Часы - Агата Кристи

Вы это умеете… Хорошо, я обдумаю, но мне нужно быстро… Завтра? Во сколько?.. Да… да, я приду, но никаких чеков. Чек может оказаться фальшивым… Не знаю, я не уверена, что стоит вмешиваться в такие дела… хорошо. Что ж, раз вы так говорите… Хорошо, раз вам неприятно… Тогда все.

Она вышла из почтового отделения и пошла, раскачиваясь из стороны в сторону и улыбаясь своим мыслям.

За такую сумму можно решиться нажить неприятности с полицией. Зато она устроит свои дела. А риск и в самом деле небольшой. Нужно только сказать, что она забыла, что не может вспомнить. Сотни женщин не могут вспомнить, что было год назад. Она скажет, что спутала Гарри с кем-нибудь. Ей ничего не стоит придумать хоть сотню историй.

Характер у миссис Райвл был переменчивый. Теперь она веселилась не меньше, чем только что горевала. Со всей тщательностью и серьезностью принялась она обдумывать, на что сначала потратить эти деньги…

Глава 27

Рассказывает Колин Овн

— Не похоже, чтобы ты много выяснил у этой миссис Рамзи, — недовольно сказал полковник Бекк.

— У нее нечего выяснять.

— Ты в этом уверен?

— Да.

— Она больше не член партии?

— Нет.

Полковник бросил на меня изучающий взгляд.

— Ты доволен?

— Не очень.

— Надеялся на что-то большее?

— Ничего это не даст.

— Что же, надо еще где-нибудь поискать, отбросить полумесяцы, а?

— Конечно.

— Ты что такой вялый сегодня? Никак с похмелья?

— Я не гожусь для этой работы, — медленно сказал я.

— Хочешь, чтобы я потрепал тебя по головке и сказал: «молодец, молодец»?

Против воли я рассмеялся.

— Так-то лучше, — сказал Бекк. — А теперь выкладывай, что там у тебя. Я полагаю, что-то неладно с девицей?

Я покачал головой.

— Нет, здесь дело давнее.

— Я, собственно говоря, успел заметить, — неожиданно сказал Бекк — Все на свете перемешалось. И все уже вовсе не так ясно, как раньше. Начинаешь киснуть и угрызаться. И сидишь, как плесень. Если так, то для нас ты кончен. Мальчик мой, ты выполнил первоклассную работу. Радуйся этому. И ступай занимайся своими чертовыми водорослями.

Он помолчал и добавил:

— Тебе ведь и в самом деле нравится эта чепуха?

— Это невероятно интересно.

— А по-моему, водоросли отвратительны. Природа потрясающе разнообразна, согласен? Я имею в виду природу увлечений Что же, а как дела с убийством? Держу пари, его прикончила девица.

— Вы ошибаетесь, — сказал я.

Полковник погрозил мне пальцем почти по-родственному:

— Вот что я тебе скажу — будь готов. Но я имею в виду вовсе не то, что бойскауты.

Глубоко задумавшись, я шел по Чаринг-Кросс.

Возле станции подземки я купил газету.

Я прочитал, что вчера в час пик на вокзале Виктория упала женщина, которую доставили в больницу. Там выяснилось, что ей нанесен удар ножом. Женщина умерла, не приходя в сознание.

Ее звали Мерлина Райвл.

Я позвонил Хардкаслу.

— Да, — ответил он на мой вопрос. — Именно так, как там написано. — В голосе у него звучали усталость и горечь. — Накануне я к ней заходил. Я сказал, что ее история про шрам никуда не годится. Этот шрам у него сравнительно недавно. Забавно, на чем попадаются люди. Она ведь просто немного перестаралась. Кто-то заплатил за то, чтобы она признала в нем давным-давно сбежавшего мужа.

И она неплохо справилась! Я поверил. А потом убийца перемудрил. Если вспомнить о шраме потом, это лишь придаст вес ее словам. А если сразу, это будет уже чересчур.

— Так что Мерлина Райвл увязла по уши?

— Знаешь, я очень не уверен. Ты представь, приходит к ней старый приятель или знакомый и говорит: «Слушай, у меня неприятности. Убили одного парня, с которым у меня были всякие дела. Если его опознают и узнают о наших занятиях, я погиб. Но если бы вы пришли и сказали, что это ваш муж Гарри Каслтон, сбежавший много лет назад, тогда все обойдется».

— Конечно, на такое она могла бы клюнуть — если бы не испугалась риска.

— Тогда тот сказал бы: «В чем же риск? В худшем случае скажете, что ошиблись. Любой может ошибиться через пятнадцать-то лет». И при этих словах увеличить сумму. Она соглашается — как же, она в выигрыше! — и делает, что ей говорят.

— Ни о чем не догадываясь?

— Она не умела подозревать. Господи Боже, Колин, каждый раз, когда мы находим убийцу, есть люди, прекрасно его знавшие, которые просто не могут поверить в то, что это он совершил преступление!

