Суть дела - Эмили Гиффин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Итак? Как все было?
— Было замечательно, — тихо отвечает Вэлери, думая о том, как быстро пролетело время, пока она сидела там с Ником, как приятно и легко чувствовала себя. — Мы очень хорошо поговорили.
— Я имею в виду еду, — поднимает брови Джейсон, — а не компанию.
— Еда была отменная. Вот.
Она передает пакет брату, который бормочет что-то себе под нос.
— Что? — переспрашивает Вэлери.
Джейсон повторяет медленнее и громче:
— Я сказал: «По-моему, кто-то увлекся доктором Ботимусом».
— Доктором Ботимусом? — опять переспрашивает Вэлери, закрывая жалюзи. — Это какое-то сленговое слово, которого я не знаю?
— Да. Доктором Ботимусом. Доктором-бессребреником.
Вэлери нервно смеется и повторяет:
— Бессребреником?
— Доктором Совершенство, — подмигивает ей Джейсон.
— Я не встречаюсь с женатыми мужчинами, — твердо произносит Вэлери.
— Я не сказал, что ты с ним встречаешься. Я только сказал, что ты им увлеклась.
— Я не увлеклась, — возражает Вэлери, представляя темные глаза Ника, его манеру прищуриваться с легкой гримасой, когда он излагает свою точку зрения или проявляет категоричность. Ей приходит в голову, что ее возражение может показаться чрезмерным, и ей не следует так уж сильно протестовать, особенно учитывая их с Джейсоном привычку часто болтать о классных парнях, в том числе и о женатых, ну хотя бы взять того холостяка, который живет через улицу и иногда с голым торсом поливает свой газон.
Джейсон открывает пакет, нюхает и одобрительно кивает.
— Так о чем вы говорили все это время?
— О многом, — отвечает Вэлери и вспоминает, что еще не рассказала Джейсону о корзине от Роми. Она хочет сделать это сейчас, но внезапно чувствует усталость и решает отложить эту историю до утра. — О работе. О его детях. О школе Чарли. Много всего.
— Ты не намекнула ему, что он немного увлекся?
— Не начинай.
— Это ты не начинай, — говорит Джейсон. — Ты вступаешь на опасную дорожку, западая на такого Болдуина, как он.
— Как скажешь. — Вэлери смеется над термином «Болдуин» и думает, что разок действительно влюблялась в Билли — или кто уж там из братьев снимался в фильме «Коматозники», — но Ник нисколько его не напоминает. К несчастью для нее, думает она, наблюдая за поедающим кальцоне Джейсоном, у Ника даже глаза красивее.
ТЕССА: глава семнадцатая
— Тесс? — зовет меня Ник в тот вечер, когда наконец ложится в постель во втором часу ночи. Его голос нежен, это почти шепот, и меня захлестывает волна облегчения, слыша, как он вот так произносит мое имя.
— Да, — шепчу я в ответ.
Он делает несколько глубоких вдохов, словно набираясь мужества заговорить, и мне хочется заполнить молчание вопросом, о чем он думает. Но я заставляю себя ждать, чувствуя, что его следующие слова все объяснят.
— Прости меня, — наконец произносит он, притягивая меня к себе и обнимая. Даже без этого объятия я знаю: на этот раз он говорит искренне. В отличие от его извинения за опоздания сейчас в его голосе нет ни обязательности, ни автоматизма.
— За что простить? — выдыхаю я все еще с закрытыми глазами. Обычно это пассивно-агрессивный вопрос, по этой ночью он искренен. Я действительно хочу знать.
— Я прошу прощения за свои слова. Это неправда. — Он делает еще несколько глубоких вдохов, выдыхает через нос, а потом говорит: — Ты прекрасная мать. Прекрасная жена.
Он целует меня в щеку, под ухом и крепче обнимает, теперь он прижимается ко мне всем телом. Он всегда так мирится, действиями перекрывая слова, и хотя в прошлом я всегда критиковала и сопротивлялась такой манере, этой ночью я не возражаю. Напротив, я теснее прижимаюсь к нему, изо всех сил стараясь ему поверить, отбросить назревающие сомнения в наших отношениях. Я знаю, Ник всегда был немного нечестным бойцом, скорым на обидные слова, о которых потом жалел, но они на самом деле вырывались у него невольно. Однако я все же задаю себе вопрос: нет ли в них правды?
— Тогда почему ты так сказал? — шепчу я между его и своими поцелуями. — Почему ты сказал, что ничего не получается?
Я думаю, эти две вещи не исключают одна другую. Я могу быть прекрасной женой и матерью — а отношения все равно могут разлаживаться. Или медленно разрушаться.
— Не знаю... Иногда меня такая досада берет, — говорит Ник, стягивая с меня брюки от тренировочного костюма с чувством быстро нарастающей необходимости.
Я пытаюсь сопротивляться, хотя бы для того, чтобы закончить наш разговор, но и сама проваливаюсь в яму всепоглощающего физического притяжения к мужу. Потребности в нем. Такие ощущения были у меня в начале наших отношений, когда мы вместе спешили домой из школы и занимались любовью по два-три раза за ночь. Давно со мной такого не было.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, — говорит Ник.
— Я счастлива.
— Тогда не ищи проблем.
— Я не ищу.
— Иногда ищешь.
Я думаю над его словами, проигрываю все варианты, как по-другому могла бы встретить его сегодня вечером. Может, это моя вина. И я действительно выдумываю проблемы, как те домохозяйки, которых я когда-то критиковала за то, что они создавали драму, чтобы оживить свою монотонную жизнь. Вероятно, в моей жизни образовалась пустота, заполнение которой я предоставляю ему. А сегодня вечером ему на самом деле ужасно захотелось итальянской еды.
— Ну же, Тесс. Давай помиримся, — просит он, стаскивая свои пижамные штаны, задирая мою футболку, но не трудясь снять ее. Он крепко целует меня в губы, двигаясь внутри меня, предлагая искупление. Я так же страстно целую его в ответ, сердце мое стучит быстрее, я крепко обхватываю Ника ногами. И все это я делаю, так как люблю его. А вовсе не пытаюсь что-то ему доказать.
Однако через несколько минут, когда я заканчиваю и чувствую, что и он тоже, я слышу свой шепот:
— Видишь, Ник? Видишь? Получается. Это получается.
ВЭЛЕРИ: глава восемнадцатая
Вэлери наблюдает, как Чарли сосредоточенно раскрашивает внутри контура тыкву, нарисованную с прорезями в виде глаз, носа и рта, берет то оранжевый карандаш для самой тыквы, то зеленый — для стебля, проводит аккуратные, ровные линии. Это скучное занятие для ребенка его возраста, не требующее никакого творческого подхода, но Чарли, похоже, понимает, что это полезно для его руки, и серьезно воспринимает задание, данное ему специалистом по трудотерапии.
Вэлери окликает сына, когда он рисует на заднем плане черную кошку, увеличивая ее усы длинными штрихами. Чарли не обращает внимания на мать, разглядывая свой рисунок под разными углами, перемещая бумагу, а не голову.