему человечеству».
Склифосовский редактировал первые в Москве специальные научные хирургические журналы «Хирургическая летопись» и «Летопись русских хирургов». Он входил в число членов-учредителей Общества русских врачей, Московского хирургического общества, избирался Президентом I и VI Международных съездов хирургов. Он был организатором, почетным председателем и активным участником специальных Пироговских медицинских съездов. Проводились эти съезды членами Общества русских врачей – наиболее представительного научного общества дореволюционной России, объединившего представителей всех медицинских специальностей. Собиралось на эти съезды по две, а то и по две с половиной тысячи человек, то есть приезжал почти каждый девятый врач России.
Кстати, молодой врач, будущий знаменитый писатель А. П. Чехов получил диплом об окончании Московского университета из рук декана медицинского факультета Н. В. Склифосовского.
К сожалению, последние четыре года жизни Склифосовский тяжело болел. Только садоводство, которым он любил заниматься в своей усадьбе Яковцы, находившейся в Полтавском губернии, несколько отвлекало его от физических тягот.
Умер Склифосовский 30 ноября 1904 года.
Александр Григорьевич Столетов
Физик.
Родился 29 июля 1839 года в городе Владимире в семье купца.
Столетовы не походили на типичных купцов. Мать сама учила детей иностранным языкам и арифметике, в доме была небольшая библиотека. Не удивительно, что в гимназии Столетов выпускал рукописный журнал, в котором регулярно появлялись его собственные стихи, рассказы и даже была напечатана маленькая повесть «Мои воспоминания».
Осенью 1856 года Столетова зачислили на физико-математический факультет Московского университета на казенный кошт, то есть он стал студентом, получающим государственную стипендию.
Время было горячее.
Император Александр II только что признал необходимость освобождения крестьян, «иначе они сами себя освободят». «…Мы все тогда и горели, и любили, и хотели работать, – писал революционер Шелгунов. – Это было удивительное время, время, когда всякий хотел думать, читать и учиться и когда каждый, у кого хоть что-нибудь было за душой, хотел высказать это громко. Все умственное движение шестидесятых годов явилось так же неизбежно и органически, как является свежая молодая поросль в лесу на освещенной поляне. Как только Крымская война кончилась и все дохнуло новым, более свободным воздухом, все, что было в России интеллигентного, с крайних верхов и до крайних низов, начало думать, как оно еще никогда прежде не думало. Думать заставил Севастополь, и он же пробудил во всех критическую мысль, ставшую всеобщим достоянием. Тут никто ничего не мог ни поделать, ни изменить. Все стали думать, и думать в одном направлении, в направлении свободы, в направлении разработки лучших условий жизни для всех и для каждого…»
Прикладную математику Столетов слушал у профессора Н. Д. Брашмана, астрономию у Ф. А. Бредихина, лекции по аналитической геометрии, дифференциальному и интегральному исчислениям читал в университете математик Н. Е. Зернов, а физику – любимый предмет Столетова – профессор М. Ф. Спасский. Живя очень скромно, Столетов все-таки не соглашался на ведение частных уроков, как было тогда принято. Все свое время он старался отдавать науке.
В 1860 году Столетов окончил университет.
Профессор физики Н. А. Любимов пытался оставить талантливого выпускника при кафедре, но в этом Столетову было отказано. Как всякий казеннокоштный студент, он обязан был проработать шесть лет «по учебной части Министерства Народного просвещения».
В сентябре 1861 года Столетов все же получил разрешение вернуться в университет. А летом 1862 года, он по специальной стипендии для отличившегося студента, учрежденной профессорами К. А. и С. А. Рачинскими, отправился в заграничную командировку.
Три года Столетов проработал в Гейдельберге, Геттингене и Берлине в лабораториях известных физиков Г. Кирхгофа, Г. Гельмгольца, Г. Магнуса и В. Э. Вебера.
Особенное впечатление на Столетова произвел Вебер.
«Преоригинальный старичок, – писал он с присущей ему точностью и лаконичностью. – Одет довольно цинично, говорит престранно, не договаривая, растягивая слова и прочее. Взглянув на него и даже послушав его, не подумаешь, что столько дельного, нового, теоретически глубокого вышло из этой головы».
За границей Столетов выполнил первую научную работу.
Вместе с К. А. Рачинским он установил, что диэлектрические свойства среды, характеризующие ее способность к электризации, никак не сказываются на величине взаимодействия между магнитами и проводниками.
