Хворый пёс - Карл Хайасен

Но даже слушая пленки «Службы 911», мистер Гэш боролся со скукой и преодолевал нетерпение. Внутренний голос подзуживал плюнуть на задание Клэпли и рвануть домой в уютную квартирку на Саут-Бич, где можно сменить костюм, а потом заказать суши на Линкольн-роуд и прошвырнуться по клубам в поисках девочек. Одной дамочки мистеру Гэшу было мало, эти времена давно миновали. Две — хорошо, а еще лучше три. В квартире имелась сделанная на заказ кровать, вдвое шире стандартной. К потолочной балке прикреплен блок с системой ремней из отборных шкур игуан. Мебельный обойщик с Вашингтон-авеню скроил эту упряжь из ящериц по меркам глыбообразного торса мистера Гэша. Первоклассная работа и по разумной цене.

Мистеру Гэшу грезилось, как он свисает с потолка над тремя извивающимися длинноногими телками, одна их которых орудует платиновыми щипцами для льда, когда через мост на остров проехал фургон с большой собакой. Посмеиваясь, мистер Гэш развернулся и последовал за фургоном, из окна которого торчала черная как смоль собачья башка. Наверняка Лабрадор. Машины разделяло четверть мили, но было видно, что у пса трепещет на ветру лишь одно ухо.

Есть! подумал мистер Гэш и придавил газ.

Собака действительно оказалась черным лабрадором-ретривером. Правда, с двумя целыми ушами —просто одно завернулось, и его было не видно. Звали пса Говард, и принадлежал он Ларри и Энн Дулинг из Рестона, штат Вирджиния. Они не походили на молодую пару, о которой говорил фатальный глупец доктор Бринкман. Обоим Дулингам было за шестьдесят; она вышла на пенсию, проработав в Смитсоновском институте, он — в государственном Департаменте торговли. Во Флориду они приехали погреться на солнышке, а на Жабий остров — поваляться на пляже. Мистер Гэш подошел к ним под предлогом спросить дорогу. Выяснив, что это лохи-туристы, а не экотеррористы и не вымогатели, похищающие собак, он постарался свернуть разговор и уйти.

Но Ларри Дулинг сунул гостю запотевшую банку холодного «Будвайзера» и разговорился:

— Мы исколесили весь штат в поисках приличного пляжа. Под «приличным» я понимаю — тихий и спокойный.

— В рекламных брошюрах сплошное вранье! — пропела Энн Дулинг.

Говард обнюхал ботинки мистера Гэша, а Ларри стал перечислять флоридские пляжи, разочаровавшие их во время поездки:

— Форт-Лодердейл — ну-ка попробуйте отыскать там место для парковки. Майами решили объехать стороной. В Веро неплохо, но там плакаты — предупреждения об акулах, так что купаться нельзя. А в Палм-Бич — ядовитые медузы. Что нас заставило искать счастья в Дейтоне, я и сам не знаю.

— Не забудь еще Клируотер! — вмешалась Энн Дулинг. — Ученики на экскурсии — просто зоопарк!

Их голоса стальным буравом вгрызались в череп мистера Гэша. Когда бабка в третий раз отметила его «современную стрижку», он радостно погрузился в новую грезу и представил, как Дулинги корчатся, изжаленные ядовитыми медузами, а потом вообразил, что слушает их не на солнцепеке, а в тенистой прохладе своей квартиры. Стереосистема транслировала пленку с их голосами из серии «Служба 911».

— Вам не жарко в таком костюме? — спросила Энн Дулинг.

Мистера Гэша подмывало сбросить пиджак, чтобы Дулинги вылупились на его пистолет. Вот у них челюсти-то отвиснут, когда он выхватит оружие из кобуры и направит им в морды, лоснящиеся от какаового масла. Тогда лохи наконец-то онемеют...

Вот только белый день на дворе, да рядом дети играют с фрисби... Мистер Гэш отбросил пивную банку и раздраженно зашагал к машине.

На середине моста ему встретился еще один фургон, быстро ехавший к острову; «бьюик-роудмастер» с деревянной отделкой — прадедушка всех фургонов. В нем тоже сидела пара, а из окна высовывалась черная собачья морда.

Мистер Гэш рефлекторно затормозил, а затем подумал: «Да пошло оно всё! Хватит с меня на сегодня туристов». Сейчас бы завалиться с кипой порножурналов и бутылочкой пива «Мейерс». И он поехал с Жабьего острова.

Завтра, сказал себе мистер Гэш. Завтра вернусь и проверю «роудмастер».

