Фидель и религия. Беседы с фреем Бетто - Фидель Кастро

Фрей Бетто.  Например?

Фидель Кастро.  Был момент – и сначала, если хочешь, я укажу на то, что стоит критиковать, - когда я сказал: мы порой были догматиками, но вы тоже догматики и иногда даже большие догматики, чем мы; на протяжении истории не было другого столь догматического института, как католическая церковь. Я сказал им также, что иногда революции бывали непреклонными, но что ни один другой институт на протяжении истории не был более жестким и непреклонным, чем католическая церковь; что эта жесткость, эта непреклонность и эта нетерпимость привели когда-то к созданию институтов, которые под влиянием своих идей на протяжении веков посылали множество людей на костер из-за их диссидентских позиций по отношению к позициям церкви. Я напомнил им даже деяния Торквемады, случаи с учеными, мыслителями, которые были сожжены живьем из-за того, то расходились во мнениях с церковью.

Фрей Бетто.  Торквемада был доминиканцем, также как я. Я утешаюсь тем, что я также брат Джордано Бруно, Томмазо Кампанеллы, Савонаролы и других доминиканцев, которые, как Бартоломео де лас Касас боролись за освобождение.

Фидель Кастро. Я не думаю, что поскольку Кампанелла был доминиканцем, ты станешь коммунистом-утопистом.

Фрей Бетто.  Нет, надеюсь, что не буду утопистом. Во всяком случае, я думаю, что в коммунизме есть много от утопии, а теологически то, в чем есть доля утопии, мы называем Царством Божьим, потому что тогда, когда окончатся все противоречия и даже более не будет государства, мы достигнем, как мне думается, иной сферы духовных качеств в человеческой жизни.

Фидель Кастро.  Я согласен с тобой, это правда, что у всякой революции есть мечты и надежды на великие свершения. Возможно, революция не осуществит их все из-за этого процента утопичности, какой может заключаться в революционной идее, и я думаю, что в христианстве равным образом есть элементы утопии, так же как в социализме и в коммунизме. Но, опираясь на мой собственный опыт – видя то, что произошло в нашей стране за эти двадцать шесть лет, - я мог бы сказать, что в случае Кубы наша действительность превзошла наши мечты, и надо подчеркнуть, что мы прошли не через утопическую, а через субутопическую стадию, то есть наши мечты не достигли уровня утопии, а наша действительность превзошла ее.

Кстати, я не знал, что Торквемада был из того же ордена, что и ты, но ты действительно назвал имена ряда просвещенных и уважаемых людей, что очень меня радует.

Этот разговор с епископами я вел не в полемическом, не в критическом духе, а как бы размышляя над историческим опытом и над событиями. Потом я сказал им, что у нас есть общее с ними, что мы могли бы прекрасно подписаться почти под всеми заповедями Закона Божьего, они очень похожи на наши. Если церковь говорит: «не крадите», мы тоже строго применяем этот принцип: «не крадите». Одна из характеристик нашей революции состоит в том, что она уничтожает воровство, растраты и коррупцию. Если говорит: «люби ближнего твоего как самого себя», это как раз то, что проповедуем мы, развивая чувство человеческой солидарности, которое заключено в самом существе социализма и коммунизма, дух братства между людьми, к чему мы так упорно стремимся. Если церковь говорит: «не лгите», среди того, что мы более всего осуждаем, наиболее сурово критикуем и более всего отвергаем, мы называем ложь обман. Если церковь, например, говорит: «не желай жены ближнего твоего», мы считаем, что один из этических принципов отношений между революционерами – это именно принцип уважения к семье и уважения к жене товарища, к жене ближнего, как вы говорите. Когда, например, церковь воспитывает дух самопожертвования и дух воздержанности и когда церковь настаивает на смирении, мы говорим совершенно то же, утверждая, то долг революционера – это готовность идти на жертвы, суровая и скромная жизнь.

Фрей Бетто. Мне очень нравится определение святой Терезы Младенца Христа[X1] , которая говорила, что смирение – путь к правде.

Я еще хотел бы добавить, что, как мне кажется, вы выполняете и другую важную заповедь: «не поминай имени Господа твоего всуе», потому что к тому имени Богу всуе взывает Рейган и многие капиталистические правительства. Я предпочитаю справедливую политику, которая проводится во имя человеческих принципов, которая проводится во имя идеологических соображений; потому что колониальная, империалистическая, фашистская политика часто проводится во имя Бога.

