Нерон. Владыка Земного Ада - Майкл Грант

Нерон так ее и не забыл, один из последних в его правлении указов был посвящен ее усыпальнице. С этих пор, когда он пел женскую роль, он предпочитал носить маску, напоминающую чертами лица Поппею. Его благосклонность пала на евнуха Спора, потому что его внешность напоминала Нерону Поппею, и действительно император имел обыкновение обращаться к мальчику, называя его Сабиной – вторым именем своей умершей жены.

Тем не менее в 66 году принцепс вступил в третий брак. Его новой женой стала модная и красивая Статилла Мессалина, которая к тому времени уже сменила четырех мужей [36].

Ее последний муж, Вестиний, был устранен с пути за участие в заговоре Пизона, когда занимал место консула. Императорские палачи вошли в его дом в то время, когда он давал пир. Они всю ночь продержали под стражей всех его гостей до тех пор, пока Нерон со смехом не заметил, что те достаточно пострадали за пир у консула. Возможно, ошибкой Вестиния в действительности стало то, что он женился на Статилле, когда та уже была любовницей Нерона. Но были также и другие причины, почему он был так склонен к риску. В частности, Вестиний был человеком излишне откровенным, с чрезвычайно рискованной привычкой говорить грубые шутки об императоре прямо ему в лицо.

В 66 году Нерон обратил свой гнев еще на одну группу патрициев. Это были ультраконсерваторы, люди, которые подошли, насколько осмелились, к республиканцам, и зашли гораздо дальше, чем когда-либо заходил Лукан. Их самым выдающимся членом был Тразея (Фразея) Пет из Патавия (Падуя), один из руководителей возникшей группы, имевшей значение на севере Италии. После краткого пребывания в фаворе у Нерона в начале его правления Тразея утратил веру в императора и впоследствии посвятил себя пассивному противостоянию и политике неучастия в работе Сената, где пользовался большим уважением. Во время сенаторских дебатов после смерти Агриппины Тразея вышел из состава Сената. Он также не проявлял особого энтузиазма по поводу Ювеналий, и это особенно задело Нерона, поскольку сам Тразея в своем родном городе появлялся перед публикой и исполнял трагедии. В 62 году, когда против кого-то было выдвинуто обвинение за то, что он написал грубые вирши о Нероне, именно Тразея вызвал досаду императора, убедив Сенат быть снисходительным. Теперь, после смерти Поппеи, он оставался в стороне, когда голосовали о воздании ей божественных почестей; он также не присутствовал и на ее похоронах. А его строгое выражение лица, как у школьного учителя, которое подтверждает Светоний, наверняка было еще одним источником раздражения для императора.

Тразея впал в немилость в 63 году, когда ему было запрещено присоединиться к своим товарищам сенаторам в Анции, чтобы поздравить императрицу с рождением дочери. Но тогда Нерон сделал попытку с ним примириться, поскольку, в конце концов, Тразея был, вероятно, наивлиятельнейшим из всех сенаторов. И к тому же был известен своей безупречной честностью – сам Нерон говорил об этом с восхищением.

Когда Нерон предпринял попытку примириться с Тразеей, его поздравил с этим порывом Сенека, что не принесло пользы ни Сенеке, ни самому Тразее. Теперь Тразее пришел конец, и удар пал также на всех тех, кто доводился ему родственником либо единомышленником.

Греческие философские школы относились к монархии по-разному. Киники (живший в IV веке до н. э. Диоген) не одобряли всех самодержцев, в то время как стоики лишь недолюбливали плохих. Когда Тразея умирал, философ-киник Деметрий – человек, который высказывался против терм Нерона, – присутствовал при этом, чтобы дать ему утешение. Но Тразея придерживался учения стоиков и стремился строить свою жизнь, основываясь на их доктрине. Привкус греческой философии был и у всей группы римлян, которые доводились ему родственниками и друзьями. Имперское правительство традиционно пыталось основывать собственную пропаганду на моральных принципах греческой философии.

Тем не менее сами философы, по крайней мере еще во времена правления Калигулы, проявляли признаки оппозиции режиму – и они недавно понесли потери после заговора Пизона.