Весной 1966 года два брата отправились во Вьетнам. Один вернулся домой героем, другой — инвалидом. Армейский джип, в котором ехал Дойл Тайри, перевернулся в десяти милях от Нха Транга. Сержант-водитель погиб мгновенно. Дойл Тайри сломал ногу и серьезно повредил голову; его самолетом доставили в США, где он шесть недель провел в военном госпитале. Дойла неотвязно мучило, что авария произошла не из-за вражеской атаки, а по безрассудству. Они с сержантом прикончили ящик гонконгского пива и решили отправиться на рыбалку — ловить карпов на затопленном рисовом поле. Рыбалка после наступления темноты, в зоне боевых действий! А все потому, что Дойл тосковал по Флориде и сходил с ума от беспокойства за младшего брата Клинта, который изображал из себя снайпера где-то в туманном нагорье среди вьетконговцев, кобр и пиявок.

Их дом стоял на берегу чудесного озерца, где водились окуни, и все мальчики в семье Тайри бегали туда, но лишь Дойл и Клинт не знали удержу — прибегали и после школы, и по утрам в субботу, и после воскресной службы в церкви. И дело даже не в рыбалке, просто им хорошо было вместе в мирной тишине — ветерок пригибает рогоз, солнечные блики на легкой ряби; на бревна вылезли черепахи, в лилиях притаились аллигаторы, а в небе жалобно посвистывают прилетевшие с лугов жаворонки. Одиночество и тоска истомили Дойла Тайри, когда тем вечером он предложил сержанту порыбачить. Он даже не знал, водятся ли карпы или какая другая хренова рыба на затопленном рисовом поле, но в сумерки оно напоминало озеро дома. Они срезали бамбук на удилища, крючки согнули из иголок, стянули из столовой буханку хлеба для наживки и, прихватив оставшееся пиво — горькое и теплое, как моча (да какая разница?), — отправились ловить долбаных карпов. Было темно, грязная дорога в рытвинах, но во всем виновата сволочная коза, удравшая от разини-крестьянина. Пытаясь объехать козу, сержант резко свернул, джип подпрыгнул в манере всех армейских джипов и так прыгал, пока фургон для перевозки быков решительно его не остановил, словно бетонная стена.

Очнулся Дойл Тайри в прохладной белизне больничной палаты в Атланте, штат Джорджия, со стальными спицами в бедре, с пластиной в голове и жгучим ощущением вины, непереносимым для его двадцатипятилетней души. Он просил, чтобы его отправили обратно во Вьетнам, как нередко поступали солдаты, раненные при подобных обстоятельствах, но просьбу отклонили и вручили уведомление о почетной демобилизации. Дойл отправился во Флориду дожидаться героического младшего брата. И только после благополучного возвращения Клинта из джунглей, когда братья обнялись, посмеялись и провели туманное утро на озере, лишь тогда Дойл Тайри позволил себе пойти вразнос. Через неделю он пропал, и никто не знал куда.

Брат разыскал его лишь через много лет. К тому времени Клинтон Тайри уже стал губернатором, и в его распоряжении была вся государственная правоохранительная система, иногда бурно являвшая свою эффективность. Губернаторского брата, который скрывался под именем погибшего во Вьетнаме сержанта, разоблачил приметливый клерк во время рутинной проверки отпечатков пальцев. По отпечаткам выяснилось, что Дойл Тайри находится в тюрьме Орландо, где отбывает тридцатидневный срок за противоправное вторжение в чужие владения. Его арестовали за то, что он со спальным мешком и походной печкой расположился в башне «Замка Золушки» городка аттракционов «Мир Диснея». За два года это произошло в тридцать шестой раз. Охранники городка считали Дойла Тайри алкашом, но на самом деле он не выпил ни капли спиртного с того вечера в Нха Транге. Его вызволили из тюрьмы, помыли, побрили, одели и на губернаторском самолете доставили в Таллахасси.

Для Клинтона Тайри встреча прошла мучительно. Дойл ухватил брата за руку, его безжизненные глаза вроде бы засветились, но он не произнес ни слова за весь час, что они провели в губернаторском особняке. Сидел, словно шомпол проглотил, на краешке кожаного дивана и тупо смотрел на листик мяты, плавающий в чае со льдом. Наконец Клинтон спросил:

— Дойл, скажи ради бога, чем я могу тебе помочь?

Дойл Тайри вынул у брата из нагрудного кармана шариковую ручку — дешевый сувенир с эмблемой штата — и стал писать мелкими печатными буквами на собственном предплечье. Он так крепко нажимал, что на каждой букве из руки выдавливалась капелька темной крови. Вот что он написал: «Отправь меня в безопасное место».

Через неделю Дойл Тайри стал работать смотрителем маленького маяка в Соколиной бухте неподалеку от Хоуб-Саунда. Башня в красную полоску — туристская достопримечательность Государственного парка Соколиной бухты — не функционировала уже лет сорок и нуждалась в постоянном смотрителе не больше мавзолея. Но это было действительно безопасное место для отыскавшегося губернаторского брата, чья служба со скромным годовым жалованьем в 17 300 долларов явилась первым и единственным фактом кумовства Клинтона Тайри.