Одинокая смерть - Чарлз Тодд

— Мне сказали, что его нашли в Гастингсе. Как и молодого Хартла, — вставил Кентон. — Не понимаю, почему это не снимает обвинение с Карла.

Они проспорили все первое блюдо и продолжили за вторым. Ратлиджу это изрядно надоело.

— А когда приедет Дэниел, чтобы занять место брата? — вдруг спросил Кентон. — Ему понадобится сначала набраться опыта. Он ведь никогда не интересовался бизнесом, как Энтони, хотя, может быть, это было только на словах. Он как-то сказал мне, еще перед войной, что для него нет места на пивоварне. Чем он занимается после армии? Какие-то новые интересы?

— Когда он станет к этому готов, он получит место в моем бизнесе, — коротко ответил Пирс.

— Но ты ведь не молодеешь, — не унимался Кентон. — Я, например, думал, что оставлю свою фирму на Карла. А теперь не знаю, стоит ли. Кстати, последнее, что я слышал о Дэниеле, — он с кем-то открыл бизнес. С мужем миссис Фаррелл-Смит, кажется. Но тот внезапно умер, и из этого ничего не вышло. Кажется, лошадиные скачки?

Он специально подстрекал Пирса к ссоре, прекрасно зная, что тот не может ему ответить как следует, находясь в обществе инспектора. Кентон наверняка слышал сплетни о Дэниеле, и его выводило из себя высокомерие Пирса.

— Лошадиные скачки? — Пирс был взбешен. — Господи, да откуда ты взял эту чепуху? Они вместе учились в школе с ее мужем, он и Энтони. Что касается совместного предпринимательства, это могло быть лишь до войны, но в их возрасте рано было думать о таких делах. Миссис Фаррелл-Смит может подтвердить. Они только что поженились с мужем, а Дэниел тогда собирался учиться на юриста.

— Значит, я ошибся. — Кентон довольно улыбался. — Давайте выпьем чаю не здесь, а в салоне.

Пирс сделал знак официантке.

— Уже поздно, мне пора на пивоварню. — Он встал, пожелав всем доброй ночи.

Кентон смотрел ему вслед.

— Он такой же предприниматель, как я и как все. Но по его виду можно решить, что пивоварение позволило ему занять место наверху. Никогда не мог терпеть самодовольство.

— Вы были безжалостны, — сказал Ратлидж. — Ведь его сына убили.

— А почему он намекнул, что именно Карл пришел в пивной цех в ту ночь, когда убили Энтони? — возразил Кентон. Это глупость, будто Энтони вошел в высшее общество и вряд ли узнал бы Карла при встрече на улице. Когда его убили, Пирс захотел, чтобы сюда явился Ярд. И я верил в Ярд, о чем теперь жалею.

Ратлидж распрощался. Наступало время выходить на дежурство. Он пошел к машине взять фонарь.

Магазины закрылись уже несколько часов назад. Солнце село в тучу. Длинные тени легли на Хай-стрит, под деревьями была полная темнота. Серый кот протрусил мимо и скрылся за углом, оставив Ратлиджа в полном одиночестве. От гостиницы он направился сначала к пивоварне. Потом повернул обратно и по боковой улице пошел к латинской школе, снова развернулся, вышел на Гастингс-роуд и направился в сторону церкви. Здесь было пустынно, все его чувства были обострены, уши ловили малейший шорох.

Хэмиш сказал: «Неприятное затишье».

Верно. Теплые вечера обычно привлекали на прогулку влюбленных. Но сегодня парочки, гулявшие такими вечерами, взявшись за руки, отсутствовали, не было также видно ни шумных мужчин на дороге в паб ни сидевших на скамейке около пекарни работников за последней сигаретой. Сейчас все двери плотно закрыты, звуки отсечены, ни смеха, ни голосов. Иногда кто-то выглядывал в окно и сразу прятался, плотно задергивая занавеску.

Перед ним были церковные ворота. Он посмотрел на высокое длинное окно над входом в дом священника, в холле горел свет, мягко рассеиваясь сквозь узорчатые стекла. Ратлидж углом глаза заметил легкое движение сзади и обернулся, вглядываясь в темноту.

Это было то время ночи, когда все краски стираются. Под деревьями во дворе лежала такая густая тень, что там невозможно было что-либо разглядеть. Прямоугольники надгробий были густого серого цвета, позади них возвышался темный силуэт церкви.

Он вошел в ворота, пересек лужайку и прошел к калитке, которую использовали священники для короткой дороги в церковь. Петли слегка скрипнули, выдав его присутствие, но он не остановился. Хотелось зажечь фонарь, чтобы не наткнуться в темноте на плиты, заросшие травой. Но нельзя было себя обнаруживать, к тому же свет мешал бы ему видеть.

Он выбрал дерево для ориентира, остановился, прислушиваясь.

