Испытания госпожи Трейт (СИ) - Снежная Дарья

Довольным.

— Ты назвала меня «Тони».

Я стушевалась. Оно само выскочило! Тяжело официально обращаться «господин Уолтер» к человеку, у которого ты сидишь на коленях!

— Этого больше не повторится!

— Ну нет уж, пусть повторяется!

Он боднул меня лбом и руки на талии сжались сильнее, и снова внутри остро-тянуще стрельнуло.

Надо с этим завязывать.

— В таком случае надо было прописывать это в контракте, — назидательно отметила я, отклоняясь снова.

Однако моя попытка пошутить успехом не увенчалась.

Уолтер поморщился и выпустил меня, позволяя выскользнуть из его объятий.

— Забудь контракт, Лив. Даже ты должна понимать, что все давно вышло за его рамки.

— Что ты хочешь сказать этим «даже ты»? — оскорбленно вспыхнула я, одергивая юбку.

— Что к этому моменту уже пора понять, что мира, в котором Она встретила Его, — он старательно выделил интонацией заглавные буквы, — они увидели друг друга, влюбились с первого взгляда и жили долго и счастливо в полной идиллии, не существует. Я хочу быть с тобой, — он сказал это так спокойно, так прямо, что мое почти сорвавшееся возмущение застряло в горле. — И, прости, но это очевидно, что я тоже тебе нравлюсь. Но тебе спокойнее жить в закрытом мирке в ожидании несуществующего идеального мужчины, нежели попытаться выстроить реальные отношения.

— Реальные отношения? — переспросила я. В душе всколыхнулась обида. — Это наши отношения ты называешь реальными? Те, в которых ты, пользуясь моим зависимым положением, заставляешь меня начать с тобой встречаться, а потом зовешь замуж только потому, что сил нет уже терпеть, как хочется затащить в постель? Может быть, я и живу в выдуманном идеальном мире, но у тебя, Энтони Уолтер, о реальности тоже интересные представления!

Уолтер выглядел примерно так же, как тогда, когда я влепила ему пощечину.

Что? Не нравится? Ты не подумал о том, что люди не любят, когда кто-то без спросу вламывается в их личные переживания и выставляет их глупыми и смешными. И мало того, что не любят, но могут еще и попытаться защититься и дать сдачи.

Я, может быть, и наивная девица, которая не знает жизни. Но не тебе с твоими методами меня ей учить.

Энтони молчал. Не знаю, о чем он думал в этот момент, а я — ни о чем, во мне просто кипела и булькала чистая неразбавленная злость. Но дров под этот котел больше никто не подкидывал, и злость утихла, а Уолтер продолжал молчать. И тогда я устало озвучила единственный на данный момент возможный вариант окончания разговора:

— Ты не мог бы вызвать мне такси? Пожалуйста.

Мужчина дернул углом рта и встал с дивана.

— Я тебя отвезу.

«Не говори глупостей», — сама до себя достроила я не прозвучавшую фразу и снова закипела, но пошла за Уолтером. Если ему так нравится подрабатывать извозчиком — на здоровье!

В машине всю дорогу царила гробовая тишина. На похоронах, прости тетушка, и то было живее.

Уолтер остановился в нескольких домах от моего, и в другой раз я бы это оценила, но сейчас была слишком зла. Поэтому просто скупо поблагодарила и вышла из машины, с трудом удержавшись от того, чтобы мстительно хлопнуть дверцей. В конце концов, мобиль не виноват, что его владелец такой… мерзавец!

Сверлящий лопатки взгляд я чувствовала до самого дома, но обернулась только посмотреть с крыльца, как мигнув габаритными огнями «Ястреб» умчался в ночь.

Вероятнее всего, навсегда.

Энтони

Вот…!

Хотелось подобрать какой-то эпитет, но эпитет не подбирался.

Дура?

Да нет, не дура.

Стерва?

Тем более — нет.

Гадина? Вообще не в тему.

Эпитет не подбирался так же, как и слова после заявления Оливии.

Признаться, я впервые чувствовал себя настолько растерянным.

Я не знал, что ей сказать. Всегда, во время любых самых напряженных переговоров, заключения многомиллионных сделок — знал. А тут — не знал.