В декабре 1865 года Столетов вернулся в Россию.
В Московском университете он получил место преподавателя математической физики и физической географии. Лекции Столетов читал сжато и ясно, приводя массу занимательных примеров и фактов, умело цитируя великих мыслителей. К лекциям готовился чрезвычайно тщательно, допоздна просиживая при свечах. Много зная, он был чрезвычайно строгим и требовательным экзаменатором и довольно часто получалось так, писал позже Тимирязев, что «…студенческая голова не могла вместить всего требуемого. А Александр Григорьевич не мог понизить уровень своих требований ниже известного минимума и превращать экзамен в пародию».
Столетов вообще отличался большой бескомпромиссностью, был резок и прям.
Знавшие его, не раз вспоминали, что от нападений Столетова на служебных заседаниях «расстраивались сердца, случались истерии». В Столетове полностью отсутствовала какая-либо склонность к гибкости. Он всегда был застегнут на все пуговицы, раскрываясь только иногда – перед друзьями.
«Факультетские истории, взметаемые Столетовым, – вспоминал позже известный писатель Андрей Белый, отец которого, математик Н. В. Бугаев, был в описываемое время деканом физико-математического факультета, – сплетались в сплошную „историю“ без конца и начала: Столетов виделся мне охотником крупной дичи, спускающим двух гончих, Марковникова и Соколова; и то я видел: спасающегося в бегство Сабанеева, в виде большого верблюда, то видел я Н. Д. Зелинского, мчащегося в виде испуганной антилопы; то сам Н. А. Умов в виде огромного, пушистого овцебыка пересекал поле зрения; за ними – мчащийся лев-Марковников; или – подкрадывающийся Столетов-тигр; и отец возвращался с заседаний оживленный, но… нисколько не возмущенный; защищая от Столетова факультетский фронт, отец и кричал, и сжимал кулаки, и срывал с себя салфетку (за обедом); а приняв меры к защите, с добродушием поперчивал суп и лукаво потирал руки; не без сочувствия к скандалистам он приговаривал:
– Да-с, что поделаешь: бедный Александр Павлович!
И мне не до конца верилось, чтобы отец действительно до мозга костей думал, что Александр Павлович – космический овен, ужаленный Столетовым-скорпионом…»
В мае 1869 года Столетов защитил магистерскую диссертацию.
Из-за отсутствия исследовательской лаборатории тему для диссертации он выбрал чисто теоретического характера: «Общая задача электростатики и приведение ее к простейшему виду». Для двух проводников такая задача была решена в свое время физиком Томсоном и геометром Морфи. Выбрав и решив более сложный вариант, Столетов подтвердил свои исключительные математические способности.
В том же году Столетов был утвержден в звании доцента.
Однако его подвело здоровье.
Почти год Столетов провел в лечебницах, ему было запрещено читать и писать.
«…Я расскажу в двух словах собственную историю, – писал Столетов одному из своих учеников, жаловавшемуся на свои болезни. – После командировки в 1862–1865 гг. я вернулся совсем больной с расстроенными нервами, головными болями, неисправным пищеварением и прочее. Сразу затянулся в преподавание двух предметов, отвлекавшее от не готовой еще диссертации. И в то же время лечился. На таком положении, получая от университета 500 р. и субсидию от старшего брата, пробился три года – до утверждения доцентом. Вслед за тем выдержал нервную горячку (накопилось!), которая вычеркнула целый год из моего академического существования. После бури воздух освежился, и теперь, перевалив за половину срока, обещаемого мне моей фамилией, могу мечтать о полном ее оправдании…»
Справившись с болезнью, Столетов вернулся к научной работе.
Московский университет не имел своей физической лаборатории. Чтобы ставить эксперименты приходилось выезжать за границу. Столетов энергично занялся организацией лаборатории. Он писал письма, прошения, ходил по казенным кабинетам, доказывал и, в конце концов, своего добился. Вокруг физической лаборатории сразу начал формироваться круг заинтересованных физиков, что, собственно, и положило начало знаменитой физической школе Столетова. Стоит отметить, что в число учеников и последователей Столетова входили такие ученые, как Н. А. Умов и Н. Е. Жуковский. Иногда вечерами холостой Столетов собирал друзей на своей квартире на Тверской улице. Случалось, что он сам садился за фортепьяно, а иногда аккомпанировал астроному Ф. А. Бредихину, прекрасно владевшему скрипкой.
