Темная сторона дороги - Олег Кожин

— Ты падаешь, — прошептал Илья, только это был не его голос, и не он двигал своими губами. Взгляд снова метнулся к окну, за стеклом пролетали кирпичные стены с какими-то надписями. Он не пытался их разобрать, знал, что там написано. Знал свою судьбу и даже не мог закричать. А потом все заволокло туманом.

Мария Артемьева

Лишний вагон

© Мария Артемьева, 2014

Ярославская железная дорога

В электричке, которой я каждый день езжу до станции Зеленый бор, всегда десять вагонов. Но тот был одиннадцатым.

Я угодил в него случайно, по собственному ротозейству. На Ярославском вокзале прыгнул не в ту электричку: наша идет через Болшево на Ивантеевку или Фрязино, а эта была до Фрязево.

Разница вроде несущественная, верно? Всего-то одна буква в конце. Но все, кто ездят по Ярославке, знают, что сходства между ними нету: одно поселок, другое — город, и расположены на разных ветках. Так что и электрички на эти станции разные ездят.

Задержавшись на работе, я опоздал к семи пятнадцати на вокзал. Пришлось бежать. Расталкивая народ, выходящий из метро, пихая локтем чужие спины и бока, я пролетел мимо светового табло и не заметил, что расписание поменяли. Какой-то мужик в тамбуре электрички, стоявшей на перроне, хохотал над чем-то со своими приятелями и, скорее всего, не расслышал, когда я, задыхаясь, спросил его на бегу:

— На Фрязино идет?

Мужик кивнул и отвернулся, продолжая ржать. А я… попал.

Когда головной вагон, качнувшись на стрелке, подваливал уже к Мытищам, машинист объявил, что электричка идет до Фрязево. Я тут же очнулся от дремы, постоянно одолевающей меня в транспорте.

— Фрязево? Он сказал — Фрязе-во?! — спросил я у попутчиков.

— Ну да! — откликнулась интеллигентная дама в спортивном костюме с целым арсеналом садоводческих орудий в охапке. Дернув плечом, она неодобрительно покосилась на меня.

Я подскочил на месте и принялся продираться, бормоча извинения, сквозь этот ее арсенал: грабли, лопата, ведра… Робкие интеллигентные проклятия посыпались мне в спину.

— Простите, извините, — как заведенный, повторял я, пролезая сквозь битком набитый вагон к выходу. Электричка встала; те, кто собирался выйти в Мытищах, уже покинули вагон. На моем пути оказались те, кто, напротив, собирался в вагон войти.

И это, доложу я вам, совсем не весело.

Я выкарабкался на перрон с отдавленными ногами и новым синяком в районе правого ребра. И уперся взглядом в распахнутые двери электрички. На Фрязино!

Она стояла с противоположной стороны, на третьем пути. И уже готовилась отходить. Я бросился вперед, нагнув голову, как самый отчаянный американский регбист, и в последнюю секунду влетел в уже закрывающиеся серые двери поезда.

«Все-таки повезло!» — подумал я.

— На Фрязино? — для верности спросил у какого-то паренька, который, оглядываясь, выходил из вагона в тамбур.

— Да, — бросил он и, открыв дверь справа от меня, перешел по качающимся платформам сцепки в следующий вагон. Там было столько народа, что стекла запотели от человеческого дыхания.

Я посмотрел влево: в соседнем вагоне было куда свободнее. Вслед за парнем оттуда вышли еще трое: краснолицый здоровяк и женщина с мальчиком лет двенадцати.

Для чего бы этим людям покидать свободное пространство и уходить толкаться в переполненный вагон? Заметив эту странность, я тогда не особенно задумался. Мало ли? Может, они переходят в последний вагон перед своей остановкой? Чтобы потом, сойдя с электрички, сократить путь до выхода с платформы. Я сам так часто делаю, когда тороплюсь.

Я пошел в тот вагон, где пассажиров было меньше.

Их оказалось там настолько мало, что никто даже не стоял. Вечером это редкость. А в середине вагона отыскалось свободное место, чтобы сесть.

Радуясь своему везению, я устроился возле окна рядом с двумя увлеченными разговором женщинами и спящим мужиком в охотничьей куртке маскировочной расцветки.

Мужик спал, опустив голову на руки, сложенные по-школьному на старом, туго набитом абалаковском рюкзаке. Он держал его на коленях. Из рюкзака торчала рукоять складного спиннинга.

— Умаялся рыбак! — сказал я, кивнув сидящим напротив женщинам. Когда у меня хорошее настроение, я всегда разговариваю с попутчиками. Сказал и улыбнулся. Я был добродушен и вежлив. Но женщины, замолчав, переглянулись и посмотрели на меня так, будто я их ножом пощекотал.

Одна вдруг побледнела и, схватив подружку за руку, потащила ее к выходу. Подруга, явно ничего не понимая, бежала за ней, продолжая трещать на ходу.

Чудачки. Я сел напротив спящего мужика и уставился в окно. Противошумные щиты в серых цветах РЖД, серые столбы, дома и дачки, заборы и лесополосы, холмы и болотца, переезды и огороды — типичный подмосковный пейзаж, монотонно мелькающий перед глазами, вскоре сморил и меня. Я привалился головой к стеклу, поежился и заснул.

Мне приснился звук. Тот самый, который называют «белый шум». В комнате деда много лет назад стоял старый телевизор «Фотон». По сути, он давно служил подставкой для более нового южнокорейского телика. Но я помню, как однажды мы с приятелем из чистого любопытства включили допотопное чудище в розетку. Хотели проверить, работает ли? Чудище работало. В разболтанном гнезде штекер антенны не держался, и чудище оглушило нас шипящим неземным ревом.

Вот этот звук и приснился мне теперь. Электричка то прыгала в непроглядную тьму каких-то тоннелей, то, выскакивая наружу, пролетала мимо знакомых подмосковных поселков, то возникали за ее окнами непонятно откуда взявшиеся чужие небеса чужих планет, а то пропадало все. Пространство змеилось и прыгало полосами, как картинка в старом дедовском телевизоре. И все это сопровождалось оглушающим белым шумом. Словно кто-то переключал каналы. Или, может быть, эти тоннели в пространстве?

— Вот этого, справа, — услышал я чей-то голос, и эта фраза мне страшно не понравилась. Я дернулся и очнулся.

В вагоне электрички царил кромешный мрак.

Но спустя мгновение лампы под потолком вагона мигнули и загорелись как ни в чем не бывало.

Первое, что бросилось в глаза, — бледное лицо парня через два ряда напротив от меня. Он сидел и улыбался.

— Какая станция? — моргая и дрожа со сна, спросил я у него, ведь он смотрел мне прямо в глаза.

Парень не ответил.

Электричка с гулом влетела в темный тоннель, и свет погас снова. Когда он опять зажегся — через пару секунд — парень-молчун оказался уже на один ряд ближе ко мне. Воспользовавшись темнотой, перемахнул через спинки скамеек. Но сидел он все так же неподвижно, спокойно. Растягивая губы в застывшей ледяной улыбке мертвеца.