Чёрная пирамида - Ростислав Александрович Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маргарита с благодарностью посмотрела прямо в глаза друга её погибшего отца.
– Порой мне кажется, что даже если бы я и захотела остановиться, то ничего бы у меня не получилось. Это уже слишком глубоко внутри. Я слишком сильно завязла во всём этом, чтобы сейчас просто так взять и всё бросить.
Она откинула голову назад, борясь с подступающими слезами, и громко шмыгнула носом.
– Да и так проще, что ли, – продолжала Марго. – Теперь, когда мы не пытаемся разобраться в потоках лжи, не барахтаемся во тьме, всё стало гораздо яснее. Понятнее… Нашёл подсказку, разгадал, вычислил храм, добрался до него, забрал статуэтку и нашёл следующую подсказку. Всё так просто.
– И тем не менее сюрпризов и испытаний хватает, – многозначительно заметил Ковальский, намекая на то, что они пережили в храмах солнца и ветра.
– Да уж… Но как ты и сказал… Поиски правды требуют жертв. А жертвы невозможны без тяжёлых испытаний…
* * *Убедившись, что с Маргаритой всё в порядке, Ковальский, подгоняемый возмущённой стюардессой, проследовал на своё место рядом с Ряховским. На этот раз они специально заняли произвольные места в самолёте, чтобы вызывать как можно меньше подозрений. Да, лейтенант понимал, что несколько нарушил эту схему своим нескрываемым интересом к самочувствию Марго, но ничего поделать не мог. Состояние девушки вызывало у него серьёзные опасения.
Плюхнувшись в кресло и снова застегнув ремень, Ковальский бросил мимолётный взгляд на место справа от прохода, отделённое от его собственного всего парой рядов. Там разместилась Алиса Маркова. Помощница Ряховского доедала скудный обед, предоставленный авиакомпанией. Ратцингера закинули в самый хвост самолёта, где немец поспешил заснуть. Лишь два федерала сидели рядом, словно старые друзья.
– Проведал? – бесцветным тоном поинтересовался Ряховский.
– Ей опять снятся кошмарные сны о пирамиде. Думает, в этом что-то есть.
– Как же мне надоел весь этот бред, – отмахнулся Ряховский, глядя на бескрайние просторы африканской пустыни, расстилавшейся под ними. – Есть проблема куда серьёзнее.
– Какая? – тон Ряховского не на шутку встревожил Ковальского.
– Кажется, ты был прав насчёт Ратцингера.
Альберт вкратце рассказал подчинённому о той сцене, что лицезрели они с Алисой, когда немец наткнулся на сеттита.
– Он попытался выйти с ними на связь ещё в Москве, говоришь?.. – на минуту Ковальский задумался. – Тот культист, которого схватили на Киевском вокзале…
– Да, мы уверены, что у них был разговор. Но содержания уже никогда не узнаем.
– Да он бы нам и не рассказал ни за что на свете. Ни он, ни Ратцингер… Но мы же пришли к выводу, что немец не является шпионом сеттитов. И видимо, этот самый шпион остался в Москве и сейчас кусает локти.
– Только если его не назначили следователем вести наше дело, Саша…
Лицо Ковальского тут же посуровело.
– Подобный расклад мне даже в голову не пришёл.
– Даже если Ратцингер не был агентом сеттитов на момент событий в Москве, – продолжал Ряховский, – это не значит, что он не может им стать здесь и нанести нам удар в спину.
– Но он же сам, как исследователь, заинтересован в том, чтобы вместе с нами отыскать Омбос, – возразил лейтенант.
– Да, это в его интересах, но не ценой собственной жизни. Зачем рисковать погибнуть в смертельной ловушке в гробнице, быть убитым культистами или арестованным полицией? Особенно если можно перейти на сторону врага, который сам тебя приведёт туда, куда тебе нужно.
После слов Альберта Ковальский погрузился в глубокие раздумья.
– Прежде всего, тебя не удивляет, почему мы вообще всё ещё живы? – не унимался Ряховский.
– Смекалка? – предположил лейтенант.
– Нет, тут этим даже и не пахнет. Нам едва удаётся обставлять сеттитов хотя бы на шаг. А они ещё в Москве зарекомендовали себя как жестокие и расчётливые убийцы. Вспомни, как в храме солнца культист изящно и непринуждённо смог разделить нас: двое оказались в ловушке за огнемётами, ещё двое едва не сгорели в погребальной камере. А вот Ратцингер…
Ковальский кивнул.
– Ну да, если бы не наш сумевший спрятаться в дренажной канаве немец, мы бы все там полегли, – он с минуту помолчал. – Как сеттит вообще умудрился проглядеть его? Не обратил внимания, что один из группы исчез?
– Нет, ты сам знаешь, это совершенно не похоже на сеттитов.
– Понадеялся, что даже если нас всех не добить, то мы сами задохнёмся в дыму? Звучит более чем надуманно…
– Неужели не понимаешь, Саша? Он мог это сделать намеренно…
– Но зачем оставлять Ратцингера в живых? – в голосе Ковальского читалось возмущение. – Почему сеттит не прочесал храм вдоль и поперёк, не прижал немца к стенке и не пристрелил?
– Вряд ли это преступная самонадеянность. Больше похоже на тонкий расчёт…
По сдвинутым бровям Ковальского можно было понять, что версия Ряховского его всё-таки не устраивала.
– Тут что-то нечисто, – пробурчал он. – Даже если ты прав, какой смысл сеттитам было оставлять нас всех в живых в храме солнца? Чтобы потом едва не прикончить в храме ветра? Опять что-то не сходится.
Ряховский молчал, загадочно поблёскивая глазами. Уставший от этого разговора Ковальский откинулся на спинку кресла.
– Не могу сказать, что ты переоцениваешь опасность, Альберт, но в то же время… Учитывая, что ответил Ратцингеру сеттит, думаю, мы можем не опасаться его предательства. Даже сами культисты этого немца в упор не видят…
– Ты предлагаешь дождаться, когда он донесёт на нас Ордену и они всех нас убьют? – перебил его Ряховский. – Его нужно как-то изолировать от нас…
– А ты просто не дави на него, – отрезал Ковальский.
Начальник воззрился на него, нахмурив брови.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Давай-ка будем честными, Альберт, хоть на минуту. Учитывая обстоятельства, полагаю, я могу быть откровенным, поскольку сейчас мы в одной лодке. С тобой порой бывает совершенно невыносимо работать. Возможно, ты считаешь это достоинством – свой пробивной, прямолинейный характер, – но зачастую это лишь отталкивает, не находишь? Да, я понимаю, что Ратцингер раздражает тебя из-за его политических взглядов и отношения к нашей службе, но в данном случае он наш союзник. Ты же прекрасно понимаешь, как легко их бывает обратить во врагов.
Ряховский гневно сверкнул на него глазами.
– Ты ещё учить меня будешь, как работать? Ты забываешь своё место, Саша.
– Мы оба находимся в смертельной опасности, и оба хотим остановить этих безумных культистов, – сказал Ковальский спокойным тоном. – Любой из нас может помочь другому в минуту опасности или же погибнуть. И мы тем более не на службе – сам знаешь почему. Так что, мне кажется, сейчас не до субординации. И в сложившихся обстоятельствах мы можем и должны общаться на равных.
Слова Ковальского как будто попали в цель. Ряховский помолчал, отвёл
