Большой шухер - Леонид Влодавец

— Молодец! Хороший мальчик! — похвалила Эля. — Сейчас отдохнешь немножко, подремлешь… Телевизор включить?

— Не надо. Они там опять Чечню показывать будут. Я лучше посплю.

— Ну, тогда поехали. А вы, малышки, посуду мойте, ладно?

Эля отвезла Олега в спальню, откинула одеяло с кровати, которую Лида застелила чистым бельем. Олег беспокойно заерзал на коляске. Потом смущенно пробормотал:

— В туалет надо…

— Господи, проблема-то! Сейчас отвезу. Не переживай.

— Ну что делать, если я такой? Не привыкну никак…

Эля подкатила его к туалету, открыла дверь.

— Тебе по-большому или по-маленькому?

— По-большому.

— Цепляйся, — Эля нагнулась, Олег обнял ее обрубками за шею. Она подняла Олега на руки и, расстегнув штаны, сняла их с него вместе с трусами. Потом осторожно усадила на стульчак. Олег, чтоб не потерять равновесие, уцепился культями за никелированные скобы, привинченные к стенам поблизости от унитаза.

— Облегчайся! — сказала Эля, закрывая дверь. — Смотри осторожнее, не свались!

В это самое время в квартиру позвонили. Звонки были не простые, а хорошо знакомые, условные: длинный-короткий-длинный. Открывать пошла Лида.

— Не спеши, — остановила ее Эля. — Дай я сперва гляну… Она припала к «глазку» и увидела того, кто ее вполне устроил, Дверь открыла, не задавая лишних вопросов.

— Привет, девушки! — сказал, входя в квартиру, плотный мужичок со спортивной сумкой на плече.

— Здорово, — скорее осклабилась, чем приветливо улыбнулась, Эля. — Как обычно?

— Именно. — Мужик расстегнул «молнию» на сумке. — Грузи.

— Сейчас принесу.

Эля вышла и через пару минут вернулась с небольшой картонной коробкой. Мужик открыл ее, в коробке лежало несколько более мелких упаковок с ампулами, без этикеток и маркировки. Он пересчитал ампулы, вытянул из сумки несколько пачек стотысячных купюр, подал Эле.

— Пересчитывай.

Эля отдала пачки Ларисе, та ушла в глубь квартиры, откуда послышался характерный шум, производимый счетчиком купюр, обычно употребляемым в банках. Минут через пятнадцать Лариса вернулась. За все это время мужик с Элей словом не обмолвились.

— Нормально, — доложила Лариса.

— Свободен, — сказала Эля так, будто в ее воле было оставить тут мужика навсегда. Тот вздохнул с видимым облегчением и выскользнул за дверь.

— Все, — объявила Эля, — больше никого не ждем, верно?

— Ага, — отозвалась Лида. — На звонки не отвечаем, к телефону не подходим. У нас с Лариской законный выходной, между прочим.

— А мне на работу только вечером, — сообщила Эля. Тут донесся шум воды из туалета.

— Олежка стучится, — доложила Лида с легкой усмешкой. — Помочь, Элечка?

— Включи воду в ванной… А ты, Ларисенок, сделай ему чистые трусики и майку.

Эля без особых церемоний открыла дверь в туалет.

— Все? — спросила она. — Сделал дело? Ну, давай помогу тебе чистоту навести.

— Слушай, — пробормотал Олег, — неужели так всегда будет? Сколько еще так можно жить, а?

— Столько, сколько Бог определим, так теперь положено говорить.

— Помереть лучше…

— Отвяжись! Не болтай языком. Может, мне нравится твоя попка?

— Извращенка ты, что ли? — пробормотал Олег. — Другие за тыщу долларов в день на такую работу не пойдут…

— Я бы тоже за плату это делать не стала, пора бы понять… Ну все, пойдем в ванную. Ополосну тебя, чтобы был чистенький и в чистеньком спать лег. И еще, чтобы у тебя нигде не чесалось. Ну, влезай мне на спину, донесу.

Она присела, осторожно взяла Олега за культи, подняла на спину и понесла в ванную. Лида уже пустила воду, но из ванной не вышла. Лариса, которая подошла с чистым бельем для их подопечного, подключилась вовремя: вместе с Лидой они сняли Олега с Элиной спины и осторожно усадили на сиденье в виде деревянной решетки со спинкой и поручнями из металлических трубок.

— Так, — скомандовала Эля, — придерживайте его, чтоб не полетел, я с него камуфляжку и майку сниму.

— Да я и так удержусь, — проворчал Олег, — мешаться только друг другу будете.

Он старательно сдвинул обрубки ног. Были бы ладони, он бы ими прикрылся, но таковых не имелось, и он скрестил на бедрах клешни. От Эли это не укрылось.

— Ты лучше скажи, что стесняешься. А зачем? Пора бы уж привыкнуть.