Потому что Лив была неправа. Но как до нее донести это прямо сейчас, я не имел ни малейшего представления, потому что с ее точки зрения все действительно можно было трактовать так, как она это озвучила. Принудил, заставил…

Предложение сделал, мерзавец такой…

Раздражение перемешивалось с растерянностью в незнакомый гремучий коктейль.

Может быть, я действительно и не планировал делать это предложение, но это вовсе не означает, что это было для того, чтобы затащить ее в постель!

Дура!

Нет, «дура» все равно не подходило…

Я вывернул руль, поворачивая, шины взвигнули, и этот звук вдруг заставил понять, что мой мобиль несется с бешеной скоростью.

Я слегка выдохнул и перестал давить на газ.

Да, я не собирался делать предложение, эта мысль промелькнула и вдруг показалась дивно правильной. А почему бы и нет? Она красива, умна, интересна. Из хорошей семьи опять же. Маменька, конечно, предпочла бы леди, но не маменьке выбирать.

Хотя даже об этом я подумал уже позже.

А прямо в тот момент мне было так хорошо с ней, что подумалось, что я был бы не против, чтобы так было всегда. Только и всего.

И нате!

Предложение сделано без должной феерии!

Задним умом я понимал, что отказано мне было вовсе не поэтому, но раздражение вкупе с задетым самолюбием отказывались признавать мою неправоту.

Я остановился возле ярко освещенной гостиницы, не глядя бросил ключи подскочившему лакею (? Как называются те кто машину отгоняют и пригоняют?) и чеканя шаг прошел внутрь.

— Добрый вечер, господин Уолтер!

Хотел бы я знать, в каком месте он добрый!

— Вам звонил господин Шелтон, просил перезвонить, как только у вас появится такая возможность.

Я только мрачно кивнул и отправился в свой номер.

Мазнул по выключателю, зажигая свет, сбросил ботинки, пиджак и растянулся на кровати.

Полежал так несколько мгновений, а потом потянулся к магофону.

— Я.

— Ну и скажи на милость, где тебя носит?

— В Лестренже.

— Это я уже выяснил, что в Лестренже, иначе как бы ты мое сообщение получил. Какого черта, Тони? Что за выходки с исчезанием в неизвестном направлении? Тебе что, десять лет?

— В десять я еще как раз отчитывался, куда иду. А вот в тринадцать уже перестал.

— Не увиливай от темы, — глава безопасности отказывался съезжать с любимой партии — отчитывания меня за безответственный подход к его работе. — Что ты забыл в Лестренже?

— Похороны.

— Чьи?

— Оливии.

Только когда тишина на том конце стала совсем гнетущей, я спохватился как это прозвучало, поморщился и поправил:

— У нее умерла тетушка. Я поехал ее поддержать.

— О-о-о-о, — все сразу понял друг детства. — И как? Поддержал?

— Да как тебе сказать… сначала неплохо, а потом она разозлилась и вряд ли теперь захочет меня видеть.

— Что ты такого сделал?

Я с силой провел ладонью по глазам, пытаясь стереть усталость.

— Предложение.

И снова в трубке на несколько секунд воцарилась тишина.

— Ты серьезно?

— Вот и она посчитала, что нет.

Брайан задумчиво попыхтел в трубку, не находя слов, непонятно, чьей глупости поражаясь — моей или ее. Ну, он все таки мой друг, так что запишем его в мой лагерь по умолчанию.

— И что ты теперь будешь делать? — наконец поинтересовался Шелтон.

— Завтра утром вернусь в Карванон. Работать надо.

Мы оба знали, что Брайан спрашивал не о том, но на этот вопрос у меня ответа пока не было.

Испытание 9

В Карванон я возвращалась с тяжелой душой, и даже поющие фонтаны, на станции с которыми поезд традиционно делал длительную остановку, не отвлекли от неприятных мыслей. Хотя, как правило, когда я возвращалась из дома, именно они приподнимали мне настроение, являясь как бы знаком того, что семейное давление осталось позади, а впереди столица, где я сама себе хозяйка.

Сегодня музыка фонтанов журчала уныло.