Север - Андрей Буторин

— Что тебе делать? Как это что? Жить. А еще… Сейчас я скажу глупость, даже не глупость, а… — щелкнула Надя пальцами, — то, что и так понятно. Но, может, ты об этом не задумывался, поэтому я все-таки скажу. Мне и батя об этом всегда говорил. Понимаешь, каким бы ты себя умным и всезнающим ни считал, всегда, всю свою жизнь, надо учиться, не бояться узнавать новое. Я понимаю, наверное, страшно, когда это новое ломает все, что ты знал, чем ты жил раньше… Но можно ведь, я думаю, не ломать сразу, а сравнить новое с прежним и подумать, стоит ли его принимать, или оставить все как было. Вот ты говоришь, что все сделали духи. Почему ты так думаешь?

— Но это же все знают! Силадан, наш нойд, так говорит, а он ведь общается с духами.

— Ты видел, как он общается? Ты полностью доверяешь этому Силадану? Кто он вообще такой?

— Я же говорю: нойд. Ну, тот, кто стоит между людьми и духами… — Нанас вдруг задумался и сказал без прежней уверенности: — Я ему не доверяю. Я узнал, что он может обманывать. Но не в главном же! Кто еще мог все это сделать, — снова повел он рукой, — ведь не люди же? И потом, я и сам видел духа! Небесного духа… Это ведь он меня к тебе направил! Если бы он не был духом, как бы он вообще узнал про тебя и как бы он тогда спустился с неба?

— Нанас… — Надя опустила глаза и сцепила руки так, что побелели костяшки пальцев.

Нанасу стало вдруг страшно. Он догадался, что услышит сейчас такое, что лучше бы не слышать никогда. И девушка, посмотрев все же на него с непонятной смесью жалости и уверенности во взгляде, продолжила:

— Ты можешь мне не верить, но никаких духов нет. А все это, — повторила она его жест, обведя вокруг рукой, — сделали люди. Обыкновенные люди, такие же, как мы с тобой.

— Что?! — подскочил Нанас. — Люди? Да как же они смогли это сделать?! Откуда они могут знать, как это делать? Где они возьмут столько металла? А если вдруг и найдут, чем они его обработают? И короба, то есть дома!.. И вообще… — Он задохнулся от распирающих его чувств, он не знал, почему Надя сказала такую откровенную глупость.

Ведь он уже почти поверил, что она с ним не играет, и вот… Духов нет! Надо же додуматься до такого. Послушать ее, так получается, что… Он вдруг ахнул от пронзившей его догадки и прошептал:

— Но тогда получается, что люди — это и есть духи? А кто тогда я?.. И другие саамы?..

— А ведь знаешь, ты, пожалуй, попал в самую точку, — расцвела вдруг и стала почти прежней Надя. — Ты просто гений, несмотря на то, что балбес, — подмигнула она. — Да, люди и есть духи, только не каждый это понимает и верит в себя, в свои силы. Ты спрашиваешь про себя и других своих соплеменников. А чем вы отличаетесь от других людей? Просто вы не хотите думать сами, верите какому-то нойду…

— Я уже не верю!

— Вот потому ты и сумел сделать то, что другие не могут. Так что давай-ка сейчас за тебя и выпьем, тут немного осталось…

Нанас машинально выпил налитое Надей вино, на сей раз даже не почувствовав его вкуса. Какая-то мысль стучалась из глубин его сознания, пытаясь вырваться наружу, и наконец у нее это получилось.

— Но как же тогда заклятие духов?! — воскликнул он. — Ведь не могли же люди уничтожить сами себя и почти все, что они сотворили? Да еще и сделать так, чтобы жить стало почти нигде нельзя! Это ведь надо быть не просто балбесами и дикарями, это… — он замахал руками, не в состоянии подобрать нужные слова, — это невозможно, быть умными как духи и в то же время не иметь мозгов вообще!..

— Получается, можно, — вздохнула Надя. — Потому что люди — они как раз такие, гениальные и безмозглые одновременно.

— Какая-то ерунда!.. И потом… Откуда ты все это знаешь? Ведь ты же все время жила только здесь… Нет, ты не думай, я не хочу сказать, что ты врешь, но я и правда не понимаю.

Надино лицо после выпитых остатков вина опять раскраснелось, и вновь заблестели глаза.

— Рассказать?.. — тихо спросила она и, увидев, как восторженно закивал Нанас, улыбнулась. — Ну, слушай тогда сказочку на ночь. Можешь и в самом деле принять пока это за сказку, я понимаю, как тебе трудно поверить сразу во все.

— Я верю в тебя! — неожиданно для себя выпалил Нанас.

— Это уже хорошо, — без улыбки сказала Надя и начала свой рассказ.