Меня успокаивает лишь библейское положение о том, что в религиозном феномене есть идолопоклонство; то есть многие люди верят в богов, которые в основном

не тождественны Богу Иисусу Христу. Я уверен, например, и часто спрашиваю себя, что общего между Богом, в которого верю я, в которого верят латиноамериканские рабочие и крестьяне, и богом Рейгана, богом чилийских генералов-убийц, таких как Пиночет; он

не один и тот же, это разные концепции. И одна из этих концепций – чистейшее идолопоклонство. Евангельский критерий для определения концепции, не являющейся идолопоклонством, - это именно обязательство любить ближнего, и особенно бедняков.

Фидель Кастро. Думаю, ты привел несколько очень ясных примеров. Можно сказать, во всем этом есть не только определенная форма идолопоклонства, но также и огромное лицемерие. Вот я говорил тебе, что одно из того, чего мы не выносим, это ложь. Мы никогда не прибегали ко лжи перед народом, ни перед кем, потому что человек, который лжет, унижает себя, позорит себя, проституирует себя, деморализуется.

И однако, я вижу, что в политике Соединенных Штатов не только Рейган, а почти все функционеры систематически, каждый день, прибегают ко лжи – не раз, но каждый день – к преднамеренной и сознательной лжи.

Ты упомянул тут некоторых сеньоров вроде Пиночета. Предполагается, что Пиночет – человек набожный, а на его совести гибель тысяч людей, тысяч убитых, замученных, пропавших без вести; народ страдает от страшных репрессий, вынужден приносить огромные жертвы. Сегодня Чили – страна с самым высоким в Латинской Америке процентом безработных, и одновременно это самый высокий процент,

когда-либо бывший в стране.

Наверное, мы не в состоянии представить себе мучений, которые терпят миллионы людей из-за политики, на службе богатства и на службе интересов империализма. Война во Вьетнаме, во время которой было сброшено больше бомб, чем за всю Вторую мировую войну, стоила жизни миллионам людей. Несомненно, это не пример христианского духа. Та война родилась из лжи, весь этот инцидент в Тонкинском заливе был чудовищной выдумкой; все предлоги, использованные для начала той войны, были придуманы заранее.

И это мы видим постоянно в каждом заявлении правительства Соединенных Штатов о Южной Америке, о Сальвадоре, о Никарагуа. Я не буду говорить тебе о Кубе; о Кубе они лгут в течение двадцати шести лет. Действительно, все эти люди чудовищно лицемерны и часто, совершая преступления, взывают к имени Бога.

Фрей Бетто.  Разрешите команданте. Я хочу сказать, что бога, которого отвергаете вы, марксисты-ленинцы, я тоже отвергаю: бога капитала, бога эксплуатации, бога, во имя которого Испания и Португалия совершали миссионерскую евангелизацию Латинской Америки, сопровождая ее геноцидом в отношении индейцев; бога, который оправдал и освятил связи церкви с буржуазным государством; бога, который сегодня узаконивает военные диктатуры типа диктатуры Пиночета. Этот бог, которого вы отрицаете, этот бог, которого Маркс обличил в свое время, - мы тоже отрицаем этого бога; это не бог Библии, не бог Иисуса.

Библейские критерии для того, чтобы знать, кто действительно выполняет волю Божию, находятся в главе 25-й Евангелия от Матфея: я алкал, и вы дали мне есть; я жаждал, и вы напоили меня. И сегодня мы могли бы добавить: я не имел образования, и вы дали мне школы; я был болен, и вы дали мне здоровье; у меня не было жилья, и вы дали мне очаг. И тогда, заключает Иисус: «…так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Сейчас я только что был на встрече с группой кубинских студентов-христиан; они попросили меня сказать там, на месте, несколько слов, и один спросил меня, что по моему мнению, значит быть христианином в обществе, где много атеистов; я ответил: знаешь, для меня проблема атеизма – это не проблема марксизма, это наша проблема, проблема христиан; атеизм существует, потому что мы, христиане, исторически были неспособны последовательно претворять нашу веру. Все идет от этого. Когда анализируешь вклад, который внесла религия, оправдывая эксплуатацию на земле во имя вознаграждения на небе, видишь, что там закладываются основы, создающие условия для атеизма.

Я хотел сказать, что с евангелической точки зрения социалистическое общество, создающее условия жизни для народа, бессознательно осуществляет само то, что мы, люди веры, называем замыслами Бога в истории.