Фокус-покус, или Волшебников не бывает - Татьяна Веденская

– Нет, я этого не знала. Но разве это делает меня преступницей? Выпила бокал вина со знакомым. Это было вечером. К той чокнутой, что бросилась на меня с ножом это не имеет никакого отношения.

– 1,7 промилле. Весьма приличная доза.

– Вы хотите сказать, что сама виновата?

– Я ничего не хочу сказать, – покачал головой Олег Иванович. – Только разобраться.

– Ничего вы не хотите, – зло бросила Василиса. – А знаете что? С вами буду разговаривать только в присутствии адвоката.

– Адвоката? – Следователь оживился и сделал пометку в блокноте.

– Да. Вы давите. Не доверяете моим словам.

– Вы выпили больше, чем бокал вина.

– Может быть, два! – Василиса устала. Почему не приходит врач? В кино, когда следователь начинает давить на потерпевшего, всегда приходит доктор и говорит, что сеанс окончен. Пациенту нужно отдыхать. Он сначала должен выздороветь, а с ней разговаривают так, словно она сама кого-то зарезала.

– Эта доза соответствует бутылке вина. С кем выпивали? Это происходило в беседке?

– Что? – поразилась Василиса. – Вы меня вообще не слушаете, да?

– Всех слушаю, – буркнул себе под нос следователь.

– Это было вино. Господи, да какая разница.

– Распишитесь в протоколе. – Следователь подсунул ей бумагу. Девушка взяла листок и принялась читать.

«Нападение совершено приблизительно с 23:30 до 23:45. Личность нападавшего неизвестна, отчетливых воспоминаний о том, как выглядел нападавший, не имею. Предполагаю, что нападавшей была женщина в серой куртке».

– Все верно? – спросил Олег Иванович. Василиса покачала головой.

– Предполагаю, что нападавшая – умственно отсталая женщина. Примерно сорока лет. Влюблена в целителя Ярослава Страхова и напала на меня из-за ревности.

– Потому что вы – его девушка, – добавил следователь с невыносимым скепсисом. – Звезды телеэкрана, какого-то целителя.

– Не какого-то, а Ярослава Страхова. Послушайте, ведь я и есть – его девушка. У этой женщины даже была моя фотография. Вы должны были ее найти.

– И вы настаиваете, чтобы это все было включено в протокол.

– Конечно, настаиваю! – повысила голос Василиса. – Между прочим, она вообще может где-то рядом быть. Эта женщина, возможно, снова попытается меня убить!

– Что ж, это уже паранойя. Ладно, внес все это в протокол.

– Вот и хорошо. – Девушка откинулась на подушках. Она устала. Следователь что-то писал, не глядя на нее.

– Закончил, – проворчал он. – И я, заметьте, не спрашиваю, где же, в таком случае, он сейчас. Вас саму не удивляет, что он не сидит тут с вами? А вы в курсе, что вы находились в Москве с нарушением закона? Обязаны были зарегистрироваться по месту временного пребывания.

– О господи! – не выдержала она. – Да что с вами не так, а? Меня чуть не убили.

– Знаете что? – Олег Иванович поднялся со стула и захлопнул блокнот. – Когда в следующий раз будете гулять пьяной посреди ночи, имейте в виду – это небезопасно. Лучше езжайте домой, в Ярославль – целее будете.

13. Сегодня ты – это ты, и это больше, чем правда. (Fortune cookie)

В это было невозможно поверить и понять. «Это не со мной, – думала Василиса, – это только страшный сон». Он придет, не может не прийти. У него есть какие-то причины, что-то мешает. Какие-то проблемы, затруднения.

Прошла неделя. Ее перевели в обычную палату, к другим больным. Кровать стояла у стены, было удобно отворачиваться от всех и часами смотреть в стену. Болтовня соседок усыпляла, и большую часть суток девушка проводила в полусне. К ней никто не приходил. Наверное, никогда так остро не чувствуешь того, что ты совершенно один в целом свете, когда никто не приходит к тебе в больницу.

Соседки предлагали ей йогурты и яблоки, коих у них имелось в избытке. Мужья, матери, взрослые дочери с маленькими внуками и внучками на руках – к ним приходили родственники всех мастей и окрасов и приносили сумки с соками и провизией, от обилия которой больные закатывали глаза в изнеможении. Ну куда мне столько? Когда все это съем-то? Тут тоже кормят, и не так чтобы плохо. Вчера на ужин давали рагу с мясом, вкусное. А вы мне – котлеты!

Девушка ничего этого не знала – больших семей, взволнованных родственников, звонков от теток, дядек, подруг, племянников и крестных детей. Мама жила тихо, ни разу не лежала ни в какой больнице. Просто в один момент ее вдруг не стало, и Василиса осталась совершенно и безнадежно одна. Какие там котлеты – не успела даже попрощаться. А уж как это – жить вот так, огромной толпой, тремя, четырьмя поколениями сразу – не представляла вообще.

Аппетита не было. Врачи ругались, требовали отнестись к себе с должной заботой, помнить, что у себя она – одна. Ну, так это и сама отлично знала. Ярослав Страхов никогда ее не любил. Потому что не может быть никакого иного объяснения. Василиса думала, что знала его. Но все, чем он был – мошенник, бессовестный, бессердечный, с черными глазами, взглядом, проникающим прямо в душу. Она закрывала глаза, и он вставал перед ней, высокий, красивый, насмешливый, высокомерный и самоуверенный, как всегда.

Почему он не пришел?

Воспаленное воображение металось между ярко противоположными идеями полного предательства Ярослава и его же смертью от рук той самой чокнутой фанатки. В условиях информационного вакуума и не такое в голову полезет. В конце концов родилась идея того, что Страхов сам подослал эту психованную, избавиться от Василисы.

Ха-ха, а та не справилась с поручением. Резала-резала, да недорезала. Может быть, темной ночью она проберется прямо сюда, в больницу, чтобы завершить начатое. Ради любви! В том, что женщина была терзаема любовью к своему липовому кумиру, девушка не сомневалась. Она увидела в глазах маньячки тот же сумасшедший разрушительный огонь, что терзал ее саму.

…Уеду в Ярославль. Буду жить там, устроюсь на работу в местную газетенку, буду писать о выставках самобытных художников Ярославской области, обозревать дружеские матчи между местными дворовыми командами. Куплю фотоаппарат и стану фотографировать природу…

– Она что, спит? – донесся до нее тихий, но знакомый голос. Василиса дернулась и обернулась. В центре палаты стоял не кто иной, как Пашка собственной персоной.

– Ты? – вытаращилась на него девушка. – Откуда ты тут взялся? Как узнал?

– Мне звонил следователь.

– Что? Почему тебе? – заволновалась она. Павел пожал плечами.

– Не знаю. Наверное, потому что ты была у меня зарегистрирована.

– А, да! Они нашли бумажку в паспорте. Не знаю, почему не выкинула ее. Я редко доставала паспорт. – Василиса попыталась приподняться на кровати, но сил не было, и она откинулась обратно на подушку. Он бросился к ней, помог подняться, подложил под спину свернутое в рулон второе одеяло, валявшееся у в ногах.