То, что она говорила, было для Нанаса интересней любой слышанной ранее сказки. Хоть он не понимал, наверное, и половины из услышанного, он боялся прерывать девушку, опасаясь, что она остановится и передумает рассказывать дальше. И он то и дело ловил себя на том, что сидит с разинутым ртом.

Из Надиной «сказки» выходило, что раньше на земле, как говорил и небесный дух, жило много-много людей. И люди были очень-очень умными и умели делать множество разных чудес: строить огромные дома и дороги; самобеглые нарты — автомобили, которые ездили по этим дорогам; большие металлические лодки, которые без парусов и весел плавали по морям и под морями (правда, Надя почему-то сказала не «плавали», а «ходили» — наверное, оговорилась); и даже летающие нарты — самолеты. Про то, что какие-то «космические корабли», которые тоже делали люди и которые могли вообще улететь с земли, Нанас не понял, подумав сначала, что они улетали в Верхний мир, но если в этой «сказке» духов не существовало, то откуда было взяться этому Верхнему миру? «Впрочем, откуда тогда было взяться и самой земле?» — подумал Нанас, но решил спросить об этом у Нади позже.

И одновременно с тем, что люди были очень-очень умными, они также были и очень-очень глупыми (в сказках может быть все) и потому никак не могли ужиться на большой земле мирно и постоянно между собой дрались, но не кулаками или дубинками, а с помощью всех тех чудес, что напридумывали. И была среди этих чудес некая «атомная бомба», которая не просто уничтожала все вокруг, но делала так, что и потом там нельзя было жить долго-долго. Потому что эта бомба, взорвавшись, выделяла опасную Для всего живого радиацию (ага, слышали, знаем!). И подводные лодки были тоже нужны, чтобы «воевать» (то есть драться, но не Дубинками и кулаками). И вот здесь, в Видяеве, как раз и была одна такая «база» (точно, небесный дух как раз и говорил о базе!), а на ней «служил» (жил и работал) мичман (если есть саамы, почему бы не быть мичманам?) Сергей Игоревич Никошин. А Надина мама жила еще в одном военном городке и была на последнем месяце беременности, когда все и началось…

— Ой! — прервала вдруг свой рассказ Надя. — Я же совсем забыла про чай! Сейчас включу…

Девушка встала и подошла к другому столу, возле стены, где стоял гладкий черный «туесок», и воткнула тянувшуюся из него веревку прямо в стену. «Туесок» стал сердито шипеть, а через какое-то время забулькал. Надя достала из настенного деревянного короба две, теперь уже непрозрачные, кружки и принесла их вместе с «туеском» на их стол.

— Чай, конечно, не свежий, но пить можно, — сказала Надя. — Мы старались хранить его в сухости.

Девушка протянула Нанасу какой-то маленький белый мешочек с веревочкой, но потом ойкнула и сама положила этот мешочек в его кружку и налила из черного «туеска» неведомо как ставшую горячей воду. Нанас захлопал глазами, но промолчал — это чудо по сравнению с остальными казалось уже пустяком.

— Сахара нет, — виновато развела Надя руками, — еще лет пять назад кончился.

Нанаса это ничуть не огорчило, все равно он не знал, что такое сахар.

— Зато, — подмигнула Надя, — у меня есть обещанная шоколадка!

Она взяла лежавшую на столе небольшую красочно разрисованную дощечку, на которую Нанас давно уже обратил внимание, и вдруг… сняла с нее кожу! Дощечка оказалась металлической!

— Что это? — осторожно дотронулся до «кожи» Нанас.

— Ничего, — удивилась Надя. — Просто обертка.

— Из чего она сделана? — заинтересовался юноша. «Обертка» была определенно изготовлена из того же, что и карта, и листы в «дощечке» небесного духа.

— Это же бумага, — заморгала Надя. — У вас что, даже бумаги не было?

— У меня была, — сказал Нанас, не став пояснять, что всего несколько последних дней. — Только я не знал, как она называется. А из чего сделана бумага?

— Я тоже точно не знаю. Вроде бы, из дерева, но я не поняла, как.

Нанасу стало даже приятно, что и Надя, оказывается, знает не все. Может, она и правда не дух? А та между тем сняла с «шоколадки» и металлическую «обертку». Под ней и впрямь оказалась коричневая дощечка. Надя легко разломила ее на две части и одну протянула Нанасу:

— На, ешь! Только смотри, язык не проглоти. Вкуснятина-а-аа!..

Он с опаской откусил от «дощечки» маленький кусочек. Тот почти сразу растаял во рту и… Подобного Нанас не ожидал. То, что он сейчас испытал, по силе чувства можно было сравнить разве что с тем, как он поразился, впервые увидев подводную лодку. Он понял, что в его жизни есть по меньшей мере две вещи, ради которых стоило появиться на свет: встретить Надю и попробовать шоколадку.