«Там, — сказал Хэмиш, — за углом церкви».

Глаза привыкли к темноте, и Ратлидж мог поклясться, что какая-то тень скользнула и исчезла у южного портика, используемого для укрытия от дождя при похоронах. Он двинулся туда и чуть не упал, споткнувшись. Выругался про себя, дошел до угла церкви, встал у стены, одной рукой держась за холодный камень. Самое темное место было в глубине крытой галереи. Волосы на затылке у него зашевелились.

Кто-то был там, в темноте, он понял это сразу. Но где, в галерее или сбоку от нее?

Хэмиш сказал: «Берегись!»

Ратлидж раздумывал, стоит ли идти дальше.

Его специально заманивали? Или тот, кто прятался, надеялся, что он уйдет, чтобы самому потом исчезнуть?

Ратлидж продолжил движение, держась за стену, и был уже на полпути к портику, когда услышал слабый скрип двери, как будто кто-то вошел в церковь.

Но он не был уверен. Во всяком случае, тот, кто притаился в темноте, ждет и не уходит, инспектор это чувствовал.

— Я знаю, что вы здесь, — сказал он в темноту, — выходите.

Тишина.

И вдруг кто-то выбежал из портика. Явственно прозвучали шаги по мощенной камнем дорожке, потом скрип гравия. Человек убежал, потом вернулся? Ловушка. И очень умелая. Для него? Для Уокера? Знает ли этот таинственный преследователь, кто за ним самим ведет охоту?

Ратлидж вглядывался в темноту, все еще держась рукой за стену. Ноги утонули в густой траве. И грешники и святые все хотели бы лежать здесь, поблизости от церковной стены. Он сделал шаг в сторону и снова споткнулся о камень. Его, кажется, услышали — тень выскользнула из темноты портика и исчезла в направлении апсиды. Ратлидж продолжал осторожно двигаться, пока не приблизился к выступу, за которым был портик. Обогнул выступ и, выставив руку перед собой, вошел в тень крытой галереи. Пройдя ее, двинулся в сторону апсиды.

Но теперь он ясно чувствовал, что там уже никого нет. Пока он обследовал портик, лиса обманула охотника и пропала в темноте.

Ратлидж обошел вокруг церкви, вернулся к калитке в церковной стене, заметив, что она широко распахнута, хотя он оставил ее прикрытой.

Он закрыл ее, снова пересек лужайку, но след был потерян.

Куда он убежал? Вверх, по Гастингс-роуд, или вниз, в город? Теперь все равно не угадать. Тем более что он имел преимущество во времени. Хоть и небольшое, но достаточное для того, чтобы спрятаться в одной из боковых улиц или притаиться в темном подъезде.

Почему этот человек бродил ночью? Способность красться в темноте настораживала.

Ратлидж пошел обратно к гостинице, пытаясь вспомнить малейшие детали, которые помогли бы узнать темную фигуру, замеченную им у церкви. Высокий, в этом он был уверен, быстрый и ловкий, как зверь, который прекрасно видит в темноте. Судя по всему, церковный двор был хорошо ему знаком.

Вдруг где-то недалеко, позади себя, Ратлидж услышал звук заводимого автомобиля. Он обернулся, но ничего не увидел, даже мимолетного света фар. Он ждал, но машина не проехала в его сторону. Значит, автомобиль с погашенными фарами направился к Гастингсу.

Не было и речи о том, чтобы его догнать. Пока он возьмет свою машину, оставленную около гостиницы, тот человек будет уже далеко и скоро растворится на оживленных улицах большого города.

Ратлидж пошел будить констебля Уокера. Тот вышел из дверей дежурной комнаты, широко зевая, без мундира, в одной рубашке.

— Я здесь. Что случилось? Я только что уснул.

— Кто-то был на церковном дворе.

Ратлидж кратко рассказал все, что с ним случилось. С Уокера сразу слетели остатки сна.

— Сейчас, только накину мундир.

Констебль исчез за дверью и вскоре вернулся полностью одетым, в руке он держал фонарь.

Они обыскали вдвоем весь церковный двор, даже зашли в церковь. Там свет их фонариков стал слабым, рассеялся в просторном здании с высоким куполом. Ряды скамей тонули в темноте, отбрасывая длинные тени. Их шаги по каменным плитам пола отдавались гулким эхом, пока они шли к кафедре, возвышавшейся впереди, как нос корабля-призрака. Но никаких признаков того, что сюда кто-то вторгался, они не обнаружили. На хорах тоже было пусто.

Они не нашли мертвого тела ни в густой траве у церкви, ни среди надгробий. На поиски ушел добрый час.

— Он вас заметил, — сказал Уокер. — И вероятно, это спасло чью-то жизнь. Но кто это был, если Карл Хопкинс сидит в подвале в Гастингсе?

— Мы этого не знаем. — Ратлидж взглянул на дом священника, когда они проходили мимо.