Смерть пиявкам! - Иоанна Хмелевская

— Да, вовремя слиняла.

— А свидетели найдутся?

— Какие свидетели?

— Ну, которые смогут подтвердить, что все это время она где-то там, за рубежом, ошивалась? А то вдруг прыгнула в самолет, слетала сюда, прикончила паршивца — и быстренько обратно. Ведь из Парижа до Варшавы можно добраться гораздо быстрее, чем до Варшавы из Кракова. Ей придется по минутам свое алиби расписывать. Я могу тебе назвать даты и время, пусть она там сориентируется и подумает о надежном алиби. Ты сможешь с ней связаться?

— Да, по телефону…

— А где она вообще в Варшаве живет? Если не на улице Винни-Пуха, то где? И где проживает этот ее хахаль? Как его, кстати, зовут?

— О боже… Понятия не имею. Зовут Хенриком, а вот фамилии не знаю, она в разговоре ни разу не назвала его по фамилии, а мне ни к чему. Да у нас и времени-то почти не было! Все работа и работа.

— Нельзя столько вкалывать! Я тебя имею в виду, а не истребителя пиявок. По мне, так он пусть продолжает в том же темпе.

— А что делать, — вздохнула Лялька — Уже пенсия маячит на горизонте, вот и хватаешься за все, что подворачивается. У нас, дизайнеров, ведь жуткая конкуренция! Хотя, не хвалясь, скажу, что я тетка ушлая… Так вот, все в жуткой спешке, и неудивительно, что я чего-то забыла спросить у Эвы… Хотя она говорила, где он живет, точно не в центре, где-то на окраине Варшавы… Она оттуда в свое время из-за каких-то сложностей съехала, и вообще квартирный вопрос скоро сведет ее в могилу, это не мои измышления, она сама жаловалась. Мне бы после нашей сумбурной встречи с Эвой следовало у себя в голове все упорядочить, но ты уже поняла — сплошная запарка…

— Тогда самое главное, — попросила я. — Скажи, я правильно поняла, что она скрылась от мира из-за проклятых экранизаций ее книг, именно они доконали писательницу?

В ответ послышался отчетливый зубовный скрежет, и лишь спустя какое-то время Лялька сумела членораздельно произнести:

— Выбирай слова, ты же писательница! Не экранизация, а компрометация, звучит похоже, но совершенно разные понятия! Услышав слово «экранизация», Эва почти теряет сознание и за сердце хватается. Ей, бедняге, пришлось стать свидетельницей такой сцены: в книжном две женщины покупали книги, одна из них взяла в руки Эвину книгу, а ее спутница громко, на весь магазин, предупредила: с этой Марш осторожнее, если книжка под стать кино, так лучше повеситься, чем читать такую дрянь!

Похоже, прав Адам Островский — испоганенная экранизация и в самом деле мощная антиреклама.

Лялька же продолжала:

— А сценарий… о, именно к сценарию этот Перилович…

— Ступеньский!

— Хорошо, Ступеньский, постараюсь запомнить… К сценарию и приклеился этот подонок! И говорит, что уровень текста там ниже плинтуса.

— Это Ступеньский так говорит?!

— Нет, Эва. По ее словам, сценарий — настоящая катастрофа, и виноват в этом Ступеньский…

У меня дыхание перехватило, и я захлебнулась вином.

— Свинья, паскуда, мразь подзаборная! Лисий глаз!

Предусмотрительно отставив от губ свой бокал, Лялька энергично закивала, соглашаясь с моим мнением о Ступеньском.

— Целиком и полностью согласна с тобой! Эва, прочитав сценарий, даже не стала вникать в другие детали — всем распоряжался Ступеньский, который высосал из ее книги все соки. Типичная пиявка! Человек ее старается отодрать, а пиявка продолжает сосать…

— Продолжала! В прошедшем времени.

— Ну и слава богу, передай от меня сердечную благодарность Мартусе… Ступеньский жил в том же доме, что и Эва, дверь в дверь, потому она и скрывалась у хахаля. А тут еще чертово издательство, там ее обвели вокруг пальца самым бессовестным образом и поставили перед дилеммой — одно из двух: или она расторгнет договор, и тогда судебный процесс, или ее следующая книга — для них. Срок действия договора закончился в мае, так что она разделалась с издательством… Слушай, я не уверена, все ли передаю тебе именно так, как она мне рассказала, я могла чего-то в ваших издательских делах не понять…

— Пока все верно, я подозревала как раз нечто подобное. Ты говоришь — срок действия договора закончился, это просто счастье, теперь она может делать что захочет. Книг ее в продаже не осталось, они же их не переиздавали и даже допечаток не делали из боязни окончательно поссориться с автором, тогда она бы не выдержала и сама обратилась в суд. Она права, пришлось бы швыряться дерьмом друг в дружку, а тут бы еще вскрылись телевизионные финансовые подтасовки… знаешь, все это сложно, пришлось бы до утра тебе объяснять.

— Так не объясняй, я все равно не пойму. Только у нее получилось еще хуже, потому что какие-то деньги ей все же дали, а она взяла, не зная, за что платят, и теперь у нее голова идет кругом…

— А, вот теперь я все поняла. А на телевидении такие сплетни распускали… Договор не подписала, а гонорар получила… Будь я на ее месте, тоже не побежала бы судиться…

— Почему? — не поняла Лялька.

— Дело спорное, а кроме того, в суде я бы выглядела последней идиоткой. Представляешь, как мне нужна такая реклама!

— Все-таки реклама… Но погоди, она сказала еще кое-что, как теперь я понимаю — о Ступеньском. Так вот, Эва сказала, что этот тип с ее папочкой что-то такое комбинирует, но вообще-то о ее папочке я ничего не поняла. Кажется, она же их и познакомила в свое время, «в приступе помутнения рассудка», как она выразилась. Это случилось в самом начале ее знакомства со Ступеньским, она еще не разобралась в нем. Мать увидела их на улице вместе и чуть ли не силой затащила домой, там Ступеньский и встретился с ее папочкой. А папенька был тот еще тип!

— Это я как раз знаю, мне их соседка много чего порассказала о папочке. На месте Эвы я бы сбежала куда угодно, хоть в Австралию, дальше уже некуда. Хотя… можно проверить на глобусе.

Мы переместились в кабинет, где стоял глобус. Чтобы не ошибиться и проверить, что же находится еще дальше Австралии, Лялька предложила перевязать глобус проволокой, но я и без проволоки догадалась, что речь могла идти лишь о Новой Зеландии. Ну и прекрасно, климат там получше австралийского. Таким образом мы наметили будущее Эвы Марш — пусть катит в Новую Зеландию!

Лялька вдруг вспомнила, что из-за всей этой сумятицы Эва решила совсем переселиться с улицы Винни-Пуха. А я пожалела, что все-таки не пронумеровала все темы, которые нам с ней надо успеть обсудить.

— …Ведь она все равно там не жила, — понеслась Лялька опять с бешеной скоростью, — ей, бедняге, приходилось скитаться по разным квартирам, то кто-то из знакомых был в отъезде, можно перекантоваться у него, то жила у хахаля, то просто снимала комнаты, то возвращалась в свою квартиру, если отец куда-то уезжал, но ей надоело так скитаться, и она решила найти постоянное жилище, чтобы навсегда исчезнуть из поля зрения кровопийцы Ступеньского…