— И что было, когда ты к ней пришел?

— Я немножко нагнал на нее страху. После моего ухода она поступила именно так, как я и ожидал, — попыталась связаться с тем или с той, кто втянул ее в эту историю. Мы, конечно, за ней следили. Она пошла на почту и позвонила кому-то из телефона-автомата. К сожалению, я-то думал, что она воспользуется телефоном, который стоит на ее же улице. А у нее не оказалось мелочи. Из кабинки она вышла с очень довольным видом. За ней продолжали следить, но до вчерашнего вечера ничего интересного не произошло. Она появилась на вокзале и купила билет до Краудина. Это было в половине седьмого, в час пик. Она и сама была настороже. Она собралась в Краудин, чтобы с кем-то встретиться. Но та хитроумная бестия стояла в шаге от нее. Нет ничего легче, чем спрятаться в толпе за чьей-то спиной и вогнать нож… Не думаю, что она успела что-то понять. Обычно никто не успевает, ты же знаешь. Помнишь случай с Бартоном в деле с ограблением бандой Левитти? Он прошел всю улицу и только потом упал замертво. Просто неожиданная острая боль — а потом кажется, что все снова в порядке. А ничего не в порядке. Ты уже только ходячий труп, хотя еще не успел этого понять.

И он закончил:

— Черт возьми, черт возьми, черт возьми!

— Ты хоть кого-нибудь проверял?

Я должен был задать этот вопрос. Не мог не задать. Ответил он быстро и резко:

— Вчера в Лондон приезжала мисс Пебмарш. По делам своей школы. В Краудин она вернулась поездом в семь сорок. — Он помолчал. — Шейла Вебб привозила рукопись какого-то иностранца, чтобы по дороге в Нью-Йорк он там что-то проверил. Она вышла из отеля «Ритц» приблизительно в пять тридцать и до отъезда успела зайти в кино — одна.

— Послушай, Хардкасл, — сказал я. — Я хочу тебе кое-что сказать. У меня есть показания свидетеля. Девятого сентября к дому номер девятнадцать по Вильямову Полумесяцу подъехал фургон прачечной. Водитель вынес из машины большую корзину и отнес ее к черному ходу. Эта корзина была намного больше обычной.

— Фургон? Какой фургон?

— Прачечной «Снежинка». Ты знаешь такую?

— Пока нет. Все время ведь что-то да открывается. Название для прачечной обычное.

— Хорошо… ты проверь. Человека, который сидел за рулем… человека, который привез корзину…

В голосе Хардкасла неожиданно послышалось подозрение:

— А ты часом не сам это придумал?

— Нет. Говорят тебе, есть свидетель. Проверь, Дик. Займись.

Я сбежал, прежде чем он вцепился в меня.

Я вышел из телефонной будки и посмотрел на часы.

Сделать нужно немало и до тех пор держаться подальше от Хардкасла. Я собирался заняться устройством своей личной жизни.

Глава 28

Рассказывает Колин Овн

В Краудин я приехал через пять дней в одиннадцать ночи. Я вошел в отель «Кларендон», поднялся в номер и лег спать. Предыдущей ночью я очень устал и утром встал поздно. Поднялся я без четверти десять.

Я заказал кофе, тост и утреннюю газету. Все это мне принесли на подносе, где лежал еще большой квадратный конверт, адресованный мне и надписанный от руки в левом углу.

Несколько удивившись, я рассмотрел его повнимательней. Почты я не ждал. Бумага была плотная, дорогая, адрес отеля аккуратно отпечатан на машинке.

Покрутив его так да этак, я наконец раскрыл конверт.

Внутри лежал лист бумаги. На нем крупным шрифтом отпечатано:

Отель «Кроншнеп» 11.30

НОМЕР 413

(постучать три раза)

Я уставился на записку, покрутил в руках. Что это значит?

Я отметил, что номер из тех же цифр, которые были на часах — четыре тринадцать. Совпадение? Или нет?

Сначала я решил позвонить в гостиницу. Потом — Дику Хардкаслу. Я не сделал ни того, ни другого.

Сонливость исчезла. Я встал, побрился, умылся, оделся и пошел прямиком к «Кроншнепу», прибыв точно в назначенное время.

Легкий сезон уже заканчивался. Людей в гостинице было немного.

Я не стал ни о чем справляться у портье. Поднялся на лифте на четвертый этаж и прошел по коридору до номера четыреста тринадцатого.

Минуту-другую я постоял перед дверью, а потом, чувствуя себя круглым дураком, постучал три раза…

Чей-то голос сказал:

— Войдите.

Я повернул дверную ручку, дверь оказалась незапертой. Я вошел внутрь и встал как столб.

Напротив меня сидел Эркюль Пуаро. Он сиял.

— Une petite surprise, nest ce pas[19]? — сказал он. — Но, надеюсь, приятный?