Владимир Высоцкий: Эпизоды творческой судьбы - Олег Терентьев

Ударила в виски мне кровь с вином,

И, так же продолжая улыбаться,

Ему сказал я тихо: «Все равно

В конце пути придется рассчитаться».

К слезам я глух и к просьбам глух.

В охоту драка мне, ох, как в охоту!

И хочешь, друг, не хочешь, друг,—

Плати по счету, друг, плати по счету.

А жизнь мелькает, как в немом кино.

Мне хорошо, мне хочется смеяться.

А счетчик — щелк да щелк... Да все равно

В конце пути придется рассчитаться.

1963

В наш тесный круг не каждый попадал,

Но я однажды — проклятая дата! —

Его привел с собою и сказал:

— Со мною он, нальем ему, ребята!

Он пил, как все, и был как будто рад.

А мы, его мы встретили как брата —

А он назавтра продал всех подряд...

Ошибся я, простите мне, ребята.

Суда не помню — было мне невмочь,

Потом — барак, холодный, как могила.

Казалось мне: кругом сплошная ночь —

Тем более, что так оно и было.

Я сохраню хотя б остаток сил.

Он думает — отсюда нет возврата.

Он слишком рано нас похоронил —

Ошибся он, поверьте мне, ребята.

И день наступит — ночь не на года.

Я попрошу, когда придет расплата:

— Ведь это я привел его тогда,

И вы его отдайте мне, ребята.

1963-1964

Я рос, как вся дворовая шпана:

Мы пили водку, пели песни ночью...

И не любили мы Сережку Фомина

За то, что он всегда сосредоточен.

Сидим раз у Сережки Фомина —

Мы у него справляли наши встречи,—

И вот — о том, что началась война,

Сказал нам Молотов в своей известной речи.

В военкомате мне сказали: «Старина!

Тебе «броню» дает родной завод «Компрессор»!»

Я отказался — а Сережку Фомина

Спасал от армии отец его: профессор.

Теперь небось он ходит по кинам —

Там хроника про нас перед сеансом,—

Сюда б сейчас Сережку Фомина,

Чтоб побыл он на фронте на германском!

Кровь лью я за тебя, моя страна, —

И все же мое сердце негодует:

Кровь лью я за Сережку Фомина,

А он сидит — и в ус себе не дует.

Но, наконец, закончилась война —

С плеч сбросили мы словно тонны груза,—

Встречаю я Сережку Фомина,

А он — Герой Советского Союза...

1964

Я однажды гулял по столице и

двух прохожих случайно зашиб...

И попавши за это в милицию,

Я увидел ее — и погиб.

Я не знаю, что там она делала,—

Видно, паспорт пришла получать,—

Молодая, красивая, белая...

И решил я ее разыскать.

Шел за ней — и запомнил парадное.

Что сказать ей — ведь я ж хулиган?

Выпил я и позвал ненаглядную

В привокзальный один ресторан.

Ну а ей улыбались прохожие —

Мне хоть просто кричи: «Караул!» —

Одному человеку по роже я

Дал за то, что он ей подморгнул.

Я икрою ей булки намазывал —

Деньги просто рекою текли,—

Я ж такие ей песни заказывал!..

А в конце заказал «Журавли».

Обещанья я ей до утра давал,

Повторял что-то вновь ей и вновь...

— Я ж пять дней никого не обкрадывал,

Моя — с первого взгляда — любовь!

Говорил я, что жизнь потеряна!

Я сморкался и плакал в кашне...

А она мне сказала: «Я верю вам...

И отдамся по сходной цене».

Я ударил ее — птицу белую,—

Закипела горячая кровь...

Понял я, что в милиции делала

Моя с первого взгляда любовь.

1964

Примечания:

«Счетчик щелкает» — в поздней редакции строка 14-я звучит:

«А ну ни слова, друг! Гляди, ни слова».

В дальнейшем — в 1978 году — автор вернулся к первоначальному варианту строки.

«Про Сережку Фомина» — куплет, выделенный курсивом, не всегда исполнялся автором. Кроме того, иногда этот куплет менялся местами со следующим за ним куплетом.

«Про стукача» — в поздней редакции отдельные строки звучат следующим образом:

2-я строка: «И я однажды — проклятая дата!» 20-я строка: «Он мой, отдайте мне его, ребята».

«Грустный романс» — в исполнении 70-х годов песня называется «Городской романс».

Публикуемые тексты песен определены по известным на 1 марта 1988 года фонограммам авторских исполнений 1963 — 1979 годов.

Публикация О. Терентьева и Б. Акимова

Годы 1963 — 1964-й

Афиша выступлении гастрольной труппы калмыцкой филармонии на Алтае, январь 1964 года.

«В 1962 году я был еще совсем молодым преподавателем, только закончил вести свой первый курс в Школе-студии МХАТ.

Тогда вся ситуация в стране была против поощрения творчества, создания новых театров, открытия студий. Волна «потепления» после XX съезда партии куда-то схлынула, и годы начались довольно трудные.

К своему курсу я прикипел душой. Мы очень хотели продолжать работать: я был молодым преподавателем, студенты мои — еще моложе. И мы стали искать возможность остаться вместе.

Как раз в то время я познакомился и подружился с однокурсником Высоцкого — Геннадием Яловичем. И когда наметилась перспектива создания студии, он стал моим соратником и соорганизатором. Мы бродили по всем клубам и ДК в поисках места. В конце концов, единственно реальное, что мы смогли получить,— это клуб МВД, дирекцию которого мы убедили, что самое главное в их работе и вообще основная цель существования этого клуба заключается в том, чтобы поставить в его стенах спектакль «Белая болезнь» Чапека, при нашем, конечно, непосредственном участии». (1)

«С начала нашей деятельности Высоцкий активного участия в работе студии не принимал. Он то появлялся, причем иногда чуть ли не ежедневно, то исчезал на долгое время. Так что поначалу он фактически с нами не работал. Володя все время ходил как бы в лучших друзьях студии, хотя и числился ее членом». (7)

«Репетировали мы в основном по ночам. Другой возможности не было — все работали в разных театрах. А у Володи до этого произошли какие-то осложнения с его работой в театре Пушкина. И в тот период он оказался вне театра, фактически без работы». (1)

«У нас существовал рабочий журнал, куда день за днем записывалась вся наша жизнь. Там был список членов студии с указанием места основной работы каждого из нас. Все были «прописаны» в каком-либо театре, и лишь против фамилии Высоцкого стояло — «актер кино», потому что места работы как такового у него просто не было». (2)

«В этом спектакле [«Белая болезнь».— Авт. ] я играл главную роль — Галина. Поэтому всех актеров хорошо помню. Вильдан замечательно играл барона Крюга. Самые большие муки были с Сигелиусом, которого сначала репетировал Зимин, потом репетировал и играл Круглый, затем Вилор Кузнецов. И почему-то все от этой роли в конце концов отказывались. Мать играла Карина Филиппова, а Володя репетировал Отца. Причем выходило у него здорово». (7)