Сенека чувствовал необходимость опровергнуть обвинения в том, что эта философия является губительным учением. Обыкновенные римляне, вполне естественно, ничего не чувствовали, кроме презрения к этому вопросу; а интеллектуальные интересы Нерона по-царски не простирались до такой мелочи, как философия, хотя он находил приятной забавой слушать профессионалов, вздорящих между собой после обеда. Но философская аура, которая окружала Тразею, очевидно, излучала значительный романтический ореол. Поскольку именно это стало причиной создания пространной и далекой от правды саги, большая часть которой состояла из воспоминаний о языческих мучениках, предшественниках грядущих христианских.

Интерес, который Тразея и его друзья питали к философии, и их желание жить по ее заповедям не следует недооценивать. Однако они были римлянами и придерживались, прежде всего прочего, законов бескомпромиссной, сословной чести своего правящего класса, полной личного достоинства и настаивающей на абсолютной свободе слова. Позднее даже беспечный Веспасиан вынужден был считать эту группу невыносимой (в лице приемного сына Тразеи), и во время преследований позднего правления Нерона было проще всего на свете отыскать имеющих вес злобных обвинителей, чтобы предъявить им обвинение – во главе с личным другом императора Эприем Марцеллом, полным энтузиазма. Соответственно Тразея лишился жизни. Поплатился жизнью и выдающийся общественный деятель и стоик Барея Соран, хотя Тацит и Дион Кассий, возможно, ошибаются, непосредственно связав эти два случая вместе. Как и Тразея, он одно время сотрудничал с режимом и считал уместным льстить бывшему императорскому министру Палланту. Но теперь Барея был обвинен в подстрекательстве мятежа в больших городах Малой Азии – и их самый богатый человек, который был его другом, погиб при его падении. Еще одной жертвой стала малолетняя дочь Бареи Сервилия, которая опрометчиво заплатила магам за совет, как спасти жизнь ее отцу. Ее смерть была драматичной и напрасной. Но люди, которые предпочли открыто показывать свое недостаточное сочувствие Нерону, явно не имели больших перспектив на сохранение своей жизни. И Тацит, несмотря на то что восхвалял благородство их поступков, неоднозначно подчеркивает повсюду, что считает такое мученичество красивым, но бесполезным жестом – «впечатляющей, но бесполезной для государства смертью» (Тацит. Жизнеописание Юлия Агриколы, 42).

Падение Тразеи и Бареи не обязательно было результатом их действительного участия в какомнибудь заговоре. Нет причины предполагать, что они зашли так далеко. Но в том же году, очевидно, имел место второй заговор, преемник заговора Пизона. Наши сведения о том, что произошло, чрезвычайно фрагментарны. Сохранившийся манускрипт Тацита обрывается на этом самом месте, и, таким образом, у нас нет отчета о последних годах правления Нерона. Один Светоний рассказывает нам о «заговоре Винициана», который неудачно начался в Беревенте, и именно этот заговор, очевидно, упоминается как «нечестивый заговор» в записях Арвальского братства, когда 19 июня 66 года воздавались благодарственные молитвы за его подавление и за хранение жизни императора. Предводителем движения, по-видимому, был некий Анний Винициан, сын человека, составившего заговор против Клавдия и, возможно, имевшего связи с императорским домом. Винициан усердно служил в войске великого полководца времен Нерона Корбулона и был женат на его дочери. Его брат был сослан после заговора Пизона, и они были родственниками Бареи, который впоследствии тоже был лишен жизни. Устранение первого брата, а затем и Бареи было, по-видимому, поводом, который привел Винициана в страхе за собственную жизнь к мысли устроить заговор против Нерона. Барея был выдающимся губернатором провинции, а губернаторы играли большую роль в заговоре Винициана, или, во всяком случае, в резне, которая последовала за его раскрытием.

В то время Корбулон был, очевидно, не при деле, но где-то в конце 66 года Нерон, который теперь уехал в Грецию, вызвал его, чтобы тот присоединился там к свите императора. По прибытии в Кенхереи, порт Коринфа, Корбулону был вручен от императора приказ покончить жизнь самоубийством. Перед смертью он произнес по-гречески слово «Axios». Именно этим словом, по обычаю, приветствовали героя или победителя игр, что означало: «Ты это заслужил». Корбулон сказал: «Я это заслужил». Но означало ли это «я сделал глупость, что приехал», или «я был глупцом, что служил Нерону так долго», или же «я виновен»? Во всяком случае, какой бы ни была правильная интерпретация последнего слова Корбулона, есть большая вероятность, что Винициан и его сообщники-заговорщики намеревались посадить его на трон, хотя и не обязательно заранее посвятили его в свою тайну.