— К этому никогда не привыкнешь, понятно?! Лучше бы я в интернат попал для инвалидов! Там все такие, никому не обидно…

— Балда! В интернате ты бы лежал на судне да гнил заживо, — проворчала Эля. — И кормили бы тебя баландой какой-нибудь. А у нас ты — гладенький, беленький. Сейчас отмоем, спинку потрем, будешь розовенький.

— Только обрубком от этого быть не перестану. Вам это игрушки, да?

— Нет, не игрушки, — строго сказала Эля. — Мы это всерьез. И ты — не обрубок. Ты — человек. Живой и молодой. Хотя и не совсем здоровый.

— Ну сказанула, — буркнул Олег. — «Не совсем здоровый…» Что же тогда «совсем нездоровый» называется?

— А что у тебя, кроме рук и ног, не в порядке? Голова нормальная, хотя и глупая, потому что думает не о том, о чем надо. Туловище? Ну, маленько похудало поначалу, а сейчас уже ребер не видно, живот к спине не прилипает, жирок даже появился, лопатки не выпирают. Сердце не болит, легкие не кашляют, желудок варит, справляется. Печенку тоже не пропил. Живи!

— Ладно тебе утешать! Послушаешь вас — можно подумать, что мне крупно повезло в жизни. Блин, как подумаю, что тот огород можно было обойти, удавиться хочется. Арбузика захотелось… А там и растяжка, и пехотка… Зато повезло, не убило.

— Мне тоже, знаешь ли, есть что вспомнить, — зло ответила Эля. — И тоже был случай, из-за которого удавиться хотелось, потому что его могло бы не быть, если б пошла не налево, а направо. Но не удавилась, пережила. И ты жить будешь, заставлю.

— Непонятно только — зачем.

— Из вредности. Ладно, воды, по-моему, хватит. Переключайте на душ, пора этому ворчунишке головомойку устроить. Шампунь «Head and Shoulders», «съел — и порядок!». Закрывай глазенки, а то плакать будешь.

Душисто-приторная жидкость полилась на голову Олега. Эля запустила пальцы в его седую шевелюру, стала промывать пряди, скрести макушку и виски. Лида время от времени по команде Эли поливала Олега из душа, а Лариса придерживала его за плечи, чтоб не ерзал на сиденье. При этом подруги регулярно окатывали ее водой и брызгали на майку шампунем.

— Лидка! — проворчала Лариса. — Завязывай поливать, зараза! Измочила всю! Аккуратнее!

— А ты меня как в прошлый раз полила? Терпи!

— Могла бы, между прочим, и раздеться. Тут все люди свои, стесняться особо некого, — съехидничала Эля. — Кстати, жарко тут — обалдеть! Как в сауне прямо…

— Вот и разделась бы сама.

— А что? Я запросто, — сказала она» — у меня комплексов нет. Олежек, ты не против?

— У меня мыло на лице, — Олег помотал головой. — Смой сначала, а потом раздевайся, если надо.

— Ишь ты какой! — хихикнула Эля. — Посмотреть небось хочется?

— Было бы чего смотреть…

— Ну, это на чей взгляд. Некоторые, знаешь ли, за такой просмотр деньги платят.

— Мне все равно платить нечем. И потом, если откровенно, то вы ж меня за мужика не считаете…

Эля стянула через голову футболку, под которой у нее ничего не было. Затем подмигнула подружкам, те последовали ее примеру. Лида окатила лицо Олега из душа, смыла пену с его головы.

— Ну, открой глазки! — хихикнула Эля.

Олег открыл. Так широко, насколько веки позволяли.

— Обалдели, что ли? — пробормотал он. — Издеваетесь? «Плейбой-шоу» решили устроить?

— «Плейбой» — это картинки. А мы живые. Нас даже потрогать можно, — подбоченясь, Эля выпятила бюст.

— Чем потрогать? — невесело усмехнулся Олег. — Клешнями этими?

— Ладно, — неожиданно смутилась Эля, — глупость я спорола, извини…

— Чего извиняться-то? — вздохнул Олег. — За каждым словом не уследишь. И потом — перед кем извиняться? Перед калекой?

— Зачем ты так?! — виновато пробормотала Эля. — Не злись, Олежек!

— Да не злюсь я… Просто вы глупенькие немножко. Молодые, веселые, баловные. А я все, состарился. Смотрю на все как пенсионер. Тем более что имею право. Дедушки Берлин брали, а я, блин, Грозный.

— Ну да, только дедушки, извини меня, сперва наших папаш выстругали, а уж потом состарились.

— Им лучше. Было чем стругать. А мне вот — нечем.

— Завелся! — раздраженно сказала Эля. — Кто тебе это сказал?

— Да мне и говорить не надо. Сам знаю.

— Ничего ты не знаешь. Просто вбил себе в голову, что не можешь, и все. Запсиховал сам себя.

— Эль, тебе самой-то не противно эти глупости повторять? Зачем?

— Не глупости это. Я у врачей спрашивала, они мне сказали, что физически у тебя все в порядке. Просто надо, чтоб ты немного от психологического шока отошел.

— От такого шока не отходят, — Олег поднял культи, — это никогда не